Литературный журнал «Будни» - Коллектив авторов
Праздник получился. Конечно, хотелось верить, что найдутся родители – свои или приёмные. Что всё будет хорошо. Как важно, чтобы до этих благих перемен в жизни сердечко не успело очерстветь. Необходимы праздники, такого рода внимание, – пусть изредка, понемножку. Неправда, что детям потом больнее и тяжелее. Даже одна такая капля может спасти веру в добро и возможность счастья.
А в то, что выздоровление возможно, – верилось, иначе зачем эта чёткая организованность лечения, строгий режим, чистота, порядок, хороший уход, даже эти особенные стены с долгой историей благотворительности, домашнего уюта, особой сердечной заботы основательницы бывшего приюта.
Пришёл февраль. Мать Павлика шла к дому, замедляя шаг. Огромные хлопья плавно кружились в воздухе, иногда касались щёк, повисали на ресницах, словно медлили с падением на землю. Пока снежинка кружится в воздухе – она единственная и неповторимая, особенная. Как же ей не желать продлить это кружение? Снегопад, метель. Снежные крепости. А где-то, далеко в её детстве, подснежные ходы, потерянные рукавицы и обмороженные пальцы, стоящие колом у батареи лыжные штаны с начёсом и лужицы под ними. Сладкое, с дрожью во всём теле от согревания, засыпание – в берлоге из ватного одеяла. Скоро-скоро они дождутся этого – с сыном вместе будут валяться в сугробах, делать фигуры на снегу, лепить снеговиков.
Родители Пашки нашли комнату для отдельной от их родителей жизни, куда мечтали привезти первенца после выписки из больницы. Сделали своими руками ремонт. Ждали с возрастающим нетерпением дня, часа. А Павлик не был в курсе всех сложностей взаимоотношений взрослых и проблем вне его больничной палаты. Жизнь шла своим чередом. У него был друг. Он здесь подрос. И уже не помнил – что было до больницы.
Вот и настал этот долгожданный момент. Молодой доктор, удивляясь, как быстро всё на мальчике зажило, без всяких последствий и рецидивов, задумчиво произнёс: «Знаете, в мировой практике было несколько случаев слишком активной культуры для прививки в роддоме (палочка Коха называется). Это, конечно, особый случай, исключение из правил. Но есть над чем подумать, ведь костный туберкулёз всегда считался осложнением открытой, запущенной формы туберкулёза лёгких. А тут – чистейшие лёгкие, и условия. У вас же нормальные условия дома? Я, впрочем, не сомневаюсь». Он улыбался, глядя Павлу в глаза: «Наследственность у тебя в порядке! Всё будет хорошо, Паш. Да ты сам всё знаешь». Через пять лет ежегодной флюорографии его, действительно, снимут с учёта в районном диспансере.
Расставания как такового не было. Может быть, Сашка не пришёл, чтобы не травить душу? А может, был на процедурах? Причины могли быть разными. Но – Павлику показалось на мгновение, что он увидел чью-то темноволосую голову в окне второго этажа. Палата Сашки выходила окнами на вход и дорожку, ведущую в сторону 2-го Муринского проспекта, по которой катила коляска с его маленьким дружком, катила прочь от болезни, уколов и лекарств, от казённого помещения, воплей мелкоты. Катила в другую, неведомую ему и, судя по началу, необыкновенную жизнь.
Сгладится острота пережитого, и мать не однажды будет порываться дойти до места бывшего семимесячного «заключения» сына. Принести хоть мешок конфет на Новый год. Через тридцать с лишним лет, по журналистской надобности, она окажется у храма Преображения Господня, не так давно построенного почти напротив бывшего детского отделения ЛИХТа. Всё те же старые бетонные стены, ограждавшие некогда жителей соседних домов от «заразы». В пустынном парке полутемно от разросшихся за эти годы деревьев. Всё та же металлическая калитка на входе. В окнах первого этажа отреставрированного здания тёплый свет… Тёплый-тёплый, будто родной…
«А может, Кларисса Николаевна и жила здесь, в корпусе, построенном некогда для персонала приюта, – придёт ей в голову мысль. – Помнят ли здесь о ней? Разве может прерваться такая необыкновенная судьба этого Дома? Сашка… Саша – ему ведь уже под пятьдесят! Где он, что с ним? Не хватило меня тогда на живой отклик, капельку тепла и участия, благодарность…»
Бывший Новоспасский переулок теперь лишь безымянный проезд. Звон колокола плывёт над кронами могучих дубов и клёнов. Скоро начнётся молебен.
«Все святые, молите Бога о нас! Вечная благодарная память Клариссе, Вере и Ольге! И иже с ними…»
Как жаль, что забылось имя доктора, конечно же защитившего диссертацию на этом особом случае. Ей захотелось низко поклониться этому дому, всем, кто осветил своей жизнью это пространство. Тихий шелест листьев в ответ… Мир всем.
– Что ты, мать, не знаешь, что ли, что жизнь – это процесс? – услышит она дома от сына Павла.
И правда, ведь наша жизнь пронизана особым смыслом. Та самая жизнь, которая непостижима уму и неисправима человеческими усилиями, конечно же, является необычайным процессом. И так важно понять, что каждый день твоей жизни – особенный, и нужно принимать его как единственно возможную в этот момент данность. Трудно – борись, больно – терпи. А станет легче – радуйся. И будь благодарен за то, что не болит, что нашлись силы, что вовремя пришла помощь. И по утрам открывай своё сердце, как форточку для проветривания комнаты, навстречу новому дню, неожиданной встрече, старому другу, подаркам и испытаниям.
Анна Лебедева
Подарок из прошлого
В общем, начну по порядку. Эта история случилась со мной десять лет назад.
Однажды я, будучи в очень плохом настроении, брякнула:
– А, пропади всё пропадом!
И пошла в магазин, где купила три бутылки вина. Я не алкоголичка, неприятности обычно спиртным не заливаю, но на этот раз причина была веская: в почтовом ящике мною было обнаружено письмо от приставов. Ага! Понимаете, о чём я? Вот именно – у меня тоже коленки задрожали!
Открыла конверт и узнала, что должна государству сто тысяч! За что? Квартира родителей обросла долгами, а сестрица платить за неё не может, потому что безработная, и вообще. Естественно, выбор пал на меня. Я-то работаю. А то, что не живу в квартире, – так это мои проблемы, и никого не колышет, что на моей шее висят двое детей, а муж бросил меня год назад по причине «единственной и неповторимой последней любви» к сучке крашеной из универсама напротив!
Детишки отдыхали в лагере, поэтому вид пьяной матери их не оскорбил
