Не дыши! - Найяд Диана
Цифры на бумаге говорили о 55–60 часах в воде. Обычно меня спрашивают, сплю ли я. Нет, никогда. Правила таковы, что пока вы остаетесь в воде, никто не вправе помочь вам. Спортсмен может остановиться, чтобы принять пищу или размять спину, которая становится тверже камня от постоянного напряжения и фристайла. Спортсмена может стошнить от переизбытка соли внутри, он может испражниться. Дозволяется также плыть на спине, одновременно галлюцинируя о разверзающейся перед вашими глазами Вселенной. Я стараюсь концентрироваться только на деле. Все перечисленное отнимает ценные минуты, драгоценную энергию. Растратив время впустую, вы никогда не сможете вернуть его. Движение вперед – самое главное.
Лаборатория исследования сна в Нью-Джерси предложила мне участвовать в эксперименте. Их интересовало, что заставляет тело бодрствовать в условиях тяжелой физической нагрузки. Первое, что я поняла, у меня никогда не получится выспаться впрок. Я подумывала о неделе сна каждый день по 12 часов, чтобы создать своеобразный резерв из 60 часов во время марафона. Но это невозможно. Меня поместили в камеру и в течение суток наблюдали, как ведет себя мозг после столь долгого бодрствования. Выяснилось, что, во‑первых, камера не заменит уровень физической нагрузки при открытом заплыве. А во‑вторых, мозг в подобных ситуациях частично отключает чувства при внешних воздействиях. Это называется состоянием сенсорной депривации. Марафонец в течение двух суток подвергается ему так часто, как никто другой. Мне понравилось участвовать в эксперименте, и ученые были шокированы еще и тем, что нашелся человек, посчитавший сутки плавания в закрытой камере отличным «способом провести время».
Они также выяснили, что мои левое и правое полушария мозга на самом деле полностью функционировали во время испытания.
Я сказала им, что у меня возникло ощущение, будто я погрузилась в сон и видела сновидения. Хотя на самом деле я лишь визуализировала свои мечты и подсознательные образы. Ученые подтвердили, что с научной точки зрения это возможно.
Ваши уши крепко прижаты эластичной тканью шапки, которая плотно облегает голову для максимального сохранения тепла. Из-за этого вы фактически ничего не слышите. Зрение затуманивают защитные очки. Голова, поворачивающаяся приблизительно 55 раз в минуту, не способна сосредоточиться на чем-либо, кроме световых сигналов на сопровождающей лодке. А сознание перестает функционировать после первых 12 часов.
Чтобы хотя бы немного сохранять концентрацию или оставаться в реальности, я еще в 1970-e разработала собственный плей-лист, которому не изменяла вплоть до того момента, когда мне стукнуло 60 лет. Великие хиты моего поколения хиппи. Дилан, Джоплин, Нил Янг, Битлз. Их песни создают определенный образ мышления, помогающий не поддаваться изоляции и монотонности физических действий. Я пою The Beatles Ticket to Ride 210 раз от первого до последнего аккорда, отключаясь от происходящего. В последний, 210-й раз я отмечаю про себя, что прошло семь часов. Так я никогда не сбиваюсь. Это мой личный метод мышления.
Чтобы действительно объяснить, как все происходит, мне стоит поведать о переохлаждении и обезвоживании, которые превратятся для меня в настоящую океанскую катастрофу. В летний период во Флоридском проливе курсируют тропические течения. Температура возле береговых линий обычно не превышает 84–85 градусов по Фаренгейту. Далее я проплыву в самом эпицентре Гольфстрима, который соединяется с огромным количеством остальных течений, идущих на восток через северный вектор. Там температура воды будет равна 85–87 градусам. В результате я пройду от Гаваны до самого близкого к кубинской столице американского города – Ки-Уэст, Флорида.
Вначале, под воздействием адреналина, 85 градусов Фаренгейта покажутся приемлемыми. Мои Помощники настроены в первые 6–8 часов прилежно поить меня водой, избежав таким образом гипертермии. Перегрев опасен для жизни не меньше, чем охлаждение, а может, даже и больше. Но мы все равно выбираем для нашей Экспедиции летний сезон. Ведь когда я начну терять вес, электролиты и энергию (в данный момент наступает риск получить переохлаждение), только высокая температура поможет мне выжить.
Вы спросите, как можно получить переохлаждение в воде с температурой 85 градусов[24]? Это же вполне себе такая хорошая расслабляющая ванна. Возможно, но в реальности все не столь просто. Представьте: вы приготовили себе ванну, при этом вы не истощены и ничего не делаете. Сидя в ванне, вы разгадываете кроссворд и, скорее всего, повышаете температуру примерно до 102 градусов, как в джакузи. Вы продолжаете нежиться в теплой воде еще 10 минут, пока она не охладится до 98 градусов. Разница всего в 4–5 градусов. Но вам становится неприятно от холода, окутывающего ваше тело. Вы отбрасываете кроссворд и беретесь за кран, собираясь добавить еще тепла. В противном случае, если вы не пустите горячую воду, вы будете мерзнуть, пока не дойдете до крайности и не начнете дрожать. Чтобы вы чувствовали себя комфортно, даже бездельничая в ванне, температура воды должна превышать температуру вашего тела.
А теперь представьте, каково находиться в такой воде на протяжении двух суток. Спустя 30 часов ваш мозг отключится полностью, а тело израсходует больше, чем вы сможете восполнить. Поверьте мне, даже при 85 градусах вы превратитесь в ледышку.
Я обнаружила, что больше всего замерзаю и теряю вес во время остановок. То есть во время активного плавания скорость метаболизма спасает меня от переохлаждения. Мы думаем, как сделать перерывы максимально короткими.
Во время тренировок 1978 года мы делали основной акцент на сохранении тепла и сокращении вынужденных остановок. Каждую ночь мне давали горячий шоколадный напиток, насыщенный электролитами. При непрерывном движении становится легче избежать переохлаждения. И когда внутри всего организма теплеет, все выглядит гораздо терпимее.
В воде ниже температуры тела я нахожусь практически без одежды. Спортивные правила не позволяют носить костюм из неопрена или других согревающих материалов. Неопрен, на самом деле, – большой помощник для пловца. Мое тело постоянно находится в горизонтальном положении, и это затрудняет поступление питательных веществ в кровоток, которое должно напитать мои мышцы. Организм так и не получает энергии: она рассасывается вне пищеварительной системы. Так мне было нужно около 700 калорий в час, при условии, что в организм попадет только половина от этого количества. После консультаций с диетологами NASA нам предоставили некоторые из их высококалорийных брикетированных пищевых продуктов. До того момента, как откроют рецепт полезной высококалорийной спортивной пищи, пройдут десятилетия. Мы же тогда придерживались общих знаний об энергетически полезных продуктах, таких как арахисовое масло, йогурт, бананы и мед. И мне требовалось много жидкости. После фруктовых напитков я чувствовала себя неважно. А горячий шоколадный напиток усмирял мой желудок. И вода, вода, вода…
Я проглочу какое-то количество соленой воды не по собственной воле. Если поднимутся волны, в худшем случае я буду глотать ее литрами. Мало того, я буду чувствовать истощение от постоянной волновой качки, сопротивляясь ей. Совсем же невыносимым заплыв делают движения потоков и течений.
До Кубинской экспедиции моим самым продолжительным заплывом являлось пересечение озера Онтарио в 1974 году: 18 часов 20 минут.
Как оказалось, это ничто по сравнению с кубинским испытанием на выносливость. Кроме того, те воды гораздо опаснее, чем пресное озеро, свободное от угрожающих человеческой жизни хищников.
Волны на большом озере быстренько могут сделать из вас отбивную. Но океан, по сравнению с ними, – это нечто иное, ведь там присутствуют не только волны, но и затягивающие вас на глубину водовороты.
В 1977-м, за год до Кубинского заплыва, я тренировалась восемь часов в день в нью-йоркских бассейнах. Затем я провела несколько месяцев на тренировках с элитной командой пловцов в Южной Калифорнии, выкладываясь на 100 %, чтобы оставаться на плаву и не засыпать в воде.
