В. Морозова - Художественный музей Уолтерса (Балтимор)

Данная скульптурная голова является, вероятно, частью храмовой статуи, поскольку таковые служили объектами культа. Правитель облачен в традиционный убор «немее» — полосатый платок, на который обычно прикреплялся золотой урей (кобра) как знак всемогущества. За царями безоговорочно признавался божественный статус, они считались сыновьями богов, и в подтверждение священного авторитета египтяне помещали их изображения в сакральное пространство. Изваяния фараонов воспринимались как тайники высшего духа и выступали в роли заместителей реальных участников ритуального обряда.

Экземпляры высокой эстетики древнегреческого искусства в подлинниках практически не сохранились до наших дней. О внешнем виде значительного числа памятников можно судить лишь по мраморным копиям древнеримских мастеров. Такова статуя «Сатира, наливающего вино», выполненная в эпоху, когда Рим стал мировой военно-административной державой. С конца I века ведущее значение в его культуре имело тесное взаимодействие с греческим наследием. Данное произведение является слепком с изваяния, созданного Праксителем — выдающимся творцом периода поздней классики.

Греческие скульпторы преклонялись перед телесным обликом человека и в мраморе приближали его к идеальной, прекрасной норме. Они уделяли большое внимание пропорциям, гармонии пластического ритма и жестов. Искусство Праксителя тяготело к мягким, грациозным, женственным формам и сбалансированным движениям. Сатир, одно из божеств беззаботного мира Диониса, изображен в ленивой позе, с чуть выставленной вперед ногой. Благодаря выдвинутому бедру и опущенному левому плечу фигура приобретает легкий изгиб, однако сохраняет равновесие и устойчивость. Но все же выразительность манеры Праксителя заключалась не столько в линиях тела, сколько в одухотворенности натуры. Он наделял своих героев меланхолией и задумчивой созерцательностью, что было созвучно времени. В IV столетии до нашей эры полис переживал внутренний кризис, он уже не был сплоченным и процветающим организмом, как раньше, и эти болезненные явления незамедлительно отразились в искусстве.

В эпоху поздней классики героическая направленность образа смягчается, и появляются индивидуалистические тенденции в портрете, которые усиливают психологизм. Особый интерес к передаче эмоционального состояния приводит к возникновению изображений, насыщенных гедонистическими и лирическими мотивами. Создаются произведения, содержание которых отражает дух покоя, чувство сладкой истомы, погруженности в себя. При этом задача внешнего сходства не считалась первостепенной, мастера старались акцентировать в облике модели характерные черты эпохи, которые превращали портрет в типический образ.

Скульптурная голова, выполненная с оригинального произведения Лисиппа, в полной мере является отображением этих течений. Черты бога Эрота трактованы с оттенком мальчишеской женственности и мягкости, однако здесь нет подчеркнутого натурализма и порывистой динамики, обычно приписываемых творчеству скульптора. Потеря интереса к тщательной проработке деталей и охлаждение эмоции, проявившееся в мечтательно-грустном выражении лица, стали одними из основных особенностей заката позднеклассического искусства.

Этот великолепный подлинник монументальной пластики некогда был частью афинского надгробия, в котором в натуральную величину изображались члены семьи погибшего. Мужская голова с грубыми чертами лица и густыми завивающимися волосами создана с применением бурава и техники полировки. В противоположность классической скульптуре мастер уходит от репрезентативности и идеализации образа. Темперамент и проявления характера выражены в мимике: брови нахмурены, рот слегка приоткрыт, волосы взъерошены, на лбу вырисовываются морщины. Сила и патетика искусства теперь заключаются не в воплощении совершенного человека, ваятель стремится показать сложность внутреннего мира личности, противоречивость натуры, недоверчивость к окружающим и даже некоторую жестокость. Психологическая трактовка индивидуализирует персонажа, однако это не отменяет присутствия общих типических черт, свойственных времени на рубеже классической эпохи и эллинизма.

Период принципата Августа окрасился ностальгическим обращением к греческому классическому наследию, трансформировавшемуся в так называемый августовский классицизм. Изображения римского правителя начинают почитаться наравне с изваяниями богов, отсюда — повышенная идеализация в представлении главы империи. Теперь его облик репрезентирует вечную молодость, несгибаемую силу духа, горделивость и величественность государственного деятеля. В портретах родственники и приближенные должны были походить на самого Августа, что поддерживало всеобщее благоговейное отношение к нему.

Синонимом безупречности становится строгость в чертах лица, смелым и твердым контуром очерчиваются высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок, тонкие губы. Множество плавных насечек создает впечатление густых коротких волос. Нет ни малейшей претензии на декоративность и торжественность, вся грация образа воплощена в простых линиях и стоическом спокойствии императора.

Данный портрет является прекрасным примером искусства периода правления Адриана, страстного поклонника Эллады и эллинской культуры. Под влиянием личного вкуса императора распространилась мода на густые вьющиеся волосы и пышную бороду, какую носили древние греки во времена Перикла. Это отразилось и в скульптурных бюстах самого властителя, и в изображениях его современников. Зритель видит максимально идеализированные лица без акцента на возрасте, при этом удивляют напыщенность и помпезность образов, достигаемые за счет активного применения бурава для проработки объема прически.

Изменились и многие художественные приемы: графическое обозначение бровей и прорисовка зрачка позволили придать выразительность взгляду. Греческие тенденции, переведенные на древнеримскую культуру, сформировали особенности италийского искусства, среди которых выделяется тяга к монументальности и роскоши в деталях.

Во время правления Антонинов оттачиваются художественные приемы, появившиеся в предшествующие эпохи, мастерство исполнения достигает совершенства. В портрете Марка Аврелия проявилось виртуозное владение техниками бурава, моделировки и полировки лица. Пробудившийся интерес к духовному миру человека открыл в скульптуре целый спектр эмоциональных характеристик, а также спровоцировал более глубокий и разносторонний подход к восприятию личности. Ваятели начинали обращаться к выражению тех чувств, которые говорят не просто о темпераменте человека, а о сложности его внутренних переживаний. В данном изображении император предстает в образе философа-стоика, известного по сочинению «Наедине с собой», проникнутому пессимизмом и разочарованностью в окружающей действительности. Своеобразным отличительным знаком мыслителя являлся чуть усталый взгляд, свидетельствовавший о возвышенном мировоззрении.

Скульптура раннего Средневековья характеризуется намеренным отходом от принципов Античности. Византийская пластика утрачивает объемность и становится плоскостной, отличается высокой декоративностью и интенсивной проработкой поверхности, складок одежды и жестов.

Перед зрителем — необычная статуэтка из слоновой кости, слегка изогнутая по форме бивня. Богородица изображена восседающей на троне с Младенцем, и Христос тянется к ней в порыве нежной привязанности. Впоследствии в иконографии такой образ получит название «Богоматерь Умиление».

Особенно яркими и типичными для подобных рельефов в христианском Египте этого времени являлись условность и схематичность трактовки. Притом формы моделировались с эффектом «ранящей» поверхности, они приобретали характерную графичность и скованность. Остроту восприятия добавлял прием пристального взора, устремленного на предполагаемого зрителя.