Юрий Винничук - Кнайпы Львова
В 1943 г. Авдиковичева выезжает снова в Вену, где становится вдовой во второй раз. Умерла она 10 октября 1965 г. на 81-м году жизни в Вене. Сын стал магистром права, а дочь Стефания вышла замуж за испанского художника Герасси, стала профессором университета в Филадельфии, о ней упоминает в своих воспоминаниях Симона де Бовуар, с которой они подружились.
4
Вообще даже дух захватывает от количества кондитерских фабрик, существовавших во Львове. Фабрика карамели «Ядзя» на ул. Яновской, 11, фабрика шоколада «Дерби» (пл. Бильчевского, 3) и «Львовянка» (ул. Кобылянской, 2), Марьяна Кохмана (ул. Ягеллонского, 15), К. Юста (ул. Узкая, 6–8), фабрика медовиков Юзефа Циммера на ул. Лычаковской, 6.
А еще была фабрика халвы и восточных лакомств Жоржа Гавураса (ул. Шпитальная, 42). Халву Гавураса любил покупать Станислав Лем в фирменном киоске возле «Венской» кофейни. В его цукерне производились помадки в фирменных бархатных бонбоньерках с наклейкой на поверхности, изображавшей кувшин с цветами. Но перед Рождеством можно было купить помадки в форме заснеженных домиков. А перед Пасхой — в форме обсыпанных позолотой крупных яиц.
5
Во время немецкой оккупации во Львове действовало несколько кондитерских предприятий, объединенных в трест «Staatliche Getreide — und Industrie Werke Krakau — Lemberg».
Во время советов создано кондитерское объединение, куда вошли фабрики им. Кирова, «Большевик», № 1 (ул. Асника, 9 — бывшее предприятие Тадеуша Гефлингера), № 2 (ул. Зиморовича, 14 — ранее производство Людвига Залевского), № 3 (ул. Кордецкого, 23 — до того «Фортуна Новая»), № 4 (ул. Павлинов, 16).
Предприятия были в плачевном состоянии, лучшее оборудование было вывезено. 15 октября 1944 г. возобновила работу фабрика им. Кирова (директор Г. Кузьминская). До конца года все кондитерские фабрики треста должны были дать готовую продукцию в количестве 1450 тонн.
Хроники«Как-то с утра вошел в цукерню при улице Сиктуской, — писало «Дело» 4 февраля 1899 г., — некий незнакомый, который, кажется, прибыл из провинции на какую-то забаву, ибо был совершенно пьян. Через минуту, когда сел и получил заказанный кофе, заметил официант, что незнакомый достает из кармана револьвер, заряжает вполне хладнокровно и целится себе в висок. На крик официанта сбежалась вся служба, и гость был доставлен в полицейскую инспекцию. Здесь также нельзя было от него ничего узнать, ибо был без сознания. Был арестован, чтобы немного выспался, а затем выпущен на свободу. Вот такие последствия пьянства».
11 марта 1920 г. Из цукерни пана Залевского (ул. Академическая, 22) украдено большое количество кофе, шоколада, ванили, ореховой массы и орехов. Вред составил 12000 крон.
16 марта 1920 к цукерне пана Дереня при площади Мытной, 7, вломились воры, но их ждало большое разочарование, потому что в локале никаких припасов не было. Единственный вред в 600 крон за вырванную решетку и окна.
На Панской, 18, ограблена цукерня Леона Беняша.
18 января 1921 г. В цукерню на ул. Панскую пришел 17-летний ученик семинарии Ярослав Алексиевич в обществе младшего товарища Изидора Гохбергера. Когда последний сдал плащ в гардероб и сел за стол, Алексиевич велел ему отнести письмо по указанному адресу, мол, не обязательно надевать плащ, потому что тепло и адресат живет в соседнем доме. Гохбергер послушался и вышел, а потом Алексиевич забрал плащ своего товарища и хотел оставить кондитерскую. Это привлекло внимание владельца цукерни, который задержал ловкого воришку и передал его полиции.
15 сентября 1922 г. Полиция арестовала в молочарне Эркера на ул. Св. Станислава Самуэля Штерна, при котором найдено 104 штуки серебряных рублей. Тот выдал своего сообщника Каца, беглеца из России, который жил при Резницкой, 9. В жилище Каца задержали еще несколько российских эмигрантов еврейского происхождения, занимавшихся валютными махинациями и контрабандой, а также найдены вещественные доказательства.
15 сентября 1922 г. Вчера отобрал себе жизнь 20-летний фармацевт Чеслав Ульберский из Калуша при весьма оригинальных обстоятельствах. Зашел в цукерню на ул. Академической, 22, сел за столик и сделал заказ, но ждать его не стал, а вместо этого вытащил револьвер и выстрелил себе в висок. Поводом самоубийства, как свидетельствуют найденные в вещах потерпевшего записки, могла быть безграничная бедность.
5 октября 1922 г. Не мог нахвалиться добросовестной служанкой владелец цукерни на ул. Батория Генрик Фляйшер, как вдруг она сбежала со службы, прихватив 35 тысяч марок.
8 марта 1923 г. На ул. Академической при выходе из цукерни Залевского на доктора Игнатовича и инженера Дрегевича напал какой-то тип и начал драку с Игнатовичем. Чтобы положить конец, Дрегевич выстрелил из револьвера в землю, чем привлек внимание постового. Поскольку Дрегевич не имел разрешения на оружие, револьвер был конфискован.
5 июня 1934 г. Отравились мороженым. Владислав Тота, 31-летний учитель Бибрки, прибыл с ученицами во Львов на школьную экскурсию. После съеденного мороженого в цукерне на Казимировской учитель и пять учениц тяжело заболели, терпя сильные боли. Особенно плохо чувствовал себя сам пан Тота и 16-летняя ученица Фрида Гробель. Озаботилась ими «скорая».
27 июня 1934 г. Вчера отравился мороженым в цукерне «Кришталевка» 21-летний Абрахам Неснер. «Скорая» предоставила ему первую помощь на месте и отвезла домой.
8 февраля 1935 г. Случай в цукерне. Вчера в полдень в цукерне Дудка, находящейся в Марийской галерее, на головы адвокатов др. Стендлера и др. Батлера, которые спокойно пили кофе за столиком, упал стеклянный кафель вместе с массой снега, который покрывал крышу галереи. Стендлер потерял сознание и, залитый кровью, упал на землю. Часть разбитого стекла поранила также др. Батлера. На месте был врач Сасовер, который обследовал раненых и предоставил первую помощь. На известие о катастрофе прибыла комиссия магистрата, провела следствие и обнаружила причину падения крыши — недопустимое накопление значительного количества снега.
Вкус детства
У каждого вкус детства свой. Мой отец вынес из детства одну из характерных достопримечательностей старого Львова — запах и вкус изделий знаменитого кондитера Людвика Залевского.
Его кондитерская находилась на ул. Академической под номером 22, именно там, где теперь «Свиточ», и каждый ребенок, попадая во Львов, сразу тянул родителей на Академическую, то бишь на Корсо, чтобы, став перед витриной, жаждущими глазами впитывать в себя тот удивительный, чарующий мир конфетного искусства, который манил, пленил и не выпускал из своего плена уже никого.
Папа помнил запах конфет и пирожных, помнил их вкус и, пересказывая мне свои впечатления, чмокал губами. А мне казалось, что там, на устах, еще остались отдельные моменты того вкуса и он хочет передать его мне, но не хватало слов.
— Там были яблоки в глазури и такое маленькое печенье размером с 10 копеек… а еще пирожные в виде картофелин, из которых торчали белые побеги из миндаля… выглядело, как проросший картофель… или еще «муринки» — пирожные, политые шоколадом со взбитыми сливками.
Не отпускала кондитерская воспоминаний и Станислава Лема:
«В те времена меня влекла кондитерская Залевского. И имел я, пожалуй, хороший вкус, поскольку с той поры не приходилось мне видеть конфетных витрин, украшенных с таким размахом, нигде в мире. Фактически это была настоящая сцена, оправленная в металлическую раму, на которой несколько раз в год менялись декорации, составляли фон для изумительных статуй и аллегорических фигур из марципана. Какие-то большие натуралисты, Рубенсы кондитерства воплощали свои величественные видения, особенно на Рождество и Пасху за стеклами оживали чудеса, залитые в массу миндальную и шоколадную. Сахарные
Николаи мчались на санях, а из их мешков текли лавины вкусностей. На глазированных тарелках покоилась ветчина и рыба в желе, но на самом деле тоже из марципанов и с кремовой начинкой. Даже ломтики лимона, просвечивающиеся сквозь желе, были произведением кондитерского искусства лепки.
Помню стадо розовых свинок с шоколадными глазами, все, какие только могут быть, виды фруктов, грибы, копчености, растения, какие-то пещеры, скалы и обрывы. Казалось, что Залевский способен целый космос воспроизвести в шоколаде, украсив солнце очищенным миндалем и звезды — глазурью. Каждый раз в новый сезон умел этот мастер над мастерами захватить мою душу, жаждущую, беспокойную, с какой-то новой стороны, поразить меня совершенством своей марципанной скульптуры, аквафортами белого шоколада, везувиями тортов, которые извергали взбитые сливки, в которых, как в вулканической лаве, тонули засахаренные фрукты.
