Не дыши! - Найяд Диана
После моих главных Помощников эти люди – самые важные. Они создают всю экспедицию вместе с дайверами и Энджел. Они говорят со мной во время приемов пищи, передают мои просьбы Бонни. Но гребцы всегда придут на помощь, если мне надо помочиться или натянуть на уши мою шапочку для плавания. Они знают, когда нужно сказать мне что-нибудь ободряющее или когда, наоборот, следует промолчать и позвать Бонни или Полин. Лоис Энн Портер – мой хороший друг, он является третьим человеком в Команде.
Время от времени антиакульи дайверы выходят на разведку и проверяют воды вокруг меня. И Энджел Янагихара. Я понимаю, что в сумерках их бдительность должна будет увеличиться минимум во сто крат.
Каждые полтора часа я оглядываюсь на Кубинский берег. Куба отдаляется. Да, мне хотелось бы видеть море гораздо более спокойным. Но эта суббота, 31 августа, – замечательный день. Сегодня моему брату могло исполниться 61 год.
Я будто смотрю семейный фотоальбом. Маленький Билли, тощий, с его умилительно вьющимися волосами, смотрит на меня, как всегда, немного искоса. И я вижу его взрослым. Вижу его грязный плащ, свалявшиеся немытые волосы. Но его улыбка навсегда останется застенчивой улыбкой маленького ребенка.
Когда в средней школе я лежала дома с болезнью сердца, Билл завидовал, что Лиза приносит мне все эти груды книг из школьной библиотеки. Он приходил и внимательно изучал их. Его всегда интересовала астрофизика. Сорок лет спустя мы сидели на скамейке в бостонском парке и смотрели на звезды, размышляя о бесконечности Вселенной. Неужели Вселенная бесконечна? Мы не можем до конца постичь этого. А может, все-таки у нее есть границы? Я рассказываю Биллу о том, что прочла: если учитывать движение кривых времени и пространства, вас будет видно далеко в космосе, в итоге вы посмотрите на свой затылок. Шариф в сильном волнении вскакивает: «Диана! Вот именно! Эврика! Вселенная не бесконечна! У нее есть границы! Обалдеть! Где ты узнала об этом?» Я скучаю по брату…
По ночам все мое внимание приковывает бесконечный космос надо мной. Я пытаюсь читать по звездам. Я имею представление, как устроена Вселенная на самом простом, школьном уровне. Но мой интерес к данной теме сохраняется на протяжении всей моей сознательной жизни, и я не могу вообразить себе лучшую возможность для того, чтобы изучать звездное небо. Прошло почти 24 часа, как я покинула Гавану. Я концентрируюсь на том, что Земля, появившаяся из-за Большого Взрыва, не стоит на месте. Нам кажется, будто она неподвижна, но это не так. Мы рассекаем пространство на огромной скорости, вместе с другими предметами и объектами. Отдаляясь друг от друга каждую минуту, мы в конце концов, не сможем рассмотреть даже силуэты друг друга. Я пытаюсь почувствовать эту скорость. Представляю, как касаюсь поверхности Земли собственными руками. И отталкиваюсь от нее со сверхзвуковой скоростью.
Я могу договориться об ужине с моими друзьями, которые интересуются космосом не меньше, чем я. Им ничто не мешает арендовать лодку и плавать всю ночь под мириадами звезд. Но здесь, в момент моего заплыва, чувство принадлежности к космосу обостряется как никогда прежде.
Солнце садится, я прошу Бонни обсудить с Энджел все, что касается моего защитного костюма: когда и как мне нужно надеть его. Во время приема пищи мне говорят, что в 6.30 я должна буду надеть всю экипировку полностью. Ради моей же безопасности. Энджел учитывает множество факторов: время наступления сумерек, полнолуние и количество дней после него, глубину подо мной и вероятность обнаружения кубомедузы в сумраке. Если учесть все факторы, то можно понять, отчего Пенни Палфри была ужалена во вторую, а не в первую ночь ее заплыва. Энджел уверена: сегодня ночью медузы атакуют меня, и сегодня мне нужно быть полностью защищенной. Меня пугает моя неподъемная броня и маска на все лицо. Я ни разу не проплыла так и 12 часов, но нынешней ночью у меня не будет выбора.
Ровно в 18.30 меня оглушает противный свист Бонни. Я неохотно подплываю к Voyager. Меня утомляет долгий процесс надевания гидрокостюма, маски. Все происходит не столь медленно, как во время моих зимних тренировок в лагере SXM, но все же меня это раздражает и расстраивает. Я очень долго надеваю латексные перчатки, кожа сейчас очень влажная, и сложно расправить ее на каждом пальце так, чтобы весь латекс облепил мою руку. В конце концов на кончиках пальцев остаются пузырьки воздуха. Один за другим я проталкиваю каждый палец, стараясь удерживать тело над водой. Все готово! Затем мне требуется откинуться назад и в течение минуты просто дышать полной грудью. Я надела весь костюм. Не осталось ни одного незащищенного места: мои лодыжки и запястья в клейкой ленте. Держать равновесие над водой и одновременно прикреплять скотч на ноги – задача не из легких. Затем я возвращаю защитные очки на место. Теперь маска. Я жамкаю губами, напрягаю лицевые мышцы, стремясь удостовериться, что на носу маска сидит ровно и она не помешает мне дышать. Я могу надеть толстовку. Сделать это нужно аккуратно, так как мне следует еще расправить материал маски вокруг шеи. В самом конце я натягиваю свою шапочку. И в течение секунды я позволяю себе гордиться тем, что я проделала. Сколько времени потрачено на то, чтобы темной ночью, окруженная хищниками в открытом море, я могла не волноваться за свою жизнь. Мало кто из спортсменов в мире способен плыть в подобных условиях. Но я буду в безопасности. И все же после последней нахлобученной вещицы ко мне приходит осознание того, что мне предстоит. Целая ночь в сковывающем костюме, в котором и на суше-то нелегко, а плавание подразумевает свободу движений. Теперь я зажата в тиски.
Но с первым гребком я становлюсь самой собой. Надо перестать ныть, а просто работать. Работать целую ночь. Сегодняшнюю ночь…
Следующие 12 часов кажутся мне настоящим адом. Меня бросает на волнах всю ночь напролет. У меня заканчиваются силы для того, чтобы вытолкнуть себя на поверхность и сделать вдох. Я не понимаю, накроет ли очередная волна меня целиком. Кругом сплошная соленая вода. Я сжимаю челюсти. Меня рвет прямо в маску. Я не чувствую своих пальцев, но руки в перчатках действуют за меня. Резким движением я одергиваю нижнюю часть маски, она оказывается на моем носу. В результате я не захлебываюсь от рвоты. Всю ночь своего заплыва я пытаюсь справиться с бесконечными приступами морской болезни. Мне становится трудно понять, когда наступит утро. Моя видимость ниже нуля. Только красные светодиоды подсказывают мне, что за мной наблюдают дайверы и я в безопасности. Я активирую свой режим выживания.
По моим подсчетам, в семь утра свист дает мне команду снять все снаряжение прочь. Наступает непередаваемое облегчение. Мне говорят, что всю ночь многие члены Команды тоже страдали от качки. Мои щеки, десны, нёбо, язык очень чувствительны, и после долгих часов в соленой воде там всегда появляются раны. Мои зубы начинают рвать мышечную ткань из-за частых вздохов и воды, заливающейся в рот. Но то, что происходит сейчас, и сравнивать нельзя с болью предыдущих попыток. Моя акриловая маска, ее нижняя, самая тонкая и самая прилегающая к коже лица часть, словно сточила всю мышечную ткань в этом месте. Из-за соленой воды у меня во рту раны разъело. Нынешняя боль доставляет мне ужасные мучения.
День настал. В небе – палящее солнце. Под его светом я чувствую себя живой. Я снова могу сосредоточиться на позитиве, особенно когда смотрю на сияющее лазурью небо, которое, соединяясь с ультрамарином Гольфстрима, создает настоящую симфонию красок. В принципе, именно злосчастная маска помогла мне пережить эту ночь и страх перед жалами кубомедуз. Я чувствовала, что все закончится замечательно. Но никакие рассуждения не избавят меня от раздирающей боли у меня во рту. Есть и пить становится тяжело. Мне не по себе при мысли о том, что мне придется пережевывать пищу. Бонни, Полин и Лоис умоляют меня сделать несколько глотков высококалорийного напитка, чтобы хоть как-то восстановить утраченные за ночь силы. Сегодня ночью на мне опять будет эта маска, и, возможно, меня снова стошнит. Риск истощения высок. Бонни вызывает медиков. Они бессильны, пока я нахожусь в воде, и беспокоятся, что у меня будет отек горла. Ночью мне показалось, что начался приступ астмы, когда я сняла маску. Доктора остаются со мной на несколько минут и приходят к выводу, что мне было трудно дышать из-за переизбытка соли. Они возвращаются к себе, заклиная меня сообщить, если дышать станет совсем трудно. Мой рот весь изранен. Но это не станет причиной завершения моего марафона. Мы плывем дальше.
