И. Кравченко - Музей Тиссена-Борнемисы Мадрид

Один из ведущих голландских жанристов, Ян Стен, много сделал для развития бытовой живописи, прежде всего, предельно сократил дистанцию между персонажами картин и зрителем. Герой «Автопортрета с лютней», то есть сам художник, задорно смотрит на зрителя, приглашая разделить его благодушное настроение. Стен не раз изображал себя, причем в разных образах, вплоть до гуляки. В данном случае он одет в старомодный костюм галантного кавалера, использовавшийся в спектаклях, и держит в руках лютню — символ любовной страсти. Но насмешливый взгляд, растрепавшиеся волосы и полноватое лицо с двойным подбородком задают полотну юмористический настрой.

Стен играет роль пылко влюбленного, превращая ее в комедийную и тем самым подшучивая над зрителем. Образу философа или творца, типичному для автопортретов других живописцев, он противопоставляет довольного жизнью весельчака. В эмоциональном строе картины заметно влияние голландского портретиста Франса Халса, любившего полнокровных и остроумных героев. Живопись полотна удивительно красива: в колорите сочетаются оливковый, теплый коричневый, красноватый и белый. Изысканной цветовой гамме и точно переданной фактуре различных тканей и поверхностей предметов вторит изящество деталей: например, руки изображенного — это настоящие руки художника, с тонкими кистями и чуткими пальцами. Эстетика игры, которую развивал Стен, делает его работы не простыми жанровыми картинами, она привносит в них глубокий смысл.

В 1650-е Саломон ван Рейсдал написал серию марин (картин с изображением морских видов) вертикального формата, в которых экспериментировал с передачей световоздушных эффектов. В работах мастера чувствуется влияние одного из родоначальников голландской марины, Яна Порселиса, любившего изображать волнующееся море и бегущие над ним облака, а также Яна ван Гойена, внесшего много нового в развитие названного пейзажа, например, понизившего линию горизонта, чтобы больше места в картине отдать небу. Ван Рейсдал большое внимание уделял тонкой нюансировке цвета, приближаясь к «тоновой живописи» Ван Гойена.

На полотне господствуют небо и море, между которыми виднеется узкая полоска суши. Парусные суда соединяют все три стихии — воздух, воду, землю — и композиционно, «сшивая» вертикалями мачт пространство, и смыспово: корабль связан не только с водой, но и с сушей, то есть портом (притом палуба является подобием земной тверди), и с небом, ветер которого надувает паруса. Солнечный свет проникает сквозь облака, играющие роль фильтра. Передний план находится в тени, но чем дальше, тем пейзаж все более светлеет, что вызывает ощущение его глубины. Город вдали — это Алкмар с хорошо видной церковью Святого Лаврентия. Голландцы, бывшие отличными мореходами, к тому же на протяжении веков отвоевывавшие сушу у моря, замечательно его чувствовали и понимали.

Бегущая река с нависающими над ней высокими деревьями, плывущими по воде лодкой либо паромом, замком или церковью на заднем плане — часто встречающийся у голландских пейзажистов вид. Обратился к нему и Саломон ван Рейсдал, находивший вдохновение в окружавших его природе и обыденной жизни людей.

Светлая река течет вдаль, по ней медленно движется паром с людьми и коровами, слева рыбаки тащат лодку на берег. На воде видны поплавки рыбацкой сети, возле которых кружатся утки, ищущие способ поживиться пойманной рыбой. Кружевные кроны деревьев взметнулись ввысь, вторя им, бегут по небу легкие облака. Несколько парусных судов стоят в заливе, вдали виден замок Нейенроде.

Художник работал полупрозрачными красками, нанося одинаковые по форме мазки, отчего картина обретает единство. Удивительно тонкие сочетания и тональные переходы оживлены яркими пятнами одежд, в которые наряжены люди, и синевой неба.

Соединяя пейзаж и бытовую живопись, Ван Рейсдал расширял границы жанра, что было типичным для голландских мастеров того времени, стремившихся отобразить окружающий мир в его полноте и разнообразии.

Голландский мастер натюрморта Виллем Калф писал «десерты», изображая дорогую, изысканную посуду и тяготея к вытянутому по вертикали холсту, позволявшему придать композиции торжественность.

Большинство полотен художника образуют своего рода серию, поскольку в них использованы похожие или даже одни и те же предметы, например кубок из раковины наутилуса, который можно видеть в данной работе. Однако изображенные здесь фарфоровый кувшин и блюдо больше на полотнах живописца не встречаются.

В своей привычной манере Калф сделал фон темным, а постановку осветил так, будто она выплывает из мрака к свету, сияющему на покрытом глазурью фарфоре, мерцающему на поверхности раковины и серебряного подноса, влажно блестящему в мякоти лимона и тонущему в ворсе наброшенного на стол восточного ковра. Свет и создаваемая им форма, а также подчеркнутая красота вещей особенно интересовали мастера. И даже скрытый смысл картины, о которой свидетельствуют, например, карманные часы, символизирующие быстротечность времени и бренность земного бытия, отступает на второй план перед роскошью и праздничностью натюрморта.

Для своих натюрмортов Калф специально подбирал красивые и необычные вещи. Чаша, сделанная в Китае во времена династии Мин и играющая в данной предметной постановке роль сахарницы или сосуда для пунша, является главной «героиней» картины, вроде невесты на свадьбе: она притягивает взгляд своей белизной и яркостью. Кубок из окованной в золото раковины наутилуса словно содержит внутри луч солнца — сквозь полупрозрачные стенки льется неведомый свет. Сочная мякоть лимона покрыта «слезами», а стеклянный кубок на втором плане мерцает всеми элементами своего декора и вином рубинового цвета. Живописец сочетает разные фактуры, иногда сталкивает их, например мрамор столешницы, угол которой виден слева, и пушистый ворс персидского ковра. Предметы ведут здесь незримый диалог, кроме принадлежности к богатому быту их объединяет воздух картины, его мягкое, обволакивающее свечение. Подобно большинству голландских художников своего времени, Калф воспевал домашний мир, но поэзию он искал не в привычном, а в редком, недоступном большинству людей, чем вносил в свои полотна оттенок мечты о лучшей жизни.

Представитель известной семьи голландских художников Адриан ван де Велде занимался в основном пейзажной живописью. В годы, к которым относится эта картина, он часто писал природные виды в итальянском духе, хотя свидетельств о том, что мастер посещал Италию, не сохранилось. Он мог также вдохновляться работами живших в Амстердаме итальянских мастеров, в творчестве которых сложились особенности европейской пасторальной живописи.

Мотивы идеализированного сельского существования на цветущей земле, под сенью благодатных небес чаще всего присутствуют в полотнах последнего десятилетия жизни художника. В данном случае крестьяне отдыхают на берегу неширокой речки. Рядом видны домашние животные, в изображении которых Ван де Велде проявил себя как талантливый анималист. Тучный, ухоженный скот является здесь символом изобилия, процветания и труда. Вдали справа идут мужчина с ребенком, впереди них бегут собаки. Пространство картины залито ярким южным солнцем, горячее небо осеняет покрытую пышной растительностью землю, а на горизонте высится дымчато-голубая гора. Единство природы и человека, увиденное сквозь призму классического искусства, Ван де Велде выразил с явственным стремлением к реализму.

Антуан Ватто, известный своими «галантными празднествами» и сценами из мира театра, создавал также картины с изображением солдатской жизни. К ним относятся и первые проданные им работы, и полотно, за которое в 1709 молодой живописец удостоился второго приза на конкурсе в Академии художеств. Не получив главной премии — пенсионерской поездки в Италию, Ватто вернулся в родной Валансьен, находившийся тогда, во время Войны за испанское наследство, в зоне военных действий. Батальные сцены не интересовали мастера, и он принялся делать зарисовки парадов, войсковых учений, отдыхающих солдат, на основе некоторых этюдов были написаны картины.