Дайсё-ян. Книга первая. - Лер
Мария кивает, соглашаясь с моими словами.
– А остальные иски? Что ты будешь делать с ними?
– Пытаться прогнуть местную судебную систему. По возможности. У меня нет двадцати миллионов долларов на погашение исков, – отвечаю девушке. – А если бы и были, отдавать их, считаю, глупой идеей.
– Это так принципиально для тебя, биться за мелочи, когда на кону стоит гораздо большее?
– Маша, на кону всегда стоит что–то большее. Но, именно из мелочей это большее и состоит. Из мелочей, за которые мы бьёмся каждый день!
– Я не совсем об этом спрашивала, но я тебя поняла.
Девушка опускает взгляд вниз, на свои колени, прикрытые платьем, проводит ладошкой по ткани, смахивая какую–то пылинку, и снова смотрит на меня.
– Серёжа, я пойму, если, согласно своим принципам, ты откажешься принять предложение, которое я собираюсь тебе озвучить. Но прошу, не отказывайся сразу. Я пытаюсь тебе помочь.
– Я открыт к любым предложениям, – удобнее устраиваясь на кровати, предлагаю девушке переходить к сути.
– Отлично, – говорит она, – моё предложение идёт пакетом. В нём всего два пункта, но отказ от любого автоматически аннулирует нашу договорённость. Продолжать?
Киваю девушке.
– Во–первых, соглашайся с исковыми требованиями, по возмещению материального ущерба. Не доводи до суда. Я выплачу все твои долги. Во–вторых, я вытаскиваю тебя из тюрьмы. Устраивает?
– Ты готова отдать за первого встречного такую сумму? – не спешу я соглашаться с её предложением. – Отдать, считай, мошенникам, желающим заработать за чужой счёт. Ты ничего не напутала в своём стремлении помочь?
Мария откидывает голову назад, поднимает руки, со сжатыми в кулачки пальцами, над головой, тянет их вверх, выгибает спину, от чего, на её груди, отчётливо проявляются два симпатичных холмика, до того, частично скрытых платьем свободного кроя, а подол её платья неумолимо ползёт вверх, всё больше оголяя ноги девушки.
Потягушки.
Усилием воли заставляю себя отвести взгляд от демонстрирующей гибкость тела, грацию и оголившиеся, по воле неприлично задравшегося платья, бёдра девушки, и сосредоточится на разговоре. Мария же, добившись нужного эффекта, заканчивает свои зевательно–потягушечные упражнения и быстро возвращает всё на место. И осанку, и ладони на коленях и своевольный подол. Переводит взгляд на меня и отвечает на вопрос:
– Серёжа, это – всего лишь деньги. Для меня – ничтожная сумма, а для тебя – балласт, от которого нужно избавляться как можно быстрее.
Не спорю. Неизвестно, насколько затянутся суды, какие решения будут по ним вынесены. Вряд ли, с такими долгами я смогу выехать из Кореи. А если и смогу, это всё останется на маме, которую могут обязать платить за несовершеннолетнюю беглянку. Какими бы не были принципы, но, что я там регистраторше в тюрьме, однажды говорил? – мир меняется! И если, мой отказ от помилования – считать за стратегический шаг, то сейчас, тактически верно будет соглашаться с предложением. Всё равно, в долгу не останусь. Обязательно верну всё, до цента.
– Хорошо, – произношу я вслух, а мысленно соглашаюсь я с первым пунктом «плана», – как ты меня собираешься вытаскивать из тюрьмы? Устроишь побег? Боюсь, я дальше охранника не уйду. Сил не хватит.
– Для побега есть другие пути, – обнадёживает меня девушка. – Давай, я, сначала, обрисую тебе диспозицию.
У меня есть два способа вытащить тебя из тюрьмы. Первый – легальный. Через суд. Он долгий и сложный. В моей корпорации целый отдел великолепных юристов, способных решать любые судебные споры. И я, собираюсь натравить лучших из них на твоих обидчиков. Если же, таковые, в компании, по какой–то причине, не найдутся, привлеку адвокатов со стороны. Адвокатов с мировым именем, а не здешних кривляк. – Мария корчит рожицу, и пренебрежительным взмахом руки указывает куда–то за окно, видимо, выражая таким образом, своё отношение к Южнокорейской фемиде.
– Но, не спеши радоваться, – продолжает девушка. – Как я уже сказала, это долгий и тернистый путь. Честно говоря, я вообще сомневаюсь в его успешном прохождении. Какие бы хорошие адвокаты тебя не представляли, на решение суда они вряд ли смогут повлиять. Особенно, если решение о твоём заключении было принято на самом верху.
Второй – нелегальный. Пока не скажу как – всё равно не поверишь. Просто, знай, что по сложности исполнения он для меня где–то на уровне щелчка пальцами, – для иллюстрации своих слов она щёлкает пальцами правой руки. Большим о средний, со срывом последнего и ударом о подушечку первого. Раздаётся характерный щелчок. – В этом случае, ты обновишь свой статус, до рецидивиста и отложишь восстановление справедливости на какое–то время. Я же, – Мария покусывает нижнюю губу, – Я же, вывезу тебя в США, и обеспечу твою безопасность и защиту.
«Ловко мне она руки выкручивает» – размышляю я над словами девушки. – «Обозначила направления, но, ни одно из них не даёт мне стопроцентного шанса выйти сухим из воды. Нет, конечно, она права насчёт местной судебной системы. Если скажут не выпускать, никакие адвокаты не помогут, хоть трижды крутые. А в моём случае, ещё и гласности не предашь – засмеют. Конечно, это не отменяет её стремления биться за меня. Вот и пусть привлекает лучших.
А сбегать из заключения, вариант, к которому Мария явно меня подталкивает, – такое себе удовольствие. Слова словами, но если поймают? Добавят к сроку, и прощай надежды. А вывозить из страны она меня в чемодане будет? ЮнМи сейчас худая и лёгкая. Запихнуть можно. Вот, только не нужно мне подобного опыта путешествий. Лучше уж по судам таскаться.
Да и зачем Марии криминал? Поймают, влепят срок. Или, выдадут преступницу Штатам, с пожеланием – наказать! Те и посодействуют. Например, гражданства лишат, или денег. Но, она ведь не дура, чтобы не просчитать все возможные ходы и их последствия для себя…
Выходит, есть у неё в плане ещё один пункт. Неназванный. В котором, я буду обязан подписать кровью особый договор, распечатанный мелким шрифтом, на паре тысяч страниц. И ценой сделки будет моя душа» – представляю я Машу в образе симпатичной дьяволицы из «Ослеплённого желаниями» – фильма с моей Земли. А себя, в образе балбеса.
Нужно срочно услышать условия сделки. Были озвучены только предложения, и те, не особо мне нравятся. Где, то
