Сергей Бурыгин - Сочи. Олимпийская Ривьера России

В августе 1839 г. Одоевский заболел. Он три дня лежал в палатке, его била лихорадка. Когда он понял, что ему становится хуже, то согласился, чтобы его перенесли в одну из комнат форта. 15 августа 1839 г. Одоевский умер. «Когда он скончался, весь штаб и унтер-офицеры пришли в полной форме, чтобы отдать ему последний долг с почестями и даже солдаты нарядились в мундиры. Вопреки распоряжению царя поэт-мятежник был похоронен в отдельной могиле у самого берега Черного моря. Поставили большой деревянный крест».

По воспоминаниям Лорера, его похоронили за фортом, у самого обрыва. Точно не известно, где находится могила Одоевского. Существует несколько версий ее судьбы. По одной – ее сравняли с землей черкесы. По другой – напротив, узнав, что Одоевский выступал против царя и войны на Кавказе, и потому, что крест на могиле священен, они не тронули его могилу. В Лазаревском на предполагаемом месте форта в 1959 г. поэту и декабристу установили памятник.

Миссия провалилась

Горцы начали принимать ислам с середины XVIII в., но мусульманская религия не получила у них широкого распространения. Она так и не смогла до конца поколебать смеси христианства и первобытных культов.

Постепенно на Кавказ проникает мюридизм – религиозно-политическое движение у мусульман, основанное на фанатической ненависти ко всем инаковерующим («мюрид» в переводе с арабского – послушник, последователь и ученик какого-либо имама или шейха).

С 1840-х гг. борьбу горцев с Россией возглавил имам Шамиль. Чтобы вовлечь в войну местное население, Шамиль направил сюда своих эмиссаров – Хаджи Магомета в 1842 г. и затем Сулеймана-Эффенди и Хаджи-Бекира. Но их миссия не удалась. Небольшие отряды, которые им удалось организовать, распались, люди разбежались по домам. В 1848 г. Шамиль посылает в Убыхию Магомет-Эмина («эмин» по-арабски – верный). Он собирает 2 тыс. ополченцев. В сентябре 1852 г. этот отряд в районе современного села Молдовка вступил в бой с русскими. Небольшие потери были с обеих сторон. На следующий день убыхи разошлись по своим аулам.

Магомет-Эмин производил массовое уничтожение крестов в священных рощах и взамен их строил мечети. Это привело к восстанию. Горцы восстановили кресты, разрушили мечети, а заодно и крепость Магомет-Эмина в Вардане, бывшую его опорным лагерем в Убыхии. Так Эмин не смог поднять черкесов против русских войск во время Крымской войны.

После разгрома Шамиля в середине 1858 г. Магомет-Эмин сдался русским войскам. Александр II принял его весьма благосклонно. Назначил ему пожизненную пенсию 3 тыс. рублей в год и разрешил уехать в Турцию.

Лицейский товарищ Пушкина Владимир Дмитриевич Вольховский родился в Полтавской области в небогатой дворянской семье. Обладая прекрасными способностями и железной волей, он с детских лет готовил себя к военной деятельности, постоянно занимался самоусовершенствованием и саморазвитием. Вел спартанский образ жизни, приучался спать по несколько часов в сутки, не пил вина, закалял себя физическими упражнениями, поэтому лицеисты ему дали прозвище «Суворов» или «Суворочка». Они любили и уважали его.

Вольховский окончил курс первым, с золотой медалью, был выпущен в гвардию и поступил в Гвардейский Генеральный штаб. В 1818 г. он вступил в члены тайного общества «Союз спасения», а затем в «Союз благоденствия», но вскоре вышел из него.

Участвовал в экспедициях в Хиву и Бухару. А в 1825 г. – в экспедиции «для обозрения пространства между Каспийским и Аральским морями». Здесь же был арестован и доставлен в Петербург в Следственную комиссию. По окончании следствия его направили в действующую армию на Кавказ, учредив над ним тайный надзор полиции и обязав до этого нести караул во время казни декабристов – К.Ф. Рылеева, П.И. Пестеля, С.И. Муравьева-Апостола, М.П. Бестужева-Рюмина и П.Г. Каховского.

На Кавказе Вольховский попал под начальство генерала Паскевича. В декабре 1827 г., ведя переговоры с персидским правительством, сумел вытребовать контрибуцию и доставить в Россию 10 миллионов рублей серебром. За это его произвели в полковники.

В армии Вольховский занимал пост обер-квартир-мейстера Кавказского округа. Сослуживцы говорили, что Вольховский отличался трудолюбием и был добросовестен до крайности. К себе относился очень строго. Спал по шесть часов в сутки. Если ему приходилось от усталости задремать, вычитал эти минуты из ночного сна.

Пушкин, приезжая в действующую армию, говорил: «Здесь увидел я нашего Вольховского, запыленного с ног до головы, обросшего бородой, изнуренного заботами. Он нашел, однако, время побеседовать со мною, как старый товарищ».

Паскевич завидовал и ненавидел Вольховского. Барон А.Е. Розен писал об этом в своих записках: «Всегда беда подчиненному, который бывает свидетелем промахов тщеславного начальника». Эта ненависть преследовала Вольховского всю жизнь и поломала ему всю карьеру.

Покинув Кавказ, Вольховский служил в Польше в распоряжении графа Дибича. Отличился храбростью и был произведен в генерал-майоры. После смерти Дибича и назначения на его должность Паскевича Вольховский вынужден был удалиться от участия в делах. В середине 1830-х гг. он состоял начальником штаба отдельного Кавказского округа при командующем бароне Розене, после опалы которого был переведен бригадным командиром в Западный край, где опять попал под начальство Паскевича, бывшего наместником Польши. Вследствие этого Вольховский вышел в отставку, поселился в харьковском имении жены и прожил там до смерти.

Выселение горцев с Черноморского побережья Кавказа

После окончания Кавказской войны турецкие эмиссары стали призывать горцев к переселению. Турции это было выгодно. Она рассчитывала использовать воинственных и боеспособных горцев в будущих войнах с Россией. Черкесам обещали приличные льготы – большие наделы земель, освобождение от налогов, ссуды для постройки жилищ и покупки скота.

Русское правительство не возражало против переселения. Оно было выгодно и ему. Россия избавлялась от массы мятежных и беспокойных горцев. Но официального разрешения не было до 1862 г. И черкесы переселялись под видом паломничества в Мекку, оформляя для этого соответствующие паспорта.

В мае 1862 г. было принято постановление царского правительства. Оно предписывало полностью очистить территорию Западного Кавказа от коренного населения. Горцы должны были уехать на Кубань, под надзор казаков или в Турцию. Большинство из них выбрали последнюю.

Причин было несколько. На Кавказе черкесам недоставало земли. В Турции им обещали крупные наделы плодородных земель. После отмены крепостного права в России для горской верхушки остался один способ сохранить свое прежнее влиятельное положение и права на рабов и крепостных – выехать вместе с ними в Турцию. Многим из них действительно выделили хорошие земли. «Сарафанное» радио принесло эту весть на Кавказ. И горцы поверили, что в Турции их ждет рай на земле.

В черкесских общинах решения, принятые народным собранием, были законом для всех ее членов. Порой этим пользовались старшины-предводители (имеющие на таких собраниях решающие права), чтобы заставить своих соплеменников силой переехать в Турцию. Например, в Убыхии на общинных сходках всех племен приняли решение о выселении в кратчайшие сроки всего убыхского народа в Турцию. Никому из членов общества не позволили остаться на Кавказе и переселиться на Кубань. Есть мнение, что был тайный сговор между верхушкой знати убыхов и русским правительством. Им это было выгодно. Знать сохраняла свой прежний уклад жизни, а Россия избавлялась от непокорного народа. Некоторые бежали в горы, но выжить там было трудно, находясь вне закона и не имея возможности заниматься сельским хозяйством.

Некоторые горцы все же колебались и готовы были перейти на Кубань. Но жестокость царских генералов, в том числе Геймана, которые слепо и усердно выполняли инструкции по выселению коренного населения, склоняла черкесов к переезду в Турцию.

В итоге переселение горцев превратилось в трагедию, а обещанный в Турции рай – в ад. Черкесы выезжали целыми аулами. На побережье в ожидании турецких кораблей проходили дни, недели, годы. Продовольствие давно съедено. Начался голод, за ним пришли и болезни. Черкесы тысячами умирали. Их хоронили тут же, на берегу: в пляжном песке и гравии выкапывали яму, клали туда покойника, еду, вино и закрывали сверху плитой. Иногда шторма размывали могилы.

Из воспоминаний И. Дроздова, участвовавшего в походе Пшехского отряда в феврале 1864 г. по очищению верховьев Пскекупса и долины Туапсе от остатков горцев: «Поразительное зрелище представлялось глазам нашим по пути: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками; изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимавшие ноги от слабости, падавшие от изнеможения и еще заживо делавшиеся добычею голодных собак. Живым и здоровым некогда было думать об умирающих. У них и у самих перспективы были неутешительные; турецкие шкиперы из жадности наваливали как груз, выбрасывали лишних за борт при малейшем признаке болезни. Волны выносили трупы этих несчастных на берега Анатолии. Едва ли половина, отправившихся в Турцию, прибыла к месту. Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество…»