Матвей Гречко - Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках
В качестве военного врача Гааз участвовал и в войне 1812 года, был под Парижем, а после окончания войны вышел в отставку и отправился на родину. Но там ему быстро стало скучно, и он снова вернулся в Россию, которую успел полюбить всей душой. Фёдор Петрович поселился в Москве и, занимаясь частной практикой, стал одним из известнейших врачей и очень богатым человеком, обладал огромным домом на Кузнецком мосту и роскошным выездом — каретой, запряжённой четвёркой белоснежных рысаков. В подмосковном Тишкове (Пушкинский район) Гааз купил имение в 100 душ крепостных и устроил там суконную фабрику.
Жизнь его круто изменилась в 1825 г., когда он был назначен главным врачом московских тюрем, а в Бутырской пересыльной тюрьме вспыхнула эпидемия тифа. Условия, в которых содержались заключённые, ужаснули Гааза. С этого момента и до самой смерти он посвятил себя одному делу: по возможности облегчить жизнь заключённых и особенно попавших в тюрьмы детей. Он добился облегчения веса кандалов, того, что их стали изнутри обшивать мешковиной; по его настоянию колонны ссыльных, отправляемых из Москвы в Сибирь, перестали приковывать к железному пруту.
По его настоянию Бутырка была перестроена в соответствии с требованиями гигиены и санитарии. В 1836 году на пожертвования, собранные Гаазом, была устроена при пересыльной тюрьме школа для арестантских детей. Детищем Гааза стали Старо-Екатерининская больница для чернорабочих и Полицейская больница в Малом Казённом переулке. Он принимал туда и бесприютных больных, подбираемых на улицах города.
Кроме того, Гааз добровольно брал на себя обязанность ходатая по делам, когда видел осуждённых безвинно или нуждающихся в снисхождении. Однажды ему довелось поспорить на эту тему с самим митрополитом Филаретом, которому изрядно надоели постоянные просьбы Гааза.
— Вы всё говорите, Фёдор Петрович, — возмущался митрополит, — о невинно осуждённых, но таких нет! Если человек подвергнут каре, значит, есть за ним вина.
— Да вы забыли о Христе, владыка?! — вспылил Гааз.
Окружающие притихли, ожидая гневного ответа митрополита, но тот после минутного молчания смиренно произнёс:
— Нет, Фёдор Петрович, не я забыл о Христе, а, видно, Христос меня оставил. — И, поклонившись, вышел.
На благотворительность ушло всё имущество богатого Гааза, и когда нужно было его хоронить, то пришлось это сделать за счёт полиции. В последний путь Фёдора Петровича Гааза провожали до 20 тысяч москвичей всех сословий и состояний. До самого Введенского кладбища в Лефортово гроб несли на руках. А в московской тюрьме была зажжена лампада перед иконой, приобретённой на скудные гроши арестантов. Могила Гааза на Введенском кладбище в Лефортово сохранилась до наших дней.
Ф. П. Гааз:
«До последней степени оскорбительно видеть, сколь много старання прилагается держать букву закона, когда хотят отказать в справедливости!»
В районе улицы Павла Андреева к Большой Серпуховской и Павловской улицам примыкает сквер. Рядом в Партийном переулке находится Московский электромеханический завод имени В. И. Ленина (бывший Михельсона), а в самом этом сквере 30 августа 1918 года произошло покушение на «вождя мирового пролетариата». Считается, что стреляла в него Фанни Ефимовна Каплан (Ройдман), молодая анархистка и террористка.
Впрочем, несмотря на то что Фанни не достигла и тридцати лет, послужной список у неё был богатый: ещё семнадцатилетней она участвовала в организации теракта, но бомба взорвалась раньше в номере гостиницы, тяжело ранив саму Фанни. Из-за этого она почти полностью потеряла зрение. Потом она много лечилась, причём одним из помогавших ей врачей был Дмитрий Ульянов, но лечение позволяло Фанни лишь избегнуть полной слепоты. Читать или заниматься рукоделием она не могла, но на улицах ориентировалась. Как полуслепая женщина могла стрелять и попасть в цель, до сих пор остаётся загадкой, и многие обоснованно сомневаются в правдивости официальной версии о её причастности к событию. Однако согласно протоколам допросов, Каплан во всём призналась. Она была расстреляна лично комендантом Кремля Мальковым в присутствии пролетарского поэта Демьяна Бедного. Её труп запихнули в железную бочку, облили бензином и сожгли.
В сквере стоят два памятника, один — Ленину, а другой — простой камень-обелиск с памятной надписью, москвичи называют его памятником Фанни Каплан.
На заводе есть музей, но он расположен в здании заводоуправления с пропускным режимом, и его экспозиция посвящена не покушению, а истории самого завода. Она содержит документы, макеты, образцы изделий и др. Заводу есть чем гордиться: именно на нём впервые были изготовлены ракетные снаряды для установок залпового огня — катюши.
Павловская улица переходит в Подольское шоссе. Его старое название — Александровский плац и Александровский проезд: между шоссе и Серпуховской до сих пор сохранились старинные Александровские казармы, позже переименованные в Чернышёвские по имени красноармейца Чернышёва, погибшего здесь на посту во время пожара. Раньше тут располагались 5-й Киевский и 6-й Таврический гренадёрские полки, потом — школа прапорщиков. На территории казарм снимался старый фильм «Солдат Иван Бровкин».
Сразу за казармами — сквер. Оттуда хорошо виден «Торговый дом «Даниловский», он же Московско-Ленинский универмаг на Люсиновской — один из старейших универмагов города Москвы, открывшийся в 1936 году. Двери универмага не закрывались и в годы войны: днём работники предприятия обслуживали покупателей, а ночью дежурили на крыше здания, оберегая его от зажигательных бомб.
Мытная, Люсиновская и Подольское шоссе смыкаются у Серпуховской заставы. Вот мы с вами и у Камер-Коллежского вала! Ближайшая станция метро — «Тульская». Рядом с ней находится панельный дом (Б. Тульская, 2) полукилометровой длины и высотой 50 метров. Как его только не называют: лежачий небоскрёб, дом-корабль, дом атомщиков, дом холостяков!..
Изначально этот дом был белым и действительно напоминал большой круизный лайнер. Сейчас он грязно-серый и вызывает ассоциации с какой-нибудь мрачноватой антиутопией. Про него ходит много разных баек: что в доме преимущественно однокомнатые квартиры, которые давали холостякам, что строили его инженеры — специалисты по атомным реакторам, и благодаря их расчётам дом выстоит даже при ядерном ударе. Последнее не хотелось бы проверять!
Рядом с круглым Даниловским рынком начинается зелёный Серпуховской Вал, в другую сторону — Даниловский Вал, обе улицы ведут к монастырям — Донскому и Даниловскому, до последнего менее пятисот метров.
Данилов монастырь был основан в конце XIII века московским князем Даниилом, младшим сыном Александра Невского, в честь своего небесного покровителя Даниила Столпника. Перед смертью князь Даниил постригся тут в монахи и был тут же похоронен. Его мощи долгое время сохранялись в церкви Воскресения Словущего, но после её закрытия захоронение было утеряно.
Монастырь этот то «оскудевал», то вновь возрождался благодаря заботам великих князей и царей. Иван Грозный много жертвовал на монастырь, но в Смутное время Данилов монастырь был почти полностью разрушен: здесь неподалеку произошло сражение войск Шуйского с войсками Ивана Болотникова и «царевича Петра», на самом деле самозванца Илейко Муромца. После победы Шуйского Болотников был сослан в Архангельскую область, ослеплён и утоплен в проруби, а Илейко Муромца повесили здесь, рядом с монастырём. Был он человеком сильным, а шея у него была очень толстая и жилистая, потому верёвка никак не могла его удавить. Тогда палач добил Илейку ударом дубины.
Разоряли монастырь и французы в 1812 году, а большевики в 1918-м его закрыли. В 1930-е в нём был устроен концлагерь для детей «врагов народа», расстрелянных на Бутовском полигоне. Дети часто болели и многие из них умирали, их хоронили в общей могиле у стены. Теперь на этом месте часовня.
На территории монастыря сохранились храмы и другие сооружения XVII–XIX веков, а монастырский некрополь снесён полностью, и лишь некоторые останки (Гоголя, Рубинштейна, Языкова и пр.) были эксгумированы и перенесены на новое место — в Новодевичий монастырь. При этом часть костей разворовали сами переносящие — в качестве сувениров.
На Даниловском кладбище есть отгороженный участок — мусульманский. Он был выделен для похорон в 1771 году и очень долгое время являлся единственным местом погребения мусульман.
До Донского монастыря — подалее, больше километра. Двигаясь по Серпуховскому Валу обратите внимание на разрушающуюся церковь на углу Хавской улицы. Более ста лет назад она была выстроена старообрядцами на собранные пожертвования, потом храм закрыли, а здание национализировали. В 1990-е гг. его выкупил некий предприниматель, ничего не зная об истории церкви, и собирался преподнести в подарок РПЦ. Однако патриарх вполне обоснованно отказался принимать такой дар: ведь храм этот никогда никонианцам не принадлежал. Вопрос остался открытым. Перейдёт ли храм в руки лиц, чьи единоверцы некогда возвели эту церковь, или здание рухнет окончательно — одному Богу известно.
