Екатерина Оленева - Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)
Люпина с ними не было. Люпин был в лазарете.
Вечером недовольство большинства гриффиндорцев испарилось под действием искрометного обаяния Джеймса. Он живописал их приключения так, что всем остальным оставалось только завидовать и восхищаться «главными героями».
Толпа ахала и охала в нужных местах, сопереживая пережитым приключениям друзей.
Ремус незаметно проскользнул в гостиную. Опустив голову и скрестив руки на груди, Люпин просидел в дальнем кресле весь вечер.
Навеселившись вволю, обсудив все что можно, и простив друзьям потерю баллов, гриффиндорцы разошлись по спальням.
– Джим? – окликнул Лягушонка Рем. – Останься.
– Послушай, дружище, мы всю ночь не спали, – возмутился Поттер. – Оставим нравоучения на завтра?
– Я задержу тебя ненадолго.
Лили охнуть не успела, как кулак Ремуса врезался Поттеру в нос.
– С ума сошел?! – заорал гриффиндорец, прижимая руки к разбитому носу.
Сириус и Петтигрю повисли на Люпине с двух сторон, а Лили встала между ним и Поттером.
– Рем, перестань! – потребовала она. – Он твой лучший друг!
Желтые глаза горели странным, почти безумным огнем.
– Уберите руки. Вам все равно меня не удержать, если я сам не захочу…
Джеймс оттолкнул Лили и гневно глянул в глаза другу.
– Так друзья не поступают, Люпин!
– А как они поступают, Поттер? Тащат тех, кто им верит, волку в пасть? Как бы ты жил с сознанием того, что из–за твоего мерлинова бахвальства человек простился с жизнью или, хуже того, обратился в зверя?
– Этого не произошло! Какой смысл теперь об этом думать?!
– Смысл в том, что нельзя рисковать жизнями тех, кто идет за тобой!
– Рем, – подал голос Сириус, – мы все одинаково виноваты. Поттер не один решал, что делать и куда идти.
– Вы не понимаете! Вы просто не понимаете!
Плечи мальчика поникли. Вся его фигура выражала крайнюю степень отчаяния.
Лили понимала, что он за них переживал. Но, честно говоря, как–то уж слишком… близко к сердцу принял Люпин их ночное приключение. Особенно с учетом того, что болезненной впечатлительностью Ремус не отличался.
– Да ладно тебе! – хлюпая разбитым носом, похлопал Поттер друга по плечу. – Все обошлось. Мы поняли, что в полнолунье в лесу опасно и туда больше не сунемся…
– Прости, что огорчили тебя, Люпин, – осторожно, будто опасаясь, что ей в любой момент тоже могут расквасить нос, погладила плечо друга Лили. – Ни у кого из нас не было злого умысла.
– Торжественно клянёмся, что замышляли только шалость, – растянул большой рот в улыбке Джеймс.
– Я одного не пойму, – подал, наконец, голос Питер, и его крысиные глазки перебегали с одного лица на другое, ни на ком не задерживаясь дольше секунды. – Почему меня–то с собой не взяли, а?
– Ну, как тебе сказать, дружище? – Поттер закинул руку на плечо Петтиггрю. – Видишь ли, мы же изначально шли не оборотня пугать. Сечёшь?
– Нет, – потряс головой Питер.
– Джеймс тонко намекает, – сладко пропел Сириус, – что если бы мы взяли тебя с собой, единорог бы к нам ближе, чем на милю, не подошёл бы. Эти создания не любят крыс, Петти…
Глава 25
Блэки и Принсы
Лили в качестве отработки за своё бесконечно легкомысленное поведение готовила очередную порцию костероста под руководством профессора Слагхорна. Или, правильнее сказать, декан Слизерина готовил, а она была на побегушках и на подхвате.
Профессор Слагхорн, несмотря на то, что Лили Эванс не была ни чистокровной, ни богатой, неизменно благоволил к ней, всегда ставил «Превосходно» по предмету, всячески нахваливал и выделял из толпы учениц.
Тщеславная девочка отвечала зельевару горячей привязанностью.
В то утро учитель и ученица почти успели закончить первую декаду приготовления состава на тот момент, когда миссис Вэл, с багровыми пятнами на скулах и сверкающими глазами, ворвалась в маленькую лабораторию.
– Профессор Слагхорн, мы осчастливлены сверх всякой меры визитом госпожи Вальпурги и Друэллы Блэк. Сии дамы разгневаны и требуют немедленных объяснений по поводу недавнего происшествия в Запретном Лесу.
Лили испуганно втянула голову и поспешила поставить сосуд с настоем яичной скорлупы на полку. Руки у девочки задрожали.
Профессор суетливо надвинул очки на переносицу, затем нервно сорвал их с лица, небрежно протёр платком и снова водворил на место.
– Разве господин директор не примет их? – спросил он тоненьким голосом.
– Господина директора, – сделала акцент на первом слове фельдшерица, – нет в Хогвартсе. Профессор МакГонагалл сказала, что его срочно вызвали в Министерство.
Резко развернувшись и хрустя накрахмаленным передником, миссис Вэл удалилась.
– Ну конечно, – запричитал профессор Слагхорн, – стоит только случиться неприятностям, как великий Дамблдор, как всегда, по уши в делах.
Негодуя, сорвал он с себя перчатки и, отбросив в сторону, засеменил к выходу.
Профессор неплотно притворил за собой дверь. Лили, мучимая любопытством и более благородным чувством – тревогой за Нарси, – сделала щёлочку между дверью и дверным косяком шире, так, чтобы имелась возможность заглянуть в соседний кабинет.
Через несколько минут вошла высокая статная дама с иссиня–черными волосами, уложенными ракушкой на затылке, со строгим, надменным, холодным лицом. Полные, округлой формы плечи; высокая грудь, волнующаяся под дорогим черным шёлком; довольно гибкий, несмотря на уже неюные годы, стан. Длинные глаза под пушистыми ресницами были совершенно лишены блеска. Обычно в таких случаях карие глаза похожи на шоколад, взгляд их отличается бархатистой мягкостью. Но глаза Вальпургии Блэк – а в том, что это мать Сириуса, у Лили не было сомнений – наводили на мысль о холодном оружии в мягком чехле.
За брюнеткой в комнату вплыла блондинка.
«Друэлла Блэк», – догадалась Лили.
Внешность матери Нарциссы почему–то поразила. В ней, против ожиданий, не оказалось ничего блэковского. Лили всегда представляла мать Нарси похожей на красавицу Беллу; но не Белла, а Нарцисса оказалась полной копией матери.
Как и Вальпурга, Друэлла одевалась в темное. «Лиловые сумерки» – модный оттенок для мантий мадам Малкин. Жемчуга в стиле «Коко Шанель» дополняли наряд. В отличии от бижутерии, что была в ходу у маггловских модниц, жемчуга Блэков были, разумеется, настоящие. Лучшее, что только можно купить за деньги.
– О! Милые дамы? – причитал вкатившийся на двух коротких толстых ножках за двумя дамами профессор-зельевар. – Безумно рад встрече. Это такая честь!
Вальпурга перебила, не церемонясь:
– Поводом, послужившим причиной для встречи, стало прискорбное событие, сэр.
– Моя дочь, профессор, – протянула Друэлла, – вверенная попечению господина Дамблдора и находящаяся непосредственно под вашим покровительством, едва не погибла, – голос её походил на замерзший колокольчик, с которого сыплется иней.
– Как могло случиться, что мой сын и племянница подверглись нападению оборотня? – гневно взирала на маленького пухлого человечка из–под тяжелых век Вальпурга.
– Мадам … я, право, в затруднении…
– До нас также доходили слухи, что в Хогвартсе якобы докатились до того, – продолжала Вальпурга, приподнимая идеальные дуги бровей, – что сюда принимают не только грязнокровок…
– Уверяю вас, в Слизерине магглорожденные не обучаются.
– …но оборотней. Оборотней, мистер Слагхорн! Дамблдор что, на старости лет лишился рассудка? Он сознательно подвергает риску жизни наших детей?
– Право, Вальпурга, вы переходите границы, – Лили отметила, как на скулах профессора вспыхнули алые пятна. – В компетенцию директора входит право решать, кому учиться в Хогвартсе, а кому нет. И, смею заверить, если бы ваш сын – да, да! Ваш сын, уважаемая миссис Блэк, был бы воспитан в должной мере…
– Как вы смеете!
– Смею. В конце концов, милые девочки, я отлично помню время, когда вы сами, обе, сидели за партой, а я уже тогда был уважаемым человеком и вашим учителем. Так что я смею, да! А вот вы не смейте отчитывать меня как дрянного мальчишку! Вернёмся, однако, к оборотням и грязнокровкам, как вы деликатно изволили выражаться. Оборотень, напавший на ваших детей, был не тот несчастный, против которого вы готовы устроить поход Святой Инквизиции. Вашим деткам «посчастливилось» нарваться на самого Грейбэка.
Друэлла ахнула, хватаясь за сердце:
– Он посмел напасть на мою дочь?!
– Посмел, к сожалению. Как вы наверняка помните из школьного курса, после обращения оборотни «смеют» всё, что угодно, ибо не контролируют себя.
– Успокойся, Дрю, – презрительно скривила губы Вальпурга. – Вы, должно быть, бредите, профессор? Что Сивому делать в окрестностях Хогвартса?
