Каллгира. Дорога праха (СИ) - Рут Хартц

— Может, мы найдём для Каз отдельную келью?

Похоже, ища, что его смутило, Ясмина огляделась по сторонам — она-то сама училась у Синих, наверняка, практиковалась в таком же медкрыле. Справа от них пациент зашёлся кашлем, даже перевалился через край своей койки и выплюнул что-то на каменный пол. Всматриваться Каз не стала, вони хватило.

— Да, мы можем выделить для вас комнату, — с неизменной блаженной гримасой ответила та же женщина-друид. Остальным, носильщикам, будто языки отрезали. — Но плата будет больше.

— Пускай.

Ещё через четыре дня Казимире помогли встать и позволили прогуливаться по Храму. Кормили здесь скверно — жиденьким бульоном с одинокой морковкой и парой картофелин, но случались и хорошие дни, когда на тарелке оказывались каши с яблоками и грушами, скромный салат или сладкая выпечка. Боги точно насмехались над Каз — окна её кельи выходили как раз к рынку, где каждый день жарили мясо. Сочные стейки, кебаб на мангале, пряная курочка на вертеле. М-м-м. Мясо шкворчало на сковородах или капало соком на угли, ветер швырял эти ароматы в комнату, пока голосистый повар приглашал отведать его стряпни. Каз бы и рада! Она бы и вторую руку отдала на отсечение, лишь бы попробовать этот клятый стейк! Но друиды даже проносить мясо в храм не позволяли, только растительная пища.

Торчать в своей келье для Казимиры было уже невыносимо, и она решила осмотреться во внутренней части Храма, в большом зале с алтарями. Сегодня здесь никого не было — ни прихожан, ни друидов.

В витражных окнах мозаика цветного стекла складывалась в рисунок, эту легенду Каз слышала. Азуолас из Брегена, который основал Синюю Длань и построил первый Синий Храм, собирал материал вдоль дорог, близ городов и деревень. Древесину, стекло, камни. Из того, что дала ему природа, и от чего отказались люди Азуолас построил прекрасную часовню, и в первую же ночь в неё явился бог Дийв. Создателю лесов и морей очень понравились эти витражи, и как лунный свет играл в разноцветных осколках. Дийв сказал, что Азуолас на верном пути, и ничто не должно его останавливать.

А ещё Каз слышала, что после этого божественного наставления Азуолас бросил жену с тремя детьми и отправился дальше по княжествам Пакрана нести слово Дийва. Что Синие, что Белые — одни и те же фанатики, только одежды красят в разные цвета.

В этом зале многие боги были Каз незнакомы. То каменные изваяния, то образы, вырезанные из дерева, то рисунки на гранитных плитах. А вот у огромного стекла, вмонтированного в стену, Казимира остановилась. По краям его украшали морозные вихры, а в центре стояли Алга и Алаян, которых разделяла тонкая белая полоса. Его, рыжего, смуглого, как все гастинцы, и её, с кожей белой, как буран, и волосами чёрными, как мёрзлая земля. Нет у гастинцев легенды, как эти двое, такие непохожие, встретились и полюбили друг друга. Алга и Алаян были всегда и всегда вместе. До поры до времени.

От долгого хождения у Казимиры стало тянуть внизу живота, и она присела на подоконнике. Ноги уже устали, шрамы заныли, Каз отряхнула руку о халат — эти витражные окна годами никто не открывал: скопилась пыль и хлопья пепла. Из-за спёртого воздуха начало темнеть в глазах, и Казимира поковыляла к выходу. Не к коридору, из которого пришла, не к дверям в город, а к третьим, незнакомым.

Нужно отдать друидам должное — в коридорах храма запах стоял волшебный. Сладкие фрукты, мягкие ароматы трав, какие-то масла, цветочные краски, выпечка с корицей и цукатами, поджаренные орехи. Вонь из медицинского крыла сюда не проникала. Временами останавливаясь у скамеек и подоконников, Каз медленно шагала по узкому коридорчику. Круглые окошки открывали вид на внутренний двор, залитый светом. Чтобы лучше рассмотреть чаны с синей жидкостью, Казимира прикрыла глаза рукой от солнца. Несколько молодых друидов возились вокруг этих чанов, кажется, стирали в них одежду. Рукава их собственных ряс были высоко закатаны, но всё равно вымокли и стали ещё синее.

По ступенькам Казимира спустилась во двор, нашла взглядом деревянную скамейку, которую с обеих сторон прижимали крепкие яблони. Она с досадой подумала, что время их цвета уже прошло, а от пышных розовых цветков наверняка исходил потрясающий запах.

— Вам помочь? — спросил один из друидов, предплечьем утирая лоб. На лице осталась синяя полоса. — Что-то болит?

— Нет-нет, спасибо. — Каз села на скамью. Если бы мне дней семь назад сказали, что я буду сидеть в саду у друидов и грустить, что яблоня уже отцвела, знатно бы я посмеялась.

Если не вспоминать о зале с больными и кашляющими кровью, Синий Храм стал для неё островком безмятежности и спокойствия, попробуй теперь Валлет её отсюда выманить. Хотя... Один сочный стейк, и Казимира сбросит больничные тапки и побежит за ним.

— А чем вы заняты? — спросила она, заметив, что вся одежда, которая лежала в плетённых корзинах или сохла на верёвках, была синей. Выданные ей ночная рубаха и халат были грязно-жёлтыми и горчичными, постельное бельё обычным, белым.

— Красим, — ответил друид и приподнял ковш с насыщенно синей жидкостью.

Они рассказали, что таков обряд посвящения в Синюю Длань. Казимира и прежде замечала, что у всякого друида руки, и правда, были синими, но не придавала этому значения. Не та у этих ребят репутация, чтобы с ними хотелось вести долгие беседы.

— Каждый друид должен окрашивать свою рясу, когда цвет начнёт тускнеть. Краска очень сильная, даже немного ядовитая и въедается в кожу. Так же обскурия проявилась у нашего основателя, господина Азуолоса.

— И вы теперь, как... — Казимира подавила сравнение с Белой Дланью и их «родимым пятном Дэума», — и вы повторяете за ним?

— Приближаемся к его мудрости, — поправил с блаженной улыбкой друид. До того тон его не выдавал фанатичного настроя. — Не зря ведь он был избран Дийвом, чтобы нести слово бога.

Ага-а. Пожалуй, насиделась я под яблонями, выходить из палаты больше не буду.

* * *

Друзья посещали её всё реже. Ясмина и Дакин вернулись к торговле на рынке, проведывали Казимиру раз в пару дней. Вегард приходил по вечерам и сидел до той поры, пока Каз не засыпала. Кожаная куртка грела постоянно мёрзнущие ноги. Подрабатывать на стороне Вег теперь не мог — Ана не на кого оставить. О брате он почти не упоминал, и стоило Казимире спросить, как дела у светлости, Вег уводил тему.

— Почему ты никогда не работала вот так? — спросил он как-то вечером. — Ни в свите, ни при дворе.

Сегодня с рынка ветер приносил только запах жжёного масла, и желудок Казимиры заурчал в тоске по мясу.

— Это портило всю игру, — сказала она, пытаясь приподняться. Правую руку всё ещё ломило при упоре, но уже меньше.

— Игру?

Вегард сидел, откинувшись на одном стуле, а ноги сложив на другом. Вид у него был измождённый, но Вег отмахивался: «Да, я сегодня спал. Да, и вчера тоже». От него слабо пахло алкоголем и табаком. Либо пил не больше рюмки, либо только заходил в бар. За Арианом? Лакх, этот же только взялся за голову.

— Ну, помнишь, — Казимира прикрыла глаза. Глубокие вдохи и длинные предложения заставляли ныть рёбра, — я говорила как-то давно. У ассасинов два пути: убиться или спиться. — Вег медленно кивнул. — Я придумала себе третий. Бежать. Игра в бегство.

Он помолчал какое-то время, рассматривая ряд склянок на прикроватной тумбе.

— Помогало?

— Отчасти.

Ариан в палате не появлялся ни разу. Ни вместе с Вегардом, ни один. Казимира не спрашивала, почему. И при встрече не спросит, слишком много засранец о себе возомнит.

Свободное время позволило многое обдумать. А чем ещё заниматься, как не самобичеванием за то, что в погоне за одобрением и слепым «Я всё сама сделаю» чуть не прикончила себя? Давно же пыталась, вот, почти победила.

Ещё и эта идиотская перепалка с Вегом и драка. Каз могла бы смалодушничать и сказать, что её не научили по-другому. Что в Гур не показали, как иначе выстраиваются человеческие отношения, кроме как с применением силы. Кто победит, тот и прав. Да только ей уже третий десяток пошёл, оправдываться воспитанием поздно. Ты за себя в ответе, а не какой-то взрослый, который когда-то сказал тебе грубое слово.