Сергей Калашников - Сорванцы
— Племянницу? — удивилась Гермиона. — Ты про неё не рассказывал.
— У Нарциссы и Беллы есть сестра Андромеда. Она замужем за маглорождённым, поэтому её, как и меня, выжгли с родового гобелена. А вы тут как? Не скучаете?
— Скучаем, — потупилась Миона. — И беспокоимся о тебе — ты, небось, опять перешёл на собачий корм?
— Нет. Кричер готовит. Он, хоть и ворчун, но дело своё знает туго.
— Знаю я его стряпню. Небось, сплошное жирное да мучное. Жалко, что до обеда далеко, а то я пригласила бы тебя перекусить по-человечески. Ты чего-нибудь новенького накопал? — перешла она от болтовни на бытовые темы к действительно важному вопросу.
— Накопать-то, накопал. Да вот только в познаниях о душе слишком много абстрактных рассуждений и мало достоверных сведений. Может, заглянете ко мне на Гриммо в эти выходные — книги я подобрал и закладки сделал. Вместе посидим, поразбираемся.
— Заманчиво, — кивнула Рони. — Пока вы будете ковыряться в библиотеке, я смотаюсь в свою старую школу — надо толкнуть несколько пузырьков противопрыщевого.
— В субботу в школе никого нет, — хмыкнула Гарри. — Кому ты там что толкнёшь?
— Ой, точно. Тогда я просто по магазинам пройдусь, может, присмотрю себе чего-нибудь… вкусненького.
— Блэк! Что ты тут делаешь? — из-за поворота коридора показался Снейп.
— Не твоё дело, Ню… профессор, — получив под рёбра локтем от Гермионы, Сириус быстро сменил тон. — Проведал племянницу в больничном крыле.
Оценив воздействие, проведённое кудрявой первокурсницей на своего старого недруга, Северус непонятно сверкнул глазами и вкрадчивым голосом спросил:
— Что касается вас, мисс Грейнджер, то, поскольку вы всё знаете, хотелось бы выяснить, отчего профессор Флитвик спрашивал у меня рецепт закуски из златоглазок, рогатых слизней и флоббер-червей?
— Миона не виновата, — вступилась за подругу Рони. — Это меня девочки неправильно поняли, когда я сказала, что не закусываю, после того, как речь у нас шла о том, чем я занималась у вас на отработке.
— Больше ни на какие отработки можете не рассчитывать, Уизли, — прошипел профессор зельеварения. А Сириус заржал.
— Ну что ты, как маленький, Сири, — укоризненно шепнула Гермиона. Она и представить себе не могла, насколько тонок слух у профессора зельеварения, который не подал виду, что расслышал или удивился — принял привычный для окружающих надменный вид и, величаво взмахнув полами мантии, удалился.
«Итак, первое впечатления об этих „цветочках“, полученное пять лет тому назад, было верным — они — чудовища. Теперь, конечно, не так явно демонстрируют свою сущность — подросли, научились прятать чувства. Но.
Чёрненькая крутит Люциусом Малфоем и всеми оставшимися на свободе сторонниками Темного Лорда. Явно подбирается к самому господину и заранее налаживает связи. А на его главного официального противника спустила собаку. Буквально. Альбус тогда довольно долго лечился.
Кучерявенькая крутит самым состоятельным и, при этом, молодым и привлекательным волшебником магической Англии. Ей явно хватит и терпения, и настойчивости, чтобы окрутить его в заранее спланированный момент.
Но есть ещё и рыженькая, которая явно крутит хвостом передо мной — самым молодым преподавателем Хогвартса и мастером-зельеваром, тоже самым молодым. Маленькая, но какая коварная! Что же, мисс Уизли, вызов принят. Придётся показать вам, что не все в этом мире делается по вашим желаниям» — такие мысли крутились в голове Снейпа, когда он в задумчивости пропустил нужный поворот и, вместо класса зельеварения, эффектно и стремительно влетел в непосещаемый класс.
Осмотревшись, развернулся и направился на урок.
* * *Субботнее утро Сириус встретил в приподнятом настроении, которое не испортил даже явившийся с докладом Кричер:
— В кухню проникли грязнокровка, дочь грязнокровки и предательница крови, — забормотал он, как бы про себя, но искоса следя за реакцией Блэка. — Как и приказал хозяин, я подчинился их требованию и теперь буду делать себе тогу на римский манер, — взяв из шкафа одно из полотенец, домовик придирчиво осмотрел его, оценивая длину и расцветку, а потом принялся им обматываться.
С первой попытки получился кокон, сквозь который невозможно было просунуть руку. Второй вариант разматывался и спадал, а третий вышел неплохо, если не считать волочащегося по полу «шлейфа».
— Они сказали, что, как только переоденусь, должен буду сопровождать вас на завтрак, — добавил эльф, подхватив свисающий конец и зажав его подмышкой. — Не соблаговолите ли проследовать к столу, сэр?
— Да, Кричер, идём.
— Они называют меня «мистер Кричер», сэр. Ваш долг объяснить им, что добропорядочные эльфы на службе древнейшего и благороднейшего дома не заслуживают к себе подобного обращения.
— Они нарочно подкалывают тебя — маленькие потому что, — ухмыльнулся Сириус. — Не нарывайся на неприятности, и всё будет тип-топ. Если перестанешь ворчать, обещаю — уговорю девочек не усаживать тебя за стол.
— Кричер понял. Кричер не может. Кричер должен отстаивать то, что требовала хозяйка Вальбурга.
— Бедный Кричер, — ухмыльнулся Блэк. — Тогда будешь отдуваться по полной программе. Привет, девочки, — это уже входя под низкие своды кухни, где на дровяной плите сразу три сковородки пекли блины. Стопочка готовых на столе, пара соусников, чайник и три довольные мордашки.
— Молодцы, мальчики, — приветливо встретила мужчин Гермиона. — Отлично выглядите. Садитесь завтракать… Кричер! Куда? Место! — требовательный взмах рукой, и домовика внесло на стул рядом с тарелкой.
— Блины, крёстный, в лучших домах Филадельфии и Аделаиды принято есть руками, — вступила в разговор Гарри.
— Не тарахти! — прервала подругу Рони. — Руками ничего есть не принято, потому что невозможно. Это делают, вкладывая пищу в голову — ведь рот находится именно там, а не на хватательных конечностях. Вот ими и полагается сворачивать блины трубочкой, макать один конец во что-нибудь вкусненькое и вставлять этот самый конец в голову. Кричер, исполнять!
— Первый блин со сметаной, — откорректировала действия домовика Гермиона. — Теперь второй — с топлёным маслом. И, наконец, третий — с горчичным соусом. Не тяни время, Кричер. Ты обязан подчиниться. Следующие пять блинов тебе предстоит употребить с тем, что наиболее пришлось по вкусу.
Когда жертва детской непосредственности осовела от сытости, девочки переключились на её внешний вид:
— Ты так мужественно выглядишь в этом новом наряде.
— Да перед таким красавцем просто невозможно устоять.
— Для завершения ансамбля необходима какая-нибудь контрастная деталь. Фибула, брошка, заколка вычурной формы. Ты ведь лучше всех на свете знаешь дом, и у тебя безупречный вкус. Когда закончишь первый предобеденный сон, подбери что-нибудь подходящее.
Проводив весёлыми взглядами выскочившего из кухни домовика, девочки освободили стол, налили в чашки чай и высыпали в вазочки сладости в ярких обёртках:
— Забежали в супермаркет и накупили незнакомых вкусняшек, — объяснила Рони. — Будем пробовать.
— Так что ты там накопал в своих книгах? — обратилась к Сириусу Гарри.
— Что бы ни накопал, — одёрнула Миона, — тема явно не застольная. Трескайте короче и айда в библиотеку.
* * *— В общем, я занимался изучением вопроса о поведении человеческой души в так называемых, нештатных ситуациях. То есть, когда тело непригодно для её обитания, а перейти в место упокоения не удаётся. Самая изученная часть подобных случаев — призраки или привидения. Есть много записей бесед с ними и рассказов о причинах, которые привели к такому результату. Так же имеются показания людей, знавших будущих призраков ещё при жизни. Наиболее часто встречающиеся характеристики указывают на неуравновешенность — вспыльчивый нрав, глупые или откровенно гадкие поступки. Словом, самые разнообразные признаки ненормальности. Про таких, если без выкрутасов, говорят, что они не в себе. А если языком поэтических иносказаний, то — люди с повреждённой душой, — начал свой рассказ Сириус.
— Шизанутые, — сообразила Гарри.
— Примерно так, — кивнула Гермиона. — Это условие можно считать необходимым, но не достаточным, иначе от привидений душевнобольных было бы негде протолкнуться.
— Отмечали ещё приверженность некой идее, обычно — мести. То есть душа повреждалась у тех, кто напряжённо лелеял планы ужасных деяний: кровавой расправы, например, кражи или уничтожения чего-то важного. Словом — это люди, сознательно пошедшие на злодеяния. Или мечтавшие о нём.
— Картинка интуитивно понятная, — кивнула Миона. — Про таких иногда говорят, что ненависть расколола им душу. Тогда возникает вопрос о второй части этой души — куда она подевалась. Ведь, если душа бессмертна, то бессмертны и части её.
