Каллгира. Дорога праха (СИ) - Рут Хартц

— Ха-ха, — сказал Вег по слогам и сел на кровать. — О чём мы там? — Он размял подрагивающий кулак. Мазь, похоже, действовала. — Я, по идее, и к Белым попасть не должен был.

— М? Как это? — спросила Каз. Она откинула тяжёлую голову на холодное стекло. И правда, успокаивало.

Вегард почесал шею, оглянулся на дверь, похоже, к чему-то прислушиваясь. Казимира тоже заметила — грузные шаги протопали мимо по коридору.

— Родители были обскуры, — сказал Вегард с усилием. — Их казнили за то, что меня прятали.

Каз не рискнула переспрашивать.

— На Кейсáри[2]тогда были такие законы.

Он поднял ополовиненную бутылку с водой, сделал пару глотков и поморщился. Снова стал прощупывать челюсть.

— Погоди, — Казимира подалась вперёд, — Белые казнили твоих родителей, и после этого ты...

Вег поморщился, перебив её:

— Что? Нет, не они. Кόнунг[3]. На островах Ордены не ставят законов. Конунг отдал приказ.

Каз медленно кивнула.

С улицы доносился шум, собачий лай, детские голоса. Кажется, они играли с псом в догонялки. Кажется, пёс был не слишком рад. Казимире сейчас очень хотелось отвлечься.

— И тебя забрали? — спросила она.

— Сначала тётка меня как-то выкрала, увезла. — Он смотрел в пол перед собой. Говорил безжизненно, так что Казимира поёжилась. — Её нашли, а я сбежал.

— Сколько тебе было?

Вегард цокнул языком и заговорил бодрее, будто вопрос смерти родителей был исчерпан:

— Четыре, кажется. Плохо их помню. — Он перекинул полотенце через изножье своей кровати. — До шести лет на улице жил.

Каз уставилась на него.

По улицам в Морбосе слонялись десятки, а то и сотни беспризорных детей. Одни родители не могли прокормить лишний рот, другим не хватило смелости вовремя прервать беременность, а возиться с дитём никто не хотел, третьи, чаще всего резистенты, вышвыривали малыша-обскура на улицу. Из таких ребят Ордена и пополняли свои ряды.

Казимира смотрела на Вега и не могла представить его одним из этих чумазых попрошаек.

— Знаешь, что хуже, чем быть обскуром? — Вегард посмотрел ей в глаза, приподняв брови.

— О-о, ну расскажи, — нараспев ответила Каз. Сочувствие испарилось.

— Быть резистентом на улице.

— Ох, бедняжечка, — протянула Казимира и закатила глаза. — Конечно, да. Резистентам всегда и во всём хуже. Никто так не страдает, как они.

— Тебе смешно? — Он склонил голову на бок и подавил улыбку.

— Да, — Каз сморщилась, — есть немного.

— Смешно тебе?

— Ага.

Вегард в два шага оказался перед ней и протянул ладонь. В этот раз не стал хватать без спроса. Каз сощурилась, но руку подала, тыльной стороной вверх. Вег притянул её к своей ключице.

— Чувствуешь? — Он провёл пальцами Казимиры по своим костям. — Так и срослось неправильно.

Да, вот тут, слева. Она прощупала место старого перелома как раз на уровне её глаз. Вегард отпустил её руку, но Каз не отстранилась, провела большим пальцем от шеи к плечу. Вег прикусил нижнюю губу, и волоски в его бороде встопорщились. Эй-эй, если видишь это, значит, стоишь сли-ишком близко.

Нет, это он стоял перед ней. Он не отходил, взгляда не сводил, рукой уперся в стену слева от неё.

— Угу. — Каз ладонью надавила ему на плечо, отодвигая от себя.

Вегард улыбнулся, облизнул губы, но вместо того, чтобы вернуться к кровати, подтянул к подоконнику стул, уселся справа от Казимиры, а ноги поставил на сидение. Трёхстворчатое окно — Каз и Вег уместились, не прижимаясь друг к другу плечами, но она снова почувствовала тот странный запах, от которого только-только избавилась. Что это? Мёд? Медовуха?

— Дай обскуру шанс, и он станет таким же жестоким, как те резистенты, которых ты так ненавидишь. — После затянувшейся паузы и болезненного вздоха сказал Вег. Каз смотрела на шнурки его ботинок.

— Я вас не ненавижу, — буркнула Казимира, сама слабо в это веря. Поправила волосы, перекинула их на левую сторону. Сядь он слева, Каз бы периферийным зрением совсем его не видела. Может, тоже об этом подумал?

— О, ну спасибо, рад слышать. — Затылком Вегард прижался к стеклу, но так, чтобы не задевать спину. Он закрыл глаза и выдохнул с наслаждением: — Ох-х, прохлада.

Надо бы спуститься к бару, попросить их завернуть лёд в полотенце и отдать Вегу. Да, чуть позже.

— Ты.... Вообще какой-то неправильный, — признала она. Выпалила и сразу прикусила язык.

— В каком смысле? — Вег повернулся к ней.

Казимира потёрла лоб. Сарсем!

— Да во всех. — Она неопределённо махнула рукой. У Вегарда это вызвало новый смешок. — Где ты видел чистенького, который бы сбегал из Белого Храма?

Смешки кончились. Он нахмурился, приподнял бровь.

— Клаудия разболтала? — спросил с медленным кивком. Похоже, ему не понравилось, что его обсуждали за глаза.

— Ага. Вчера.

— А. — Вегард опустил голову, напрягая желваки на скулах. Каз пожалела, что упомянула это.

— Поэтому ты стал телохранителем? — Чего уже останавливаться? Раз начала стучать палкой по улью, пусть все осы вылетают. — Они наказали?

Он закрыл глаза и широко улыбнулся.

— Нет, ну Ариан, конечно, то ещё наказание...

Казимира тоже не сдержала смешок.

— Ты меня понял.

— Понял-понял. — Он помолчал, повернул голову, чтобы левым виском прижаться к холодному стеклу, потом правым. — Нет. Я вроде уже говорил. Я сам так решил. И чего ты за это уцепилась?

— Я ни одного резистента не встречала, который бы не рассуждал как-нибудь... — Каз вспомнила интонацию Марка, бывшего сослуживца, и без труда её повторила: — «Эх, а вот был бы я князем» или «Да всё, что меня отделяет от трона — один меткий выстрел».

И из всех только ты похож на человека, который должен править.

Этого Казимира уже не сказала.

— Просто никогда не хотел, — ответил он и скривил губы. Сидел всё так же с закрытыми глазами. — Дохера ответственности, огромная мишень на спину, всеобщая ненависть и прочее, и прочее.

— Поэтому мишень на спину ты повесил себе сам?

— Ты про... — Он глянул на Каз, но заметил издевательскую улыбку в уголках её губ. — А. Татуировка. — Вегард убрал назад волосы, слегка стукнул затылком по стеклу. — Мне было шестнадцать. Я считал это ироничным. Неужели ты в шестнадцать не делала дурацких татуировок?

— Не-а.

Передо мной стояли другие жизненно-важные выборы.

— Повезло.

— Да не слишком. В шестнадцать я вышла на первое убийство.

Он приподнял брови, не глядя на неё. Казимира уже пожалела, что поделилась этим. Зачем, идиотка, знаешь ведь его отношение к этому вопросу, оттолкнуть пытаешься? Меняй тему, срочно меняй тему.

— Ладно, не хочешь говорить о князьях, — Казимира подтянула к себе правую ногу, — а вернулся-то ты зачем? К Белым в смысле.

— Был нужен Ариану. Он всегда видел себя только князем. — Веселье и толика стыда из его голоса пропали. — Я два года... шатался повсюду. Разное видел. Разных правителей, подданных, наёмников. — Вегард напряг верхнюю губу, почти оскалился. — Тех, кто сегодня верен, а завтра распахнёт двери для убийцы. — Он опустил взгляд, проморгался, будто прогонял воспоминания. — Понял, что не брошу брата одного.

И ты променял свою жизнь на служение? Точно чего-то не договариваешь. Если были причины сбегать из места, где к тебе относились, как к божественному отпрыску, то... какие причины заставили туда вернуться?

— И всё? — прямо переспросила Казимира. — Чувство долга?

— Тебе этого мало? — Он насмешливо приподнял брови.

Ты врёшь, русобородый.

— Как будто чего-то не хватает.

Вегард хлопнул себя по ноге и сказал нарочито бодрым тоном:

— Всё, что есть.

Как скажешь. Радуйся, Каз, и этому.

Она прислушалась. На улице уже давно стихли детские голоса, машины всё реже проезжали мимо. Из бара напротив громче заиграла музыка и неровный строй голосов подхватил песню.