MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 6
«Семь частей? - Гарри стало кисло, когда он услышал, на сколько частей Риддл хотел бы разбить свою душу. - Семь предметов, в каждом из которых сидит по Тёмному лордику? Хотя нет, один кусок, да должен остаться в теле Риддла…»
- Спасибо, Гарри, - Дамблдор невидяще смотрел перед собой. Все директора и директрисы на портретах внимательно слушали. - Это воспоминание подтверждает мою теорию и показывает, как много ещё нужно сделать… Итак, Гарри, в том же возрасте, что и ты сейчас, плюс-минус несколько месяцев, Том Риддл делал всё, чтобы разузнать, как стать бессмертным.
«Как же я не люблю эти аналогии. А бессмертие мне и даром не нужно, и с доплатой не нужно».
- Четыре года назад я получил бесспорное доказательство того, что Том Риддл разделил свою душу.
- Четыре года? - повторил Гарри. «Второй курс… что тогда было?» - Дневник Риддла был хоркруксом? Наверное, самым первым…
- Совершенно верно, Гарри, - Дамблдор выглядел чрезвычайно довольным догадливостью Гарри. - И он, благодаря тебе, уже уничтожен. Я избавился ещё от одного хоркрукса, кольца Гонтов. Ужасное заклятие было на нём…
- Это тогда Вы сожгли руку?
- Да, Гарри. Более того, если бы не своевременные действия профессора Снейпа, остановившего распространение заклятия, меня могло бы уже не быть в живых. Но я отвлёкся от темы нашего разговора… Итак, небрежность, с которой Риддл обращался со своим хоркруксом, заставила меня предположить, что у него было достаточно других, чтобы не заботиться о безопасности этого. Кроме того, два года назад, рассказывая о встрече с Вольдемортом на кладбище, ты передал его слова: «Я, дальше других ушедший по дороге к бессмертию…» И действительно, расщепив свою душу на семь частей, он стал практически бессмертен.
- Значит, надо уничтожить ещё четыре каких-то предмета…
- Верно, Гарри. В его собственном теле осталась одна часть души, и её следует уничтожить последней.
«А этот ряд сорняков мы повыдергаем после того, как покончим с остальными…», - фыркнул Гарри мысленно.
- У Вас есть какие-нибудь догадки, сэр, насчёт того, что это за предметы?
- Вольдеморт, как ты мог заметить, любил собирать трофеи с детства - взять хотя бы украденные им у товарищей по приюту вещи. И предпочитал вещи с сильной магической историей - то же кольцо Гонтов. Он чрезвычайно гордился тем, что происходит от Основателя…
«Чем тут гордиться? Основатели и Основатели, ничего такого, чтоб устраивать весь этот кипеж. Нет, Риддл всё-таки больной…»
- Его гордость, его вера в свое превосходство, его цель высечь для себя место в магической истории наводят меня на мысль, что Вольдеморт выбирал бы себе хоркруксы с особенной тщательностью, предпочитая особенно ценные вещи. И причём такие вещи, которые были бы величественны и ценны сами по себе - например, принадлежали бы тем же Основателям.
«Они, наверное, уже в гробах попереворачивались, все четверо…»
- Медальон Слизерина и чаша Хаффлпафф? - вслух предположил Гарри.
- Да. Я готов поставить на кон свою вторую руку, Гарри, что именно они стали хоркруксами три и четыре. Можно предположить, что Вольдеморт хотел бы использовать что-нибудь из вещей Гриффиндора и Рэйвенкло, но единственная сохранившаяся реликвия Гриффиндора в полной безопасности.
Дамблдор указал на стену за собой, где в стеклянном ящике лежал инкрустированный рубинами сияющий меч. «Всегда думал, что магам с палочками-то холодное оружие - как рыбке зонтик… может, Годрик его на себе таскал, чтобы форму не терять? За день набегаешься с такой бандурой по школе, глядишь, лишний вес и пропал куда-то… Кстати, Шляпа эта полинявшая тоже вроде бы Гриффиндору принадлежала… ну да она не в счёт, какая из неё реликвия. И если бы Вольдеморт её использовал, она бы уже тридцать раз проболталась… можно ли накладывать Обливиате на шляпы? У них ведь и мозгов-то нет…»
- Что же касается последнего хоркрукса, то я предполагаю, что это - змея Вольдеморта, Нагайна. По всей видимости, Вольдеморт скрывал процесс создания Хоркруксов за показательными смертями, и твоя предполагаемая смерть отлично подошла бы - поэтому я уверен, что к тому моменту, как Вольдеморт явился в Годрикову лощину, где жила твоя семья, он намеревался создать ещё как минимум один хоркрукс. Позднее он использовал Нагайну, чтобы убить старого маггла, садовника бывшего дома Риддлов. Она подчёркивает его связь со Слизерином из-за дара змееуста; он постоянно держит её при себе и жёстко контролирует.
- Чаша, медальон, змея и что-то, принадлежавшее Рэйвенкло или, с меньшей вероятностью, Гриффиндору, - подытожил Гарри. - И всё это можно уничтожить… чем можно уничтожить хоркруксы, сэр?
- А чем ты уничтожил дневник Риддла на втором курсе, Гарри? - ответил Дамблдор вопросом на вопрос.
«Э-э…»
- Запамятовал, сэр. К тому же вряд ли удастся вновь воспользоваться тем способом…
- Хм, в таком случае, можно использовать яд василиска, заклятие адского пламени, меч Гриффиндора или ещё что-нибудь по-настоящему смертоносное. Правда, мечом Гриффиндора, по преданию, может воспользоваться только настоящий гриффиндорец.
- Значит, я обойдусь без меча, - «если на них капнуть моей кровью, это сойдёт, или надо неразбавленным? Ничего, думаю, Севви не пожалеет для меня пинты-другой…»
- Но не забывай, Гарри, что даже с осколком души ум и магические способности Вольдеморта остаются при нём. И победить его будет сложно.
«О да».
- Сэр… что это за сила, о которой говорится в пророчестве? В прошлом году Вы утверждали, что это любовь… но как победить ею Вольдеморта?
«Затрахать его до смерти, ага… или обнять, пожалеть, дать конфетку и пообещать, что всё будет хорошо - тогда сам умрёт, от разрыва сердца».
- Ты ещё слишком юн, Гарри, чтобы понять, насколько ты особенный потому, что умеешь любить, - Дамблдор изучающе смотрел на Гарри. - Это чудесное качество…
«А если снять с моих ушей лапшу, так будет и ещё чудесней. Ох, недоговариваете Вы что-то, господин директор…»
- И учти, Гарри - пророчество имеет значение только потому, что Вольдеморт ему поверил и решил убить тебя, пока ты не смог его убить. Он сам создал себе злейшего врага…
Гарри прослушал вдохновенную тираду Дамблдора на тему чудесности любви, необходимости убиения Вольдеморта и многих других не особо интересных вещей. «Да убью я его, убью, нечего так старательно агитировать… обещал же».
- Сэр, а как дела у Сириуса?
Дамблдор резко смолк.
- Сэр? - Гарри тревожно взглянул Дамблдору в глаза. - Что с Сириусом?
- Он нашёл Петтигрю, - ответил директор наконец. - Но, к сожалению, не сумел доставить его правосудию.
- Он… мёртв?
- Петтигрю - да. Сириус ранен, но ничего серьёзного.
- Где он? - «В Сейнт-Мунго приговорённого к Поцелую преступника не отправят…»
- Здесь, в Хогвартсе. Я доставил его сюда сегодня ночью. Мадам Помфри разместила Сириуса в отдельной палате, защищённой специальными чарами.
- Сэр, могу я к нему прийти?
«А запретите - всё равно приду».
- Да, Гарри, можешь. Пойдём.
«А если бы я не спросил, то никогда бы и не узнал ничего, так?»
На «ничего серьёзного» раны Сириуса не походили, на взгляд Гарри; яркий, ещё не заживший до конца широкий шрам пересекал левую щёку, правая рука была от пальцев до середины плеча зафиксирована с помощью Ferula. Другие повреждения, по всей видимости, прикрывало одеяло, потому что попыток встать Сириус не делал, а зная его характер, можно было смело утверждать, что дело не в распоряжениях мадам Помфри.
- Привет, Сириус, - Гарри проскользнул в палату, прикрыв за собой дверь - Дамблдор и медсестра остались за дверью. - Как ты?
- Гарри? - Сириус кривовато, слабо улыбнулся. - Я не думал, что ты придёшь…
- Я пришёл сразу, как узнал, - Гарри присел на стул у кровати Сириуса. - Как ты себя чувствуешь?
- Жить буду… слушай, Гарри, что у меня со щекой? Мадам Помфри её регулярно мажет какой-то дрянью, а зеркало не даёт…
- Шрам. Вот такой, - Гарри провёл кончиком пальца по здоровой щеке Сириуса от скулы до подбородка, обозначая размеры шрама.
- Понятно… как ты думаешь, Луни будет меня и такого любить? - усмешка Сириусу не далась - шрам был решительно против какого бы то ни было выражения лица, кроме печальной угрюмости.
- Думаю, да, - Гарри осторожно погладил шрам раскрытой ладонью. Чем бы его ни мазали в прошлый раз, оно успело впитаться, и ощущалась только кожа, прохладная и гладкая, пересечённая горячей неровной отметиной. - Он тебя ничуть не портит.
- Шрамы украшают мужчину?
- Не знаю, украшают или нет, но мои собственные ещё никогда ни для кого не были помехой, - Гарри пожал плечами. - К тому же у Ремуса у самого полно шрамов…
- А ты откуда знаешь? - удивлённо спросил Сириус.
«Видел».
- Он рассказывал, что когда бывал в Визжащей хижине и превращался, то кусал и царапал сам себя, потому что зверь требовал крови, и потом оставались шрамы, - «тоже правда».
