Знание-сила, 2009 № 10 (988) - Балдаччи
Чтобы понять, как такое могло случиться, надо начать с азов, точнее с Азова. Как бы ни пытались лакировать и припудривать русскую военно-морскую историю, а попытка завести там флот завершилась полным крахом. И вовсе не по вине турок, разбивших армию царя в 1711 году и вернувших себе Азов и Таганрог, после чего флот остался без гаваней. Дело не в них, а в том, что за 14 лет поистине каторжных трудов, возведя десяток верфей, согнав на строительство десятки тысяч народу, обложив тяжкими налогами огромную страну, вырубив весь дуб на Дону — флот так и не смогли построить!
Из полусотни заложенных кораблей (слово «корабль» в русском флоте означает именно линейный корабль, предназначенный для боя в линии таких же мощных судов) лишь десять было спущено на воду и только четыре дошли до моря. А всего из общего числа строившихся судов, превышавшего сотню, волны моря бороздило чуть более десятка. Все остальные разобрали на дрова на стапелях и в воронежских затонах. К приходу турок на плаву оставалось не то четыре, не то пять единиц. Феноменальный результат колоссальных усилий!
Но как же так? Ведь и сам царь стажировался на верфях Голландии, а затем повышал квалификацию в Англии, и мастеров корабельного строения нанял там знатных, в чем же дело? Поясним на примерах.
Летом 1699 года «Крепость» возила в Стамбул русское посольство дьяка Украинцева. Уже там — спасибо туркам, любезно построившим нечто вроде плавучего дока, лишь бы поскорее выпроводить незваных буйных гостей — ее пришлось переконопачивать. Недаром дьяк жаловался на валкость и течи корабля. Уже в 1704 году пришлось ставить «Крепость» на тимберовку (капремонт), и хотя в 1709 году был издан указ Петра I о сохранении корабля «для славы, что был в Константинополе», тот пришел в полную негодность и был брошен при уходе из Азова. Скажете, неудачная постройка? Нет, «Крепость» была в числе немногих везунчиков, корабли неудачной постройки даже до моря не добрались.
Следующий пример еще более показателен. Весной 1700 года спустили на воду знаменитую «Гото Предестинацию» («Божие Предвидение»), спроектированную самим набравшимся за границей кораблестроительного опыта царем. Казалось бы, и проект был превосходным, и материалы отборными, и качество постройки отменным. Однако и этот корабль, упоминаемый даже в школьных учебниках, уже к 1705 году (еще не дойдя до моря!) нуждался в тимберовке. Только и толку, что в 1711 году «Гото» была в числе немногих судов, еще способных держаться на воде. Турция не позволила провести их через Проливы, и ее еще с двумя линкорами и парой галер продали победителям. Остальные сожгли. Если такова была судьба лучших кораблей, то в чем же заключалось божье предвидение?
Получается, что из ста с лишним заложенных кораблей лишь пять чего-то стоили, во всяком случае, их удалось продать! А ведь на воронежский флот до 1712 года уходило больше средств, чем на балтийский.
Урок сей неудачной попытки флотосозидания необходимо было учесть на Балтике, однако он не пошел впрок. Всего при Петре I в состав Балтфлота вошло 53 корабля: 18 царь купил за границей, остальные построили в России. Шла война, но русские линкоры в сражениях не участвовали за исключением многочасового боя, в котором вшестером смогли победить «Вахмейстера», так что к боевым потерям можно отнести лишь захват шведами «Булинброка». Все остальные потери были, так сказать, эксплуатационными. Кто сел на мель, кто затонул в шторм — в итоге за шесть лет (к 1719 году) потеряли шесть линкоров.
Большинство, однако, разбирали по ветхости. «Выборг» постройки 1712 года уже в 1716 году не мог выходить в море. «Ягудиил», спущенный на воду в 1715-м, к 1721-му сгнил настолько, что вернуться из Дании не смог и был продан, та же судьба постигла и «Уриила». Их сверстники «Варахаил» и «Селафаил» пошли на слом в 1724-м, а «Гавриил», не проплавав и пяти лет, был превращен в брандер[3]. Один из первых кораблей отечественной постройки затонул на переходе в Онежском озере, а посему в состав флота войти не смог и имени получить не успел. Получается, что и через двенадцать лет после «Гото» корабелы Петра не научились строить корабли.
Но самый известный из петровских линкоров — это, разумеется, «Ингерманланд», вошедший в состав флота в 1715 году. Английский мастер Ричард Козенц под руководством царя создал корабль, ставший любимцем Петра, флагманом флота, а однажды даже флагманом огромного соединенного англо-датско-русско-голландского флота! Его очень хвалят, о нем много пишут, в его каюте Петр вынашивал грандиозные замыслы — и чуть было не воплотил их в жуткую реальность. Уже в 1716 году Россия могла стать хозяином Швеции, Дании, половины Германии, а фактически — половины Европы! И только решительность английского адмирала Норриса уберегла мир от этого. На этом корабле даже супруга великого царя приплыла в Копенгаген, чтобы поучаствовать в апофеозе русской славы.
Пишут об «Ингерманланде» много, но… Построенный с особым тщанием, изукрашенный резьбой и золоченой скульптурой, корабль провел всего шесть кампаний и уже в 1721 году завершил службу. Петр велел хранить его вечно, однако вечность не состоялась, хотя и длилась несколько дольше, чем в случае со «Штандартом». Несмотря на ремонт в 1727-м, уже в 1735-м «Ингерманланд» набрал воды, сел на дно в Кронштадте — и пошел на дрова. Лучший петровский линкор действительно стал стандартом. Шесть лет — это средний срок службы русских кораблей, построенных в следующие сто лет!
Насчет «Штандарта». Всего в ходе Северной войны в состав флота ввели 27 фрегатов. Купленные в Голландии и Англии служили долго, а вот пятнадцать, построенные в 1703–1707 годах в Сясьском устье и на Олонецкой верфи, пришли в негодность и были разобраны уже в 1710-м! Исключением не стал и «Штандарт», созданный по чертежам царя, первенец Балтфлота. Его история такова.
Едва русские войска взяли шведскую крепость Ниеншанц в устье Невы, как Петр изменил свой штандарт (флаг, поднимаемый на корабле, когда на его борту коронованная особа). Двуглавый орел держал уже не три, а четыре карты: Белого, Азовского, Каспийского и Балтийского морей. Этому событию и
