Tora-san - Просто поверь
— Да уж, это точно… — с невеселой иронией согласилась Гермиона.
На его губах мелькнула кривая улыбка. Он вцепился в свои волосы и сел обратно.
— Кстати, — перейдя на другую тему, заговорила она, — я так и не поняла, вы с Джинни помирились?
Гарри подавил вздох. Еще один болезненный вопрос.
— Я с ней вроде и не ссорился.
— Вроде или не ссорился?
— Я с Джинни не ссорился, ты же прекрасно все видела.
— А, ну да… — Гермиона повернула голову, смущенно заморгав. — Это, выходит, из — за меня так вышло… Правда, я не думала, что Джинни сможет настолько неправильно все понять.
— Я, в общем — то, тоже. Но ты в этом не виновата, — твердо заверил Гарри, в свою очередь притрагиваясь к ее руке. — Странности в поведении Джинни появились еще неделю назад, когда Уизли приходили на Гриммолд — плейс.
— Что? — удивилась Гермиона. — Я ничего такого не заметила.
— Я тоже сначала не заметил. Это пришло мне в голову лишь два дня назад при встрече с ней и миссис Уизли на Диагон — Аллее. Она сторонилась нас с мамой, как будто…
Он беспомощно пожал плечами, не находя объяснения странностям Джинни.
— Понятия не имею, в чем причина.
— То есть вы вчера так и не поговорили? — уточнила она.
— Нет. Мне было совсем не до этого, если честно. А она не стремилась к переговорам. Ремус доставил ее обратно домой и вернулся сюда. Не понимаю, как она вообще додумалась до того, что мы с тобой…
Гарри запнулся, посмотрел на Гермиону как — то виновато и запустил ладони в свою шевелюру.
— Я тоже не понимаю, — призналась она успокаивающе. — Но, видно, Джинни задело наше с тобой… — она помялась, — вчерашнее объятие. Ты неделю с ней не виделся, почти забыл о ней, вот она и занервничала.
— То есть это я во всем виноват? В том, что меня не хватает на нее?
— Никто в этом не виноват, Гарри. И уж Джинни — то вполне могла бы понять, что твоя отчужденность никак не связана со мной. Что я не нравлюсь тебе…
— Но ты нравишься мне, — возразил он, приподняв бровь.
— Не в этом смысле, Гарри, — терпеливо сказала Гермиона, смущенно заправив за ухо прядь волос. Отвернулась, чтобы он не заметил ее волнение.
— Я знаю. Но нас все время почему — то сводят вместе, ты заметила? Сначала Скитер со своими дурацкими статьями, потом Чо поругалась со мной из — за тебя…
Гермиона слабо усмехнулась, несмотря на то, что весело ей не было.
— В этом есть какая — то закономерность.
— Кстати, — добавил Гарри, — мама тоже почему — то решила, что между нами что — то есть.
Она с изумлением уставилась на него.
— Твоя мама?.. Она и сейчас так считает?
— Нет, конечно. Она… — Гарри чуть не прикусил себе язык, осознав, что разговор приобрел слишком откровенный оттенок. Пусть они с Гермионой близкие друзья, но все же должна быть хоть какая — то граница.
— Что?
— Э… Нет, ничего. — Он отвернулся и уставился в конец коридора, который наполнял утренний полумрак. Как отреагировала бы Гермиона, узнай она о полушутливых словах Лили про их с Гарри возможное совместное будущее? Наверное, пришла бы в смущение, как он сам…
Гарри потер под очками глаза, раздираемый желанием поспать, и едва сдержал зевоту. Ночь прошла для него, как, впрочем, и для остальных, бессонно, которую он большую часть провел рядом с мамой. Она наполовину сидела, наполовину лежала, откинувшись на подушку и почти не двигаясь, и создавалось такое впечатление, что ее заколдовали. Ремус, вместе с Гарри пристроившийся на краю соседней кровати, пытался время от времени достучаться до сознания погруженной в себя женщины, но отчаяния не выказывал, когда ему это не удавалось. «Все будет хорошо, — говорил он тогда Гарри с призрачным блеском в глазах от света убывающей луны за окном. — Все будет хорошо.» А Гарри неотрывно смотрел на маму и изо всех сил надеялся на это.
— Иди к ней, — тихо произнесла Гермиона, будто прочитав его мысли. — Ты нужен ей больше всего на свете.
Затем наклонилась к нему и почти неощутимо коснулась губами его щеки. Однако Гарри этот невесомый поцелуй показался жарче пожара. Он помедлил, поднимаясь, но Гермиона подтолкнула его в спину.
— Иди, — повторила она с немного печальной улыбкой.
Он кивнул и направился в сторону госпиталя, машинально дотронувшись до щеки. Пожар не угасал до самых дверей. Войдя же в больничное крыло, Гарри обо всем позабыл.
* * *…Впервые я боялась выныривать из беспросветной бездны, в которую рухнула, когда мою память уже ничего сдерживало, и воспоминания хлынули потоком… Пока сознание находится в будто заторможенном состоянии, не так страшно. Но я знала, что должна вернуться, вернуться туда, где меня ждали.
Моей руки коснулось что — то теплое и мягкое. Раздалось негромкое утробное мурлыканье.
Кошка… Вернее, котенок.
Он мяукнул снова, словно упрашивая обратить на него внимание. Я ощутила, как он прошелся по кровати, попутно прижимаясь ко мне своим теплым боком. Дважды неосторожно, а может, специально, выпустил коготочки, тянясь мордочкой к моему лицу. Пришлось опустить голову и слабо шевельнуть рукой, чтобы спихнуть нахала с себя. Встретилась со взглядом больших желто — зеленых глаз.
— Мяу! — А мне послышалось «Мам!».
Я вздрогнула и полностью пришла в себя. Навалилась тяжкая усталость, горло сжалось от невыносимой тоски. Я затряслась в мелком ознобе, окутанная, точно плотным одеялом, болью от осознания того, что потеряла…
Тигра, ластясь, потерся о мое плечо. Не задумываясь о своих действиях, я подняла руку и погладила его.
— Кто — нибудь кормил кота? — разлепив пересохшие губы, спросила я едва ли слышно.
Сначала в ответ мне была оглушительная тишина, а затем раздались различные звуки: скрип пружин, взволнованные голоса и торопливые шаги.
— Что? Что ты сказала? Лили? — произнесли с одной стороны.
— Мама! Ты как? — А это спросили с другой.
— Северус, она пришла в себя! — крикнул первый голос.
Далекие шаги.
— Слышу, незачем так кричать. — Через мгновение кому — то другому: — Вы уверены, что такое количество человек за раз не будет для нее очередным потрясением?
Я подняла голову, продолжая машинально гладить котенка, выражающего свое удовольствие мурлыканьем. По обе стороны кровати стояли два человека, занимавшие в моей прошлой жизни не последние места, а один из которых был частью меня самой. Мой родной, обожаемый сыночек, превратившийся в статного юношу… Гарри…
Наши взгляды встретились…
— Альбус, — донеслось от двери, — не расскажете, почему профессор Снейп так заторопился в больничное крыло? И что там за шум? Там кто — то есть?
Этот строгий голос мне однозначно знаком. Профессор Макгонагалл?
— Минерва, позвольте объяснить вам все в моем кабинете.
Я оглянулась и увидела идущего от двери мужчину, которого узнала бы и через сто лет. Голоса в коридоре затихали, удаляясь.
— Лили, так что ты сказала? — негромко спросил Ремус, вероятно, опасаясь спугнуть меня.
Я посмотрела на него, чувствуя, как взволнованно бьется мое сердце. Какой он стал… Не пожалела его жизнь…
— Я спросила, не забыли ли покормить Тигру?
При звуке своего имени котенок навострил уши.
Ремус неуверенно улыбнулся. Глянул на Гарри.
— Да разве этот проглот даст забыть про него? — осторожно сказал мой мальчик, по видимому, не зная, что ему делать. — Конечно, мы его накормили…
Я сама при взгляде на него и остальные знакомые лица терялась, удерживая рвущееся то ли рыдание, то ли истерических смех.
— Хорошо… — На миг спрятала лицо в ладонях, пытаясь собраться с мыслями. Получалось не очень удачно. — Сколько я здесь… Сколько времени прошло?
— Без малого двенадцать часов, — ответил подошедший Северус. Я не удивилась, узрев в его руках стеклянный флакон. Очередная порция какого — нибудь зелья.
Двенадцать часов… То — то я чувствую себя какой — то… переполненной. И обессиленной.
— Возьми… — Он протянул флакон.
Я беспрекословно взяла его, все равно не было никаких сил возражать. Проглоченное зелье с характерным горьковатым привкусом вызвало целую бурю: на лбу выступила испарина, со дна желудка поднялась тошнота. Я ненадолго закрыла глаза, надеясь, что все пройдет, но не тут — то было. Буря нарастала. Я неловко свесила ноги с кровати и, пошатываясь, встала. Искать свою обувь было некогда.
— Ты куда? — с беспокойством спросил Гарри.
— Я сейчас… — невнятно отозвалась я и побрела к двери, где находилась, как я помнила, небольшая туалетная комната.
Вслед за мной не бросился никто, хотя и чувствовалось, что они кинутся наперегонки, подай я им малейший знак. Меня шатало и мутило словно при морской болезни. Прикрыв дверь, я немного постояла, прислонившись к ней, и глубоко дышала. Тошнота чуть отпустила. Я умылась холодной водой, склонившись над раковиной, и несколько минут не могла заставить себя выйти обратно… к ним…
