Ванпанчмен не по канону. Книга вторая. Превыше богов (СИ) - Танков Вячеслав
Коридор пуст, хотя я чувствую хозяйскую ауру в одном конце коридора и сразу несколько других в другом. За нами присматривают? Прекрасно! Не будем разочаровывать невольных слушателей! Держа мулаточку на руках, прохожу в свой номер, дверь которого оставлял незапертой. Захлопнув ее за собой, чувствую, как ауры слушательниц тут же бесшумно помчались навстречу друг другу, чтобы встретиться у моего номера. Интересно, Мия разрешает своим клиентам подобное или ее саму мучает нездоровое любопытство?
А, пофиг! Сейчас все мое внимание занимает темнокожая девушка, вольготно раскинувшаяся на моих руках. И, чувствую, я нескоро переключусь на что-либо другое. Полы в гостинице крепкие и совсем не скрипят, а футоны вполне мягкие. Положив девушку на свой матрас, я немедленно зарываюсь в нее губами, стараясь выложиться по максимуму. Яхан отвечает на все ласки, по-кошачьи изгибаясь и царапая пол. Я не спешу — ночь только началась…
Пробуждение было приятнее чем обычно: влажное, хлюпающее и страстное. Приоткрыв глаза, понимаю, что мулатка старательно выучивает технику минета, которой я вчера ее обучил. Избавившись от ложного смущения, она лежит совсем обнаженная, как следует, лаская языком мой утренний стояк. Поняв, что я проснулся, она, не отрываясь от занятия, подмигивает и подключает горячие ладошки, с помощью которых ускоряет процесс. Ей не приходится долго стараться — несколько секунд и я заливаю ротик Яхан горячей благодарностью, которая буквально выплескивается у нее из уголков губ.
Но девушка уже знает, что и как мне нравится, поэтому стоически выдерживает бурный поток, стараясь только не захлебнуться. Наконец, меня отпускает. Только тогда Яхан с чмоканьем отпускает доильный аппарат, проглатывая угощение.
— Доброе утро, дорогой ашикаби! — приветствует она меня, вытирая ротик.
— Доброе! — отвечаю я. И тут в дверь громко и требовательно стучат.
— Открыто! — говорю, вспоминая, что вчера не запирался. Не до того было. Дверь тут же распахивается и залетает полуодетая Мусуби. Следом нерешительно заходит Кочоу, а из коридора выглядывает Удзуме. Обнаружив обнаженную Яхан и меня рядом с ней на одном футоне, все немедленно выражают свою особенную реакцию. Мусуби пищит, ревнуя ко мне мулатку, Кочоу краснеет, очевидно, представляя себе свою очередь, а Удзуме завистливо вздыхает. Интересно, какая у нее история?
— Удзуме, — спрашиваю, кивком приглашая ее внутрь. — Ты окрыленная Секирей или нет? Расскажи о себе…
Девушка несмело заходит внутрь. Сейчас на ней водолазка с желтой звездой на груди и шортики в облипочку. Эх, а я так надеялся на трусики…
— Хозя-а-а-аин! — скулит Мусуби. — Разве вам нас мало? Вы еще и ее хотите притащить… Стоп, что? Она — Секирей⁈
Девушка мгновенно принимает боевую стойку, выставив вперед кулаки.
— Мусуби, Секирей номер восемьдесят восемь, Медвежий кулак, — восклицает она, глядя на опешившую Удзуме. — Защищайся!
До меня доходит, что Мусуби не шутит. Чувствую, как она концентрирует силу.
— Э-э-э, погоди, не так быстро, — пятится назад девушка. — Я вообще…
Но Мусуби уже входит в раж, прыгая в лобовую атаку. Приходится вмешаться.
Вжух! Шлеп!
За сотую долю секунды влетаю между ними, одновременно перехватывая кулак Мусуби и падающую от неожиданности Удзуме. При этом успев обернуть простынку вокруг своих бедер, дабы не смущать их своим агрегатом.
— Х-хозяин? — удивленно спрашивает рукопашница, обнаружив кулак правой руки в захвате моей ладони. Другой рукой я поддерживаю рефлекторно отшатнувшуюся Удзуме. Чувствую, как она расслабляется, осознав, что избежала опасности… и словно неосознанно припадает к моему локтю горячей податливой грудью. Бросив на нее мельком взгляд, замечаю, как девушка, раскрасневшись, тяжело дышит. Это на нее моя аура так влияет или она просто по мужику соскучилась?
Но нет. Все остальные тоже ведут себя по меньшей мере странно. Что Кочоу, что Мусуби смотрят на меня, как голодный на шашлык. Яхан лишь улыбается, глядя на подруг. Она-то уже стала полноценной женщиной, познав часть моей Силы, а вот остальным это еще предстоит.
— Кхе-кхе! — вдруг доносится от двери голос управляющей. Одновременно с этим комната заполняется ее невидимой, но давящей аурой. — Кажется, я говорила, что в моем заведении запрещены любые конфликты? Не так ли, Мусуби?
— А-а-а, э-э-э, простите? — смущенно улыбается та, пытаясь высвободить руки. Напрасно. Я не собираюсь отпускать ее.
— Простите нас, госпожа Мия, — кланяюсь хозяйке. — Я сейчас же проведу с ней лекцию по перевоспитанию.
— Надеюсь на вас, — кивает та, выплывая из комнаты. Уже из коридора доносится ее напоминание. — Завтрак будет готов через двадцать минут!
— Девчата, — говорю я, не отпуская Мусуби. — Яхан, Кочоу, Удзуме. Оставьте нас на пару минут с нашей амазонкой.
Девушки кланяются, поспешно выметаясь. Только Яхан требуется чуть больше времени, чтобы собрать одежду. Уже из коридора слышу восхищенные шепотки ее подруг. Выходя, мулатка предусмотрительно прикрывает дверь.
— Что касается тебя, Мусуби, — говорю, присаживаясь на корточки. — То словами, думаю, тут не обойтись. Придется воспитывать тебя по-старому.
С этими словами перехватываю обе ее руки, перетягивая девушку таким образом, чтобы уложить ее на свои ноги спиной и попкой кверху. Не давая ей опомниться, одним быстрым движением стаскиваю трусики, оголяя ее тыл.
— Х-хозяин? Ашикаб-би? — все еще не догоняя опасность ситуации, в которой ей «повезло» оказаться, переспрашивает Мусуби. — Что вы задум-мали?
Помолчав, я разминаю ладонь правой руки, левой надежно удерживая провинившуюся, и объясняю:
— Управляющая вчера всем сказала, что все драки запрещены. Было дело?
— Было, — пищит Секирей.
— Более того, я вчера еще раз повторил основные правила проживания: не беспокоиться насчет еды, денег и всего остального. Главное, не подводить меня. Было такое?
— Б-было, — краснея, подтверждает девушка. — Х-хозяин, простите, я б-больше не буду…
— Верю! — киваю в ответ. — Верю! Но, как говорится, для закрепления материала…
И хорошенько, с оттяжкой, шлепаю Мусуби по оголенным ягодицам, стараясь контролировать силу! Шлепок все равно выходит звонким, а визг получается таким громким, что наверняка перебудил весь квартал! На мягкой попке остается красный отпечаток моей ладони.
— А-а-а! — орет Секирей. — Я больше не буду-у-у-у!
— Верю! — соглашаюсь я и продолжаю урок воспитания.
Когда на ее заднице в буквальном смысле слова не остается живого места, отпускаю плачущую девушку. Ничего, зато научится сначала думать, а потом делать.
— У-у-у-у, больно-о-о! — всхлипывает Мусуби, глядя на меня снизу вверх с лицом побитого щенка. — Плохой ашикаби!
— Что-что? — удивленно поднимаю брови. — Тебе мало? Повторить?
— Хороший! Хороший ашикаби! — тут же меняет мнение девушка.
— Если до обеда осознаешь свою вину, то полностью тебя исцелю, — добавляю я. — Но только если ты действительно все поймешь!
Девушка сразу улыбается, с ходу меняя настроение. Но стоит ей попробовать встать, как она моментально вспоминает про горящую задницу.
— Я попрошу кого-нибудь, чтобы тебе принесли сюда завтрак, — вздыхаю, перенося ее на диван. Вздохнув, меняю костюм. Слышу топот ножек в коридоре и, еще раз вздохнув, выхожу.
Как ни странно, в коридоре вижу Удзуме. Она смотрит на меня с таким видом, словно пытаясь что-то решить для себя. Наконец, она встряхивается и идет в мою сторону.
— Ричард! — говорит Секирей. — Нам нужно серьезно поговорить!
— Только недолго, — предупреждаю ее. — Мия будет злиться, если мы опоздаем на завтрак…
Девушка хватает меня за руку и тащит в свой номер. Закрыв за мной дверь, она подбегает к тумбочке и хватает фото, поднося его ко мне.
— Вот. Это мой ашикаби, — говорит она.
На фотографии изображены две улыбающиеся девушки. Удзуме и другая очаровательная малышка, по возрасту может быть на пару лет ее младше. Я удивленно перевожу взгляд на Секирей.
