Карина - Давай попробуем просто жить
Мы делаем несколько шагов, запутываясь и задевая ногами друг друга, усаживаю его на кровать. Он смотрит на меня, а потом медленно падает на спину и замирает. И я тоже замираю, рассматривая его, раскинувшегося в моей постели.
Нет, я совершенно не нежный человек, никогда им не был, ни к кому. Но моё сердце щемит всякий раз, когда я смотрю на него. И сейчас тоже - особенно сейчас.
Опускаю голову ему на грудь и долго, длинно целую, вбирая ноздрями его запах.
Он тихонько постанывает и водит пальцем по моему плечу. Извивается и пытается дотянуться до меня пахом. Давит другой рукой на моё бедро, чтобы я прильнул к нему плотнее. Провоцирует ёрзающим движением ягодиц по простыни. Не понимает, что у меня может запросто снести крышу от одного только вида его обнажённого живота.
Мерлин, помоги мне! Я стараюсь не думать о своём ноющем члене, требующем внимания, а прикасаюсь к его - твёрдому и нуждающемуся в освобождении из джинсовой ловушки.
Молния металлически всхлипывает, тяну за пояс джинсов, он бёдрами выкручивается из них и всхлипывает тоже.
Я не выдерживаю, наклоняюсь и целую его прямо через белый хлопок, обхватываю губами и сжимаю. Он тихо ахает и хватает меня за волосы, и замирает.
Осторожно стягиваю резинку, а потом - уже торопливо - всю его оставшуюся одежду с бёдер, через колени и щиколотки, а потом швыряю куда подальше.
Заодно сдёргиваю и кидаю туда же свою помятую уже рубашку.
Он шепчет тихо: - Хочу тебя, - и я возвращаюсь к нему и тоже шепчу. Шепчу, что он мой мальчик, и что он такой красивый сейчас, и что я хочу, чтобы ему было хорошо. И все подряд мысли, какие только приходят в мою голову, я шепчу ему, в перерывах между словами касаясь его бёдер и живота, прихватывая и лаская языком кожу.
Его член чуть подрагивает, и я осторожно провожу пальцем по всей длине, вдоль вены.
Он снова ахает, когда я дотрагиваюсь до выступившей прозрачной капли и рисую полукруг.
И смотрю на Гарри. Его волосы растеклись по подушке тёмным элем, глаза закрыты и ресницы подрагивают. Пальцы скользят по простыни и сминают ткань.
- Сделай что-нибудь. Я… я так хочу… - хрипло и почти жалобно.
Конечно, хороший мой. Всё, что захочешь.
И снова прикасаюсь к его члену.
И ласкаю так, как никого прежде. Я как-то давно уже успел поверить, что никогда не узнаю, как это сладко - ласкать того, кого хочешь так сильно. Слышать его ответ на твои прикосновения. Разрываться от нежности. Внезапно переходить на яростные движения и понимать, что ярость эта - та же нежность, только в другом её проявлении.
Луна снова подсматривает за нами сквозь неплотно задёрнутые шторы, как было уже когда-то. Весь мой мир сейчас здесь, в одной маленькой комнате, и кроме этого за её стенами на свете нет ничего. Разве что луна.
Я скольжу пальцами к мошонке, освобождая член, потом наклоняюсь и провожу языком по влажной головке, пробуя её на вкус.
Он судорожно вцепляется в мои плечи и вскрикивает.
Я беру его в рот так глубоко, как только могу, а потом обратно по всей длине, сжимая губами, скользя языком, дразня головку. Потом выпускаю, чтобы перехватить хотя бы полглотка воздуха.
- Ещё, о господи ещё! - он прижимает мою голову к паху и стонет.
Да, ещё, и ещё раз. Люблю, когда ты так выгибаешься, когда пальцы твои говорят о твоих желаниях за тебя.
Почти угадываю подступающее напряжение, обхватываю член у основания, и не останавливаюсь, не выпускаю тебя до самого конца. Наслаждаюсь криком и протяжным стоном. Пью твой взрыв, вылизываю до последней капли, потом, наконец, прижимаюсь щекой к влажному животу и дышу твоей кожей. И целую её.
* * *
Его губы касаются моих. Зарываюсь носом в его шею и длинные пряди волос. Не знаю, что ему сказать, и нужно ли вообще сейчас говорить. Мне так хорошо с ним.
Северус обнимает меня за плечи и легонько покачивает. Целую его в ключицу. Я бы умер сейчас, если бы мне это было позволено, если бы мне было приказано, потому что всё лучшее в моей жизни у меня уже только что произошло.
Хотя… Нет, хочу ещё одно его движение рукой - по плечу, пусть он погладит меня так снова. И ещё немного времени - чтобы я закинул ногу на его бедро. И вообще, ещё пара минут мне не помешает.
Пожалуй, всё-таки немного поживу. Может, есть ещё что-то такое, чего я не успел попробовать и узнать.
- Гарри, - он трогает мой подбородок, и я поворачиваю лицо. - Всё хорошо?
- Хорошо, - выдыхаю в ответ. - Так хорошо мне никогда ещё не было. Мне… это было так…
Я понимаю, что словами всё равно ничего не передать, а потому целую его в губы. Он отвечает на поцелуй.
Провожу рукой по его груди. Палец задевает сосок, он втягивает воздух сквозь зубы и выгибает позвоночник.
Нога задевает его член. И хотя он всё ещё в брюках… О, Мерлин, у него так стоит! Я болван.
Опускаю руки и несмело накрываю его там. Он удерживает их своей ладонью, не даёт двигаться.
- Северус? - поднимаю глаза. - Можно мне… Ну, ты ведь…
Усмехается и качает головой. Это да или нет? Я могу? Я могу, мне хочется. И ему тоже, я ведь вижу, как затрепетали крылья носа и как он пытается не показывать, что возбуждён, но дрожащие ресницы и частое короткое дыхание выдают его.
Решительно убираю его руку и очерчиваю выпуклость через ткань. Он хрипло произносит:
- Гарри, ты… ты не обязан… в ответ.
- Но я хочу. Позволь мне.
Его пальцы больше не мешают мне бороться с ремнём и застёжкой, а сам он не пытается сдерживать своё возбуждение, когда я проникаю вовнутрь.
Он горячий и твёрдый под моей рукой.
Я не делал этого ни разу, ни с кем. От мысли, что я ласкаю его член, у меня почти сносит крышу. Тянусь к его лицу, он жадно целует, проникает языком и стонет мне в рот, когда я сильнее сжимаю его внизу.
- Северус, я… я не знаю, как. Как правильно. Чтобы тебе было приятно.
- Просто ласкай его. Что угодно. Пожалуйста… О боже, Гарри… - низкий, с бархатной хрипотцой стон. - Да, вот так…
Я провожу рукой, а затем спускаюсь ниже и касаюсь мошонки. Он закусывает губу, шея выгибается, руки гладят мои плечи.
Наверное, я делаю всё не совсем так, как надо, но я не думаю сейчас об этом, я думаю только о нём.
Но, похоже, ему нравится, хоть я и неопытен. Он притягивает меня к себе и целует, целует как сумасшедший, и стискивает ягодицы, и гладит их так, что я ощущаю нарастающее напряжение внизу, и спустя минуту уже отчаянно трусь о его ногу.
- Мальчик мой, да, так…
Хриплый стон, пальцы сжали моё бедро.
Я чувствую, что готов взорваться. Мееерлин!
Я кончаю почти сразу после него - от мысли, что он только что кончил мне в руку. От ощущения тёплой влаги, от того, что в этот самый момент он судорожно прижимает своё бедро к моему члену. От протяжного хриплого «Гарриии».
Мне снова хочется уткнуться носом ему в шею, и глаза почему-то влажные.
Он обнимает меня. Он что-то говорит, но я уже не слышу - удовлетворённо вздохнув, я проваливаюсь в сон.
Напоследок, на самом кончике не-сна я успеваю уловить:
- Я так давно хотел тебя. Вечность.
Но, наверное, это уже всё-таки мой сон.
Глава 15. Что со всеми нами происходит?
Я просыпаюсь посреди ночи от ощущения теплого дыхания на своём плече. Приоткрываю глаза - он спит, уткнувшись в меня носом и обхватив рукой поперёк груди, как свою собственность.
Вообще-то предполагается, что герои магического мира, как правило, не спят вот так - свернувшись клубочком и сопя в чьё-то плечо. Но он - именно так.
Как странно. Я не привык, чтобы вообще было какое-нибудь дыхание рядом со мной, в моей постели. Я всегда сплю один. И я никогда не был чьим-то собственным. И всегда полагал, что это крайне неудобно и некомфортно - делить с кем-то даже просто свой ужин, а не то что постель. Прислушиваюсь к ощущениям, потом осторожно поворачиваю голову, чтобы рассмотреть его. Мне нравится.
Волосы его, совсем растрепавшиеся во сне, хотя куда уж больше, смуглое плечо поверх одеяла, колено, прислонившееся к моему бедру. Провожу ладонью по его макушке, зарываюсь пальцами.
Мерлин, дай мне сил не накинуться на него - такого сонного и мягкого - и оттрахать прямо сейчас. Сжимаю зубы, вздыхаю и до тех пор, пока снова не проваливаюсь в сон, думаю о котлах, флобберчервях и экстракте из слюны рогатой лягушки.
* * *
За окном глубокая ночь и почти весенний дождь о чём-то тихо шепчется сам с собой.
Его пальцы перебирают мои волосы - еле заметно, но я чувствую. А ещё его губы близко-близко - по виску скользит его дыхание. Замираю, чтобы не спугнуть это ощущение.
Сказал бы мне кто-нибудь лет пять назад, что профессор Снейп будет тихо дышать мне в висок, ерошить мои волосы, накрывать ладонью моё бедро, спать со мной в одной постели - я бы решил, что мой собеседник не долечился в Мунго. Снейп не может быть таким, просто - не может. Он должен быть жёстким и колючим, и едким как соль. А если начать вспоминать, каким жутким типом он был в Хогвартсе… Неужели он сейчас стал таким из-за меня? Так бывает? Или просто я чего-то раньше не замечал?
