Варвара Мадоши - Гексаграмма
— Но как они это-то рассмотрели?! — Альфонс схватился за голову. — Я же сразу во дворе в паланкин зашел, и шторку не открывал! Неужели носильщики?
— Носильщиков проверяет Вернье, — покачала головой Ланьфан. — Так или иначе, Нивэю уже доложили, что нахарра принимали вас за своего…
— Ничего не было! — несчастным голосом вскричал Альфонс, сообразив, на что она намекает.
Лин хмыкнул:
— Ни одному мужчине, мой друг, еще не удалось это доказать без ущерба для себя. Так стоит ли пытаться?
— Вот ты сейчас очень мне напомнил полковника Мустанга, — желчно заметил Альфонс. — Тебе конечно, чего!
— Ха, умные люди думают одинаково, — Лин самодовольно улыбнулся, но тут же стер улыбку с лица. — Продолжай, Ланьфан. Извини, что перебил: положение-то серьезное.
Ланьфан кивнула.
— В данном случае, неважно, что вы имеете в виду, говоря что «ничего не было».
Важно, что вы были на пиру. Важно, что старейшина нахарра принял вас чуть ли не как собственного сына и пригласил приходить еще…
— Но откуда… там же никого не было, кроме Идена и нас с Мэй!
— Должна признаться, я не знаю тоже, — Ланьфан бросила просительный взгляд на Лина. — Господин прикажет разведать?
— Не нужно, — Лин махнул рукой. — Альфонс, в Шэнъяне быстрее сплетни распространяется только известие о смерти императора, а уж откуда и кто узнает информацию — это, как учил меня Ху[13], одна из величайших тайн вселенной, наряду с истоками алхимии.
— А Ху знал про алхимию? — осторожно спросил Альфонс. — Я думал, что у клана Яо не было привилегии ее изучать…
— И сейчас нет, — согласно кивнул Лин. — Но Ху много где бывал, многое видал… многое знал. До сих пор не могу…
— Лин осекся, бросил на невозмутимую Ланьфан короткий и хмурый взгляд. — Продолжай, Ланьфан.
— Итак, сегодня с утра, совсем до света, по моим каналам до Вернье донесли записку от Нивэя. Он шлет приветы Альфонсу Эллеку и сообщает, что хотел бы с ним встретиться и потолковать об алкестрии.
Ланьфан достала из рукава своего одеяния узкий футляр и с поклоном передала его Альфонсу.
Ал уже знал, что в таких футлярах здесь носят записки, иногда с какими-нибудь милыми безделушками или цветами — если, разумеется, записка предназначена даме и содержание ее соответствует.
В данном случае, конечно, цветов не было.
Альфонс пробежал глазами два ряда иероглифов и с облегчением убедился, что его лингвистических познаний вполне хватает на дешифровку. Собственно же чтение заняло несколько дольше, но в конце, с облегчением вздохнув, он протянул письмо Лину.
— Я уже видел, — тот качнул головой. — Как ты считаешь, Альфонс?
— Ну, я думаю, мне надо с ним встретиться, — рассудительно произнес Ал.
— Возможно, обсудить то, о чем говорил Лин… создание параллельного Союза. Намекнуть, что не худо бы организовать встречу с другими людьми Цилиня и намекнуть, кого именно мы хотим видеть на такой встрече. Короче, закинуть удочки.
— Звучит неплохо, — одобрил Лин. — Ланьфан?
— Я бы тоже согласилась бы, — поколебавшись, заметила девушка.
— Но не согласна?
— Дело в том, что Вернье, как посвященный в наши планы, помногу обсуждал их со мной. И я должна признать, что многие его доводы выглядят весьма разумными.
— Мне пригласить его на совещание? — поинтересовался Лин.
— Не думаю, что это разумно. Он, конечно, придет, но в столь ранний час господин Вернье… не слишком в ладах с собой.
Лин усмехнулся.
— Я ценю Вернье за его работоспособность в любом состоянии. Но ты права, Ланьфан, пока его беспокоить не стоит. Так передай нам пока на словах, от чего же он предостерегал?
— Он говорил, что Альфонс, несмотря на его ум и актерские способности, едва ли будет способен долго притворяться перед Нивэем тем, за кого мы хотим его выдать… особенно с глазу на глаз. Прошу прощения, если мои слова обидели вас, — Ланьфан поклонилась.
— Тут нет ничего обидного, — запротестовал Альфонс, — я и сам так думаю!
— …С другой стороны, нужно нечто очень эффектное, чтобы привлечь Нивэя и других таких же, как он, скрытыми возможностями алхимии… Вернье предлагает: окружить Альфонса ореолом, подобным императорской власти.
Пусть он будет слишком гордым, чтобы говорить с ними. Если первые несколько встреч с Нивэем и избранными проведет не Альфонс, а Вернье или, допустим, другой верный человек, кого вы назначите, например, Яньцин, то мы можем потом созвать большую встречу и устроить на ней спектакль, где Альфонс покажет еще возможности алхимии. И тогда люди Цилиня перейдут на нашу сторону, а Альфонсу не придется вести с ними переговоры. Вернье даже считает… тут он просил меня заранее извиниться при передаче его слов… что, может быть, Альфонсу будет даже лучше сразу после представления уехать из страны, чтобы у Нивэя и других мастеров Цилиня не было шансов его разоблачить.
— А что, — решил Лин после короткой паузы. — Только такой театрал, как Вернье, мог это предложить. Но мне нравится.
— Не хочется посвящать в этот план еще кого-то, — заметил Альфонс. — Кого отправить на переговоры с людьми Цилиня? Лин, ты можешь еще кому-то доверять, как мне, Ланьфан или Вернье?
— Допустим, тебе я доверяю не так, как Ланьфан, а Вернье куда меньше, чем любому из вас, — Лин фыркнул. — Не в этом дело. Как это Вернье смеет рекомендовать моему гостю, когда ему уезжать?
— Альфонс бросил на Лина удивленный взгляд: этот тон живо отличался от обычных его ленивых речей.
— Еще раз прошу прощения за него и за себя, — Ланьфан снова поклонилась.
— Это была всего лишь рекомендация, которая может хорошо сработать на образ. А может и не сработать.
— Ничего, — медленно проговорил Альфонс, — ничего страшного. Во-первых, я и так собирался уезжать. Я узнал кое-что новое у нахарра, и для этого мне, вероятно, следует отправиться в земли льяса.
— Льяса? — переспросил Лин. — Никогда о них не слышал.
— Это островное племя где-то на севере… как я понял, они почти дикари. Но неважно, потом расскажу. Главное, Лин, что у меня, кажется, есть один фокус, который может произвести именно нужный эффект…
— Альфонс потер подбородок. — Только его нужно доработать. Потребуется время.
— Сколько? — деловито спросил Лин.
— Как минимум, несколько дней, пока не могу сказать точнее. И еще придется навестить нахарра, а я с ними расстался далеко не в самых лучших отношениях, несмотря на слухи, — Альфонс поежился, вспомнив разъяренный взгляд Тэмилы. — И Лин! У тебя же есть документы, описывающие этот новый Союз, который ты хочешь создать?
— Ну есть…
— Лин широко зевнул. — Ланьфан, распорядись принести бумаги. Альфонс, принимать или не принимать этот план обсудим позже, когда ты разберешься со своим «фокусом»…
А на первую встречу с Нивэем пойду я, а не ты, хуже от этого не будет.
— Господин! — ахнула Ланьфан.
— А что? Спорим, он меня без церемониального грима и не узнает… Притворюсь одним из своих кузенов Яо. Альфонс прав, у Вернье недостаточно авторитета.
— Господин! — у Ланьфан, кажется, кончились все остальные слова. — Но ведь это опасно! Мне, как начальнику ваших телохранителей!
— Ты сама захотела быть моим начальником телохранителей, — жестко оборвал ее Лин, и в его голосе Альфонсу послышалось невысказанное «только». — Вот и охраняй… — потом он сменил тон и добавил жалобно: — А я лично пойду жариться на объезде… Во имя преисподен Яньвана, если бы я знал, что быть императором такая морока — остался бы в Аместрис и открыл бы свою забегаловку!
История 5. Мэй. Дом Тысячи змей (битва за брак, продолжение)
Когда ради совещаний встречаются главы нескольких кланов — это большое событие, которое должно быть обставлено с подобающей торжественностью. С другой стороны, если речь идет об ответственных делах — в частности о таких, которые лучше до срока не афишировать — следует вести их неспешно и скромно.
Ну и наконец, любому делу подобает золотая середина.
Главы кланов Чань и Ликай встречались в Покоях лотоса на тихой воде в Доме Тысячи змей, которые соответствовали всем перечисленным условиям. Чаще всего это место называли попросту «Зеркальной комнатой», потому что именно зеркала главы клана Чань собирали здесь много поколений.
Зеркала — старинные бронзовые, серебряные и современные стеклянные — стояли в простенках между стилизованными изображениями змей, в нишах вместе с цветочными композициями, украшали стены на высоте человеческого роста. Любая компания, собравшаяся тут, умножалась в числе. Люди сидели словно в окружении собственных зеркальных призраков: леворуких, непривычно косящих, темновато-мутных в глубинах зеркал… Говорят, это многих сбивало с толку. Про клан Чань раньше считали, что хитростью они подобны змеям со своей эмблемы.
