Елена Руденко - «После рождества»
— Да, — сказала Мадлен, — он у меня такой скромный. Смотрите, покраснел!
— И все же я считаю его глупым! — сказал герцог.
— По крайней мере, я не бегаю в пижаме ни свет ни заря по замку с дикими воплями, — съязвил студент
— Ой! Смотрите! Герцог тоже покраснел! — воскликнула Мадлен.
А в это время полицейский Стервози с напарником старательно изучали погреб.
— Тут должны быть привидения! — сказал полицейский. — Понял?
— Не очень, — ответил молодой человек, — я не знал, что призраки пьяницы.
— Гм, я тоже. Но выпить они, все же любят. Ведь когда–то все привидения были живыми.
Стервози заглянул за гирлянду бочек и остолбенел: в углу стояло что–то белое. Он вскрикнул и пулей вылетел из погреба. Напарник пожал плечами и спокойно вышел за ним. Запыхавшийся полицейский влетел в столовую.
— Призрак! Там призрак! — кричал он.
— Где?
— В винном погребе!
— Пить надо меньше, — пробурчал Макс.
— Сколько вы выпили? — спросил доктор Стервози.
— Я не пил! — ответил тот. — Я трезвый, клянусь.
В доказательство тот дыхнул на доктора.
— Трезвый, — согласился Буасси, — но зубы чистить надо.
— Как он выглядел тот призрак? — поинтересовалась Мадлен.
— Ну, белый такой, стоял в углу погреба за бочками.
— В углу за бочками? А-а, так то не призрак, а мой снеговичок! Я его велела в холод поставить, чтобы спасти. Он и так сильно подтаял! Ой, вы тоже покраснели, господин полицейский, что–то все у нас такие скромные.
— Извините, простите, — пробурчал Стервози.
— Ничего страшного, — улыбнулся студент. — Такое может случиться с каждым.
Полицейский злобно посмотрел на него и вышел.
— Привидения я все равно поймаю! — проворчал он.
Глава 18. Чья–то ошибка
После хорошего сытного завтрака Макс решился на довольно рискованный шаг.
— Гм, единственным, кто не прибежал на вопли гуся, был герцог. Странно. Может, он отдыхал после пьянки… Надо бы заглянуть в его комнату, — размышлял Робеспьер, прохаживаясь по коридору. — Когда же он выйдет?
— Доброе утро, мсье, — поздоровался дворецкий, — его сиятельство у себя?
Макс пожал плечами. Робер постучался и только после слов «войдите» заглянул в комнату.
— Сударь, вас зовет тетушка.
— Хорошо, иду, иду, — последовал ответ.
Дворецкий поклонился и вышел.
Как только герцог спустился на зов тети, Макс проник в его комнату. Он осмотрел письменный стол, шкаф, комод — ничего подозрительного.
— Под кровать что ли заглянуть? Бред, но, как говорит Мадлен, ищи в самом неожиданном месте. Гм, ничего кроме пыли.
Макс подошел к висевшей на стене картине и осторожно снял ее, за ней был сейф.
— Старая планировка, — усмехнулся он. — Любой догадается.
Студент булавкой для галстука открыл сейф. Там были деньги, акции, документы и серебряный канделябр. Макс присвистнул.
— М-да, по–моему, точно такой же стоит в комнате Мадлен… вернее, стоял, и им я получил по черепу. Интересно, как этот канделябр попал к герцогу? Я помню, хозяйка говорила, что в каждой комнате свой вид канделябров. Значит, сударь, стащил его. Скорее всего, когда зашел к Мадлен и врезал мне. М-да, на место вещь вернуть забыл.
Макс взял канделябр и направился к выходу, но, опомнившись, поставил не место.
— Пусть этот дворянский пижон ни о чем не догадывается, — сказал он, запирая сейф и вешая картину на место. — Надо бы с Мадлен поговорить.
После обыска, Робеспьер зашел к Мадлен. Увиденное испугало и поразило его: Мадлен неподвижно лежала на кровати, раскинув руки. Лицо ее было бледным и застывшим. Широко раскрытые глаза, которые как бы остекленели, глядели в пустоту.
— О боже, — прошептал Макс. — Что с ней? Она не дышит… есть слабый пульс… она жива! Господи!
Робеспьер расстегнул корсаж, которым была стянута и без того узкая талия девушки. Он заметил, что две верхних застежки были расстегнуты.
— Она начала задыхаться, — решил он.
— Что вы делаете? — услышал он за спиной крик герцога.
Макс обернулся, на лице дворянина было такое выражение, которое Робеспьер не смог бы описать при всем своем красноречии.
— Расстегиваю ей платье, — сухо ответил студент.
— Зачем!? Зачем вы ее целуете?
— Вы что пьяны!? Я делаю ей искусственное дыхание! Вы не видите, что ей плохо!? Она же задыхается! — вскричал Макс. — Где там ваш доктор?
— А-а, простите, — казалось, герцог потеряет сознание. — Я сейчас приведу врача, сейчас.
Герцог выбежал в коридор, где наткнулся на доктора.
— Вы меня звали? — спросил ошарашенный врач, заходя в комнату.
— Да, сделайте же что–нибудь! — Робеспьер сорвался на крик.
— Конечно, господа, только выйдите. Заберите с собой эту чашку, она тут мешает.
Тут взгляд Макса упал на чашку кофе возле кровати.
— Что это? — спросил студент, когда они вышли из комнаты.
— Чашка кофе, — ответил герцог.
— Вижу, что не бутылка водки! Кто ее принес Мадлен!?
— Я, а что?
— Вы? Удивительно! С каких пор вы выполняете обязанности лакея? — язвительно поинтересовался Робеспьер.
Д’Омон занервничал.
— Все было так. Тетя позвала меня, я спустился… ну, мы тогда с вами столкнулись в коридоре! Я увидел Луизу, которая несла кофе Мадлен, и решил отнести его сам…
— Зачем?
— Ну… что бы сделать приятное Мадлен.
— Она замуж выходит, сударь! А как же тетя?
— Забыл. Отнес кофе Мадлен, потом вспомнил об этом…
— Сами? — тон Робеспьера был зловещим.
Аристократу стало страшно.
— Нет, Робер напомнил, вот вы дотошный педант! — пролепетал он.
— Что дальше? — резкий голос Макса звучал еще более угрожающе.
— Я оставил кофе Мадлен и пошел к тете.
— Ясно. Кто готовил кофе?
— Луиза.
— Но это не входит в ее обязанности, не так ли?
— Да, она готовит кофе только для себя, — закивал д’Омон, — просто Мадлен очень хотелось кофе, а кухарка готовила обед.
— Луиза отлучалась куда–то, пока готовила его?
— Понятия не имею. Вы ее спросите, — нашелся герцог, — эй, Луиза, поди–ка сюда, солнышко.
Луиза послушно подошла к ним.
— Да, господа, — поклонилась девушка.
— Послушайте, — сказал Макс. — Когда вы готовили кофе для Мадлен, вы выходили из кухни?
— Хм, кажется… Да, меня позвала Мадам.
— Окна кухни были открыты?
— Да, сударь, я открыла, чтобы проветрить, на кухне так душно!
— И что теперь? — спросил герцог.
— Возможно, — начал Макс. — Ваш враг, мадмуазель Дюваль, видя, что вы готовите кофе, решил, что вы готовите для себя. Вы же говорили, мадмуазель, что кофе и чай готовите себе сами, да?
— Да, сударь, кивнула девушка. — Об этом знает вся округа. Все так удивились доброте мадам, когда узнали, что она разрешает мне делать для себя кофе.
— М-да, понятно. Подсыпавший, яд не знал, что это кофе для Мадлен. Наверное, этот яд предназначался для вас, мадмуазель Дюваль.
— Какой яд, я не пойму о чем вы? — удивилась Луиза.
— Мадлен выпила этот кофе и отравилась, — сказал студент.
— О боже, — девушка схватилась за голову.
— Слава богу, она жива, — успокоил он.
— Кто это мог быть? — недоумевала девушка.
— Или кто–то из замка или кто–то из соседей, — коротко пояснил Робеспьер.
— С чего вы взяли, что Мадлен отравилась? — спросил герцог.
— Нет, она лежала и отдыхала! — зло сказал студент. — Сударь! Вы разве не видели, в каком она была состоянии!? Такое бывает только с теми, кто примет сильно действующие наркотические вещества! В малых количествах они вызывают галлюцинации, а в больших — смертельны. Вы называете это «одурманивающим зельем», на самом же деле они имеют другое название.
— Вам лучше? — спросил Макс, входя в комнату Мадлен.
— Да, спасибо, — Мадлен улыбнулась. — Вы, говорят, испугались.
— Еще бы.
«Испугались» было слишком мягко сказано.
— Вы не могли бы рассказать, как это было? — попросил Робеспьер.
— Что? — не поняла красотка.
— Расскажите мне все с того момента, когда герцог принес вам кофе, — подсказал Робеспьер.
— Хорошо, — согласилась Мадлен. — Значит, он принес мне кофе, я поблагодарила его и сделала несколько глотков. Потом у меня закружилась голова, мне стало трудно дышать. Я села на кровать и… дальше ничего не помню… хотя, у меня перед глазами плыли какие–то ведения, какие–то картины.
— Какие?
— Я не помню, я испытала какое–то такое чувство полета! Все было как во сне.
— Понятно… интересно где был герцог?
— Не помню. Наверное, он вышел до того, как я упала в обморок, — предположила Мадлен, — если это можно назвать обмороком. Макс, вы не знаете, что со мной произошло?
