Каллгира. Дорога праха (СИ) - Рут Хартц

— Да-а, на материке много чего о них болтают, — сказал Ан с усмешкой, будто полжизни провёл на архипелаге и сам всё повидал. — И что все крийцы поголовно разбойники и пираты, и человечину любят поесть, ага.

Крийцы во все времена нападали на соседей. А чем ещё заниматься на островах, где сплошные скалы, редкие леса, и никакой скот не перенесёт эти морозы? Тут не до хозяйства и ковыряния в огороде. Единственная ценность на архипелаге — пеалин. Самый прочный и самый редкий в Морбосе металл, который добывают только на Крийя. Поэтому крийцы ковали себе из него непробиваемые доспехи и шли в бой.

Казимира заговорила медленно и тягуче. В тон тому, как когда-то рассказывала Элке.

— В жилах крийцев кипит кровь, разбавленная мёдом. Она требует стали и огня. — Каз зажмурилась, когда перед глазами встал образ замаранных кровью белоснежных кос. — Во времена Хьялмара они звали себя викингами, и у кораблей их были деревянные бока. Был Хьялмар шестым сыном конунга, и к трону его путь не лежал. С детства тянуло Хьялмара в море. Он сам построил свой первый корабль, и был тот лёгким, ладным, быстроходным. Как-то раз в шторм пришлось команде Хьялмара причалить у чужого острова. Услышав, что перед ними сын конунга, местные повели его в дом ярла, отогрели его людей, накормили его псов.

— Псов? — переспросил Ариан. — Они брали с собой на корабли псов?

— Эт ж крийцы. — Каз пожала плечами. — Они со своими собаками неразлучны.

Ариан о чём-то задумался, водя взглядом под потолком, но больше не перебивал.

— Сидел Хьялмар за столом с ярлом, пил и пел, да услышал, что воет под окном его любимый пёс, Сегёльсе. Вышел Хьялмар и видит — огромный белогривый волк вцепился собаке в шею. Хьялмар взялся за меч, чтобы проткнуть зверя, пока тот не извёл Сегёльсе, но руку конунговского сына остановила девица. «Не смей трогать моих волчиц», — сказала та. Косы у неё были такие же белые, как волчья грива, а глаза чистые и голубые, как ледники, о которые чуть не разбился корабль Хьялмара. «Твоя волчица загрызёт моего лучшего пса!», — ответил Хьялмар и снова поднял меч, но дикая девица встала перед ним. Стоило ей свистнуть, как волчица отпустила скулящего пса и села у ног хозяйки. «Ты кто такая, чтобы вставать перед сыном конунга и мешать моей воле?», — не убирая меча, спросил Хьялмар, а сам глаз не мог отвести от дикарки. «Я дочь ярла. Моё имя Фелике». На родной остров Хьялмара вернулись два корабля. Один вёл он, второй — Фелике. Ни один воин не тягался с ней в бою, в упрямстве дикарке уступал даже Хьялмар, и волчицы следовали за ней по пятам. Хьялмар привёл Фелике ко двору отца и сказал, что женится.

— Ни за что бы не женился на крийянке, — ни с того, ни с сего буркнул Ариан и икнул. Казимира забрала у него медовуху.

— Важная информация. Слушай давай, сам просил. — Чтобы вновь заговорить на прежний лад, она выпила ещё немного. Губы немели, голова тяжелела, слова шли не те и не так. — Из года в год Хьялмар и Фелике вместе ходили под парусами, вместе грабили и воевали. Когда враг валил Хьялмара на снег, волчицы вгрызались чужаку в горло. Когда в спину Фелике целился лучник, топор Хьялмара сносил тому голову с плеч. Но наступил день, когда Фелике не смогла взойти на корабль и взять в руки меч. Она носила под сердцем наследника Хьялмара. Из раза в раз Фелике просила мужа не уплывать без неё. Кто прикроет его в бою, кто заштопает его раны? Хьялмар не слушал, ведь подле него верная дружина, защитят. В первый раз в порту остались только сгоревшие остовы его кораблей. Хьялмар остался, но отстроил новые. Тогда Фелике попросила шаманку наслать шторм, чтобы никто не мог выйти в море. И снова Хьялмар никуда не уплыл. На третий раз он ничего не сказал Фелике, собрал тёмной ночью своих воинов и отправился на запад.

Казимира притихла. В этом месте Элке всегда брала драматичную паузу, чтобы каждый слушатель понял — Хьялмар идиот, и он только что просрал лучшее, что было в его жизни.

Ариан не торопил. С улицы донёсся цокот копыт по мостовой. Нестройный хор голосов откуда-то из угла зала выводил «Ах, пакранская княжна, как же кожа твоя нежна!».

— Хьялмар вернулся три дюжины дней спустя. Фелике вышла на берег встречать его, но не узнала мужа. На носу корабля Хьялмар стоял хмурый и холодный, но в мехах и с дорогим скарбом. Отчего же тогда не весел капитан, если поход был удачным? Хьялмар не посмотрел на жену и не погладил округлого живота её, отказался от питья и еды, не бросил костей со стола любимым псам. Не знал никто, кроме дружины Хьялмара, что мысли его заняла горная ведьма. Гретта полюбила викинга и пообещала ему вечную жизнь. Сказала, что ни один меч его не ранит, ни одна стрела доспех не пробьёт, ни одно копьё до него не долетит. Не нужны ведьме ни жемчуга, ни злато, ни шелка из дальних стран. — Казимира прокашлялась, подалась вперёд и, обращаясь к картине, нараспев произнесла: — Только возвращайся, Хьялмар. Забудь других, Хьялмар. Люби её, Хьялмар.

— Она его заколдовала? — спросил пару секунд спустя Ариан. Он слушал так заворожённо, что даже рот слегка приоткрыл. — Типа приворожила? Чарами в себя влюбила?

— Нет. Это был его выбор. — Каз мотнула головой и продолжила: — Вскоре Хьялмар снова собрал своих людей в плавание. Фелике просила его остаться, от тоски её мучили хвори, но Хьялмар не послушал. А когда вернулся много-много дней спустя, встретили его дурные вести.

Казимира смотрела на лампу, хотя глаза жгло.

— Умер сын твой, Хьялмар. Не рождённый, тобой брошенный. Умер отец твой, Хьялмар. Братья перессорились, кому править и убили друг друга. Только ты остался, садись же на трон. Вот жена твоя, Хьялмар. Исхудала и истончала, дожидаясь тебя. Псы его не подошли к хозяину. Воины его не подошли к воеводе. Жена его не подошла к мужу. Обвёл их Хьялмар хмурым взглядом и сказал, что ему здесь нет места. «Не править мне над вами и не вести в бой. Моему сердцу здесь нет покоя». «Где же ищет покоя твоё сердце, если не с народом?», — спросила Фелике, и глаза её были холоднее, чем фьорды, мимо которых плыл Хьялмар. «В море», — ответил он, — «Там, где ждёт меня Гретта». Он один встал под парусом и увёл корабль в шторм. На родной остров Хьялмар так никогда и не вернулся.

Пауза затянулась, и икнув Ариан спросил:

— А что дальше?

Казимира кусала щёку изнутри. Сейчас продолжу, дай дух перевести, княже.

— Народ выбрал Фелике править над ними, и говорят, что и по сей день на закате выходит она к берегу и ждёт Хьялмара, а в плеске волн слышит ведьмин смех.

Казимира опустила ступни на пол, впилась пальцами в подлокотники. Эта сказка всегда казалась ей глупой и нелогичной, но почему-то сейчас злость накатила с новой силой.

— Дура, — буркнула Каз и допила остатки медовухи одним махом.

Ариан обернулся на это слово, смерил взглядом и с трудом выдавил из себя:

— Какая-то странная история. — Он протянул руку, но получил только пустую бутылку. Покрутил её на свету, вдруг пара капель осталась.

Странная, глупая история. Каз вспомнила, что так злило её в детстве — эта смиренность. Фелике жгла корабли и волчиц натравливала на врагов, чтобы потом просто сдаться? Встань под парусом, найди эту суку, скорми её сердце морским тварям!

— Ладно, а ты бы как поступила? — Ан уже едва ворочал языком, но всё упорствовал.

— Какая разница, это сказка. — Казимира потянулась, чтобы найти свои ботинки. Нужно прогуляться. Срочно нужно пройтись.

— Ну, поф... пофран... Фантазию, короче, включи.

Каз расправила плечи и размяла затёкшую шею. Разогнать кровь по жилам, стряхнуть с себя сон. Надо было отправлять княже в другую гостиницу, лакх.

Теперь её злила эта надежда, закравшаяся в концовку. Фелике всё ещё стоит там и ждёт. Вдруг когда-нибудь он одумается, вдруг вернётся. Что за херня? Живи себе дальше, идиотка, и не учи маленьких девочек такой чуши.

— Я бы не стала его ждать, не стала бы за него биться. Он сделал выбор. Не-а. — Ботинок выскользнул из пальцев, бухнул по полу, подняв облачко золы в воздух. — Не, я сдалась.