Ольга Афанасьева - Мюнхен: кирхи, пиво» заговоры и безумные короли

О.В. Афанасьева

МЮНХЕН:

КИРХИ, ПИВО, ЗАГОВОРЫ И БЕЗУМНЫЕ КОРОЛИ

…Мюнхен — один из самых обаятельных городов Европы. Элегантные бульвары, парки и сады, стильные магазины, колокольни, памятники, фонтаны оставляют неповторимые впечатления. Здесь можно встретить архитектурные шедевры классицизма и барокко, посидеть в уютных погребках и окунуться в пивной океан Октоберфеста, покататься в трамвае, раскрашенном в цвета баварского флага — здесь столько всего, что впору растеряться.

В любом случае нельзя пропустить старую часть города. Всю ее можно обойти пешком. Именно в ней сохранился овеянный легендами дух подлинного Мюнхена, а почти каждое здание хранит свою волшебную историю…

РОЖДЕНИЕ МЮНХЕНА.

ГЕНРИХ ЛЕВ

Сейчас уже трудно представить, что на месте нынешнего Мюнхена — блестящего европейского города, столицы Баварии, богатой и знаменитой, были лишь несколько домиков с подворьем, принадлежащих монастырю бенедиктинцев. На холме Петерсбергль на берегу реки Изар жили бедные монахи — вели часть монастырского хозяйства, возделывали землю и время от времени несли мирянам слово Божье. Подворье так и называли — Мунихен, то есть монашеское, монастырское. И так и оставаться бы Мунихену крошечной безвестной точкой на карте, не попадись он случайно на глаза Генриху Льву.

Генрих Лев был личностью выдающейся. Не тем, что принадлежал к славному роду Гвельфов и носил многочисленные титулы, в том числе герцога Саксонии и Баварии. И Саксония, и Бавария знали немало герцогов, знатных и не очень.

Это был прирожденный монарх, которому с 10 лет пришлось биться за свои владения и имеющий множество дерзких геополитических планов. Вместе с дядей Альбрехтом Медведем он ходил воевать с ободритами, славянскими племенами, надеясь на присоединение новых земель, но потерпел неудачу. Предлогом был крестовый поход против язычников. Вместе с Фридрихом Барбароссой он участвовал в военной кампании в Италии — позднее, испугавшись возросшего влияния Генриха Льва и его удачного брака с английской принцессой, Барбаросса лишит его всех владений, кроме Брауншвейга и Любека, и отправит в изгнание.

Но в то время, когда он проезжал мимо монашеских двориков, он был еще молод и только-только вступил во владение Баварией, которая вместе с Саксонией досталась ему в наследство от отца, Генриха Гордого. И его слава, и его падение еще впереди, а пока Генрих едет вдоль реки Изар, по соляному тракту, осматривая окрестности. Впереди видны возы с той самой солью, которая была в те времена ценным товаром. Но вот возы встали перед мостом, ведущим к городу Ферингу, преградив путь Генриху и его свите.

— Мы должны заплатить пошлину, господин, — объяснил причину один из купцов. — Все, кто везет соль через Феринг, должны платить. И цена раз от раза растет.

— За то, что едете через Феринг? — удивился Генрих. — Почему бы не объехать его стороной?

— Потому что во всей округе это единственный мост через Изар, а нам нужно перебраться на ту сторону реки.

— И кому же вы платите? Бургомистру?

— Епископу Фрайзинга, господин. Все пошлины идут ему. Здесь только собирают дань.

Во Фрайзинге была резиденция герцогов — правителей Баварии. Там же обитал и епископ. Как он смеет присваивать себе соляную пошлину, как будто его, Генриха, законного правителя, не существует вовсе?

Приглашенный к Генриху епископ Фрайзинга не заставил себя ждать. Он не боялся молодого правителя: в последнее время они сменялись довольно быстро, в Баварии велись постоянные тяжбы и войны за земли, наделы и угодья. А вот имущество церкви — другое дело. Отнять его почти невозможно.

— Сын мой, — сказал епископ Генриху, — вы еще молоды и, вероятно, не знаете, что мост через Изар в Феринге принадлежит церкви уже больше ста лет. Церковь не будет платить налог в казну за владение им.

— Вы не хотите делиться с казной, преосвященный? Даже если я, ваш герцог, прикажу вам?

— Я подчиняюсь лишь Богу и Папе, мой герцог. И только они в силах изменить нынешний порядок вещей.

Генрих усмехнулся. Другого ответа он не ждал, но и мириться с нынешним порядком вещей не собирался.

Распрощавшись с епископом, он вызвал к себе казначея и начальника охраны.

— Недалеко от Феринга я видел какие-то домики на берегу Изара, на холме возле монастыря. У этого места есть название?

— Мунихен, мой герцог. Это селение бенедиктинцев.

— Прекрасно. Мне было видение, что я должен помочь бедным бенедиктинцам, столь скромным и трудолюбивым. Казна выделит деньги на строительство моста в Мунихене.

— Но, мой герцог, это большой расход…

— Найди строителей и заплати им двойную цену, — сказал Генрих. — Пусть приступают завтра же. Иди.

Когда казначей вышел, Генрих дал несколько указаний начальнику охраны.

Мост в Мунихене возвели за месяц. А через два месяца сгорел мост в Феринге.

Генрих Лев любил простые решения.

— Богу было угодно изменить порядок вещей, — сказал он епископу. — В ваш мост ударила молния. Но я не оставил своим покровительством слуг церкви, бедных бенедиктинских монахов. Теперь их поселение расцветает и ширится благодаря соляной пошлине. Никто, ни император Фридрих, ни другой ваш повелитель в лице Папы римского не упрекнет меня в неуважении к церкви.

Так благодаря Генриху Льву родился Мюнхен. Он постарался наполнить город торговым и ремесленным людом, дал его жителям особые права, и крошечный поселок разрастался на глазах.

Глашатаи провозгласили, что отныне все дороги ведут через Мунихен. И трудно было найти более удачное место: Изара в этом месте достаточно глубок для торговых судов, а масса мелких островков очень облегчила строительство моста. Холм Петерсбергль, на котором разбили торговую площадь, прекрасно защищал от наводнений.

Скандал, поднятый епископом, удалось замять: император Фридрих Барбаросса, узнав все подробности этой истории, рассмеялся и оставил все как есть. У него самого были нелады со святым престолом. Епископу отходила треть пошлины от нового моста, и со временем он смирился с неизбежным. Правда, Генриху придется не раз доказывать свою верность Барбароссе, прежде чем они рассорятся и распростятся навсегда.

Дев заботился о процветании будущего города, но народная молва, как и история, связывает его не столько с Мюнхеном, сколько с Брауншвейгом, в котором он и похоронен. Его так и называли — Генрихом Брауншвейгским, или Брунсвикским. Одно из его изображений в виде рыцаря можно видеть на Карловом мосту в Праге. Скульптуру называют «Рыцарь, стерегущий реку», и это о ней Марина Цветаева в краткий период пражской эмиграции написала знаменитое стихотворение.

Баллады и легенды о Генрихе Льве начали складываться еще при его жизни — в народе его любили. Одна из них, возникшая примерно в XV веке, приводится ниже.

Чем так в Брауншвейге встревожен народ,Кого провожают сегодня?То Генрих Брауншвейгский уходит в походНа выручку Гроба Господня.Жену молодую обняв у ворот,Он ей половину кольца отдает,А сам, уходя на чужбину,Другую берет половину.

Вот герцог по бурному морю плывет.Беснуется черная бездна,И рушатся мачты, и ветер ревет,И помощи ждать бесполезно.Корабль сиротливый наткнулся на риф.Но вдруг в вышине появляется гриф:«О боже, спаси мою душу!»Он герцога вынес на сушу.

В гнездо, где алкал пропитанья птенец,Влетел он с находкою странной,Но Генрих Брауншвейгский был храбрый боецИ славился удалью бранной.Спасенный от смерти по воле небес,Он, грифа осилив, направился в лесИ в зарослях целыми днямиКормился корой и корнями.

Однажды, бредя сквозь лесной бурелом,Пытаясь разведать дорогу,Увидел он схватку дракона со львомИ кинулся льву на подмогу.Поверженный, рухнул дракон, захрипев.И Генриху молвил израненный лев:«Услуги твоей не забуду,Навеки слугой твоим буду!»

А ночью явился к нему сатана:«В Брауншвейге тебе побывать бы!Там дома твоя молодая женаЗатеяла новую свадьбу!»И горестно герцог промолвил в ответ:«Ее ли винить? Миновало семь лет.Дай мне повидаться с женоюИ делай что хочешь со мною!»

И только он эти слова произнес,Как черт себя ждать не заставил.Он спящего герцога в город принесИ льва за ним следом доставил.И Генрих воскликнул, разбуженный львом:«Я гостем незваным являюсь в свой дом!Должны мы поспеть на венчанье».В ответ прозвучало рычанье.

Вот герцог вошел в переполненный зал,Отвесив поклон неуклюже:«Недурно б, сударыня, выпить бокалЗа вашего первого мужа!»И, глаз не сводя с дорогого лица,Он бросил в вино половину кольца,Хранимую им на чужбине,И подал бокал герцогине.

Но что, побледнев, она вскрикнула вдруг —