Николай Чугунов - Зимние каникулы
— Было бы неплохо. Но как это сделать? Просто придти к нему и сказать, что так поступать нехорошо — бесполезно, могут и побить, а ты вспомни, какие у этого Ваграна кулачищи… Надо бы сделать, чтоб этот… как его там… Саньеро уселся в лужу сам… Кстати, вот у меня в прошлом был случай… — и Лара рассказала Алрин про свой неудачный опыт общения с виковитовой настойкой.
— Интересно… Да, это можно использовать. Но как же он, мерзавец, место грамотно выбрал! Городские стражники в рощу без очевидных улик не попрутся, сам он, похоже, в город ходит чистенький — возможно, где-то в Мочанах комнату снимает, и в случае чего, все претензии к его клиентам! И наверняка так торговлю организовал, что, не зная где именно, можно разве только по запаху найти… — задумчиво ответила Алрин.
— Да уж, — засмеялась Лара и тут же посерьезнела, — Хотя, если вспомнить, как он обращается с бочонком, вряд ли даже запах обнаружим.
— Это надо обмозговать. Но твоя идейка насчет кошачьего нашествия дает нам реальный шанс… Где у нас тут была трама…
* * *Холодные зимние звезды подернулись розовой дымкой и скрылись перед величием громадного оранжево-красного солнца, плавно вынырнувшего из-за далеких Гребенчатых гор и начавшего свой неспешный путь к зениту. Столбы дыма из растапливаемых печей глядели вертикально вверх и казалось что, наоборот, из неких отверстий в темно-синем с оранжевыми отблесками небе спускаются пушистые нити, распадаясь у самой земли на бесчисленные волокна, укутавшие утренний Стармин пышным теплым одеялом.
Нахохлившиеся грачи, сидевшие на старминских стенах, мрачно покосились на две девичьи фигурки, осторожно пробиравшиеся в город по обледеневшей дороге. За их спинами болтались пустые рюкзаки, ароматно пахнувшие медом и сеном — утро выдалось для девушек ранним.
— Думаешь, сработает? — спросила Алрин?
— Да конечно. Вся роща снегом засыпана, только в одном месте натоптано до земли, да круги от бочонка. Не думаешь же ты, что именно в этом месте совершенно случайно обретается какой-нибудь пивовар, не нашедший почитателей своего таланта среди хозяев трактиров? — со смехом возразила Лара.
— Да, если б это был пивовар, то следов было бы намного больше, только шли они бы со стороны Школы, — задумчиво сказала девушка и тоже рассмеялась.
Всю вчерашнюю ночь девушки варили зелье, которое должно было превратить почитателей «охреналина» в кошачьих кумиров, хотя бы на то время, пока они не догадаются выбросить меченую одежду куда подальше или повесить ее в гумно или амбар, к вящему ужасу обитающих там мышей. Полученным отваром были щедро сбрызнуты окружавшие найденную полянку кусты и, по расчетам травниц, с наступлением дня вся полянка должна быть густо напоена ароматом чудесного зелья.
В зелье, щедро разбрызганном по поляне, не было ничего дурного. Оно стояло на столе практически у каждого травника и обычно служило как успокоительное, а еще иногда его еще использовали, чтобы освежить атмосферу в избах, где так давно шло веселье, что «можно было топор вешать». Приготовить же его мог даже адепт-третьекурсник, главное было точно следовать рецепту. Но на сей раз девушки сомневались, что оно окажет хоть какое-то успокаивающее воздействие. Скорее, наоборот.
Уже на подходе к воротам Лара оглянулась и дернула подругу за рукав куртки:
— Смотри, он уже на подходе!
— А, да, что-то он прихрамывает… — ответила травница, вглядевшись в еле заметную фигурку, уже свернувшую с дороги и мелькавшую среди кустов, окружавших буковую рощу. — Видать, жажда наживы оказалась сильнее жажды здоровья… Но, надеюсь, он не обратит внимания на нетипичный запах на поляне и не переедет куда-либо еще.
— Жажда наживы не позволит. В любом случае, ему придется провести хоть один сеанс на старом месте. А вот у некоторых жажда здоровья все-таки сильнее жажды денег и даже просто жажды и голода, — девушка потянула Алрин в тень ворот. Это было сделано как раз вовремя — мимо как раз прошел Вагран, по счастью, не заметив их. Медник возглавлял небольшую группу страждущих, которые внимательно внимали ему, боясь упустить хоть слово. До подруг донеслось:
— Как же, еда ж — все тлен, из тлена рождается и в тлен уходит. Вот спорят-спорят, что есть здоровая пища? А по мне, так ее и вовсе нет — все одна отрава, только от одной сдохнешь раньше, а от другой — позже. Так выходит, лучше вообще не есть, и охреналин нам в этом помощник! Вот и Саньеро Акорамо — эти слова медник произнес с настоящим благоговением — подтверждает! А значит, так оно и есть, — веско закончил он.
Подождав, пока группа отойдет подальше, травницы быстро прошмыгнули в раскрытый зев ворот, улыбнувшись знакомым стражникам и хотели было идти дальше, но десятник вдруг остановил их:
— А чего это вы так от Ваграна шуганулись? Он же мужик тихий, мухи не обидит, даром, что на медведя в одиночку летом ходит, да и то — только когда мишки пасеки его свата громить начинают. Только вот озабочен своим здоровьем сверх меры… — тут стражник задумался, и его лицо просияло, — а, так он что, допек вас жалобами о своих поясничных болях? Так мы ему говорили — нечего с утра до вечера в мастерской просиживать, а то так и зарастешь патиной до ушей!
— Слушай, Лац, а чего он с утра до ночи в мастерской сидит-то? Мне казалось, что медники зарабатывают очень даже неплохо? — спросила Лара.
— Так-то оно так, раньше вообще сумасшедшие деньги зашибали. А теперь гномы ж подняли цену на медные поковки в два раза, так выходит несколько поменьше. Но и все равно, Сурген, главный вагранов конкурент, точно знаю, восемьсот кладней в месяц зарабатывает, это притом, что работает-то в охотку. Он бы, кстати, давно Ваграна нагнал бы по количеству клиентов, если б медничал-то регулярно, а не под настроение. А этот… После повышения цен он вообще работает как заведенный, даже есть, и спать меньше стал. Трудно и сказать, сколько сейчас выходит. Но силен мужик, другой на его месте давно свалился, а Ваграна — как будто из той же меди выковали!
— Понятно, Лац, спасибо, — поблагодарила десятника Алрин.
— Да не за что, обращайтесь, если что.
* * *— А не может быть это все затеей этого Сургена, как ты думаешь? — внезапно спросила Алрин Лару, когда они уже подходили к дому, в котором снимали комнатку.
— Да вряд ли. Смотри, Лац сказал, что этот Сурген работает в охотку, а Вагран стучит, как заведенный. С этой отравой он еще больше работать стал. Смысл этому конкуренту-то, у него наоборот, клиентура меньше! — раздумчиво ответила травница, — но все равно, как говорится, ищи, кому выгодно. Ладно, это подождет, я умираю — спать хочу. Только давай выпьем чего-нибудь горячего, а то продрогла до костей.
— Идет, — заключила девушка и уже привычным движением послала пульсар в кучку дров, загодя сложенных в несколько оплавленном от предыдущих экспериментов с пульсарами камине. Раздался громкий хлопок, котелок, висевший на крюке над очагом, подпрыгнул, но удержался, и уже через несколько минут весело зашумел, распространяя вокруг себя ароматы цветущего луга.
— Когда-у-меня-будет-свой-дом, — невнятно пробормотала Лара, пытаясь стянуть через голову тяжелый свитер ручной вязки, — у меня будет кровати рядом, а не одна над другой, и моим гостям не придется каждый раз кидать жребий, кто спит на верхней полке.
В ответ Алрин ехидно улыбнулась и запустила в подругу старой медной монетой, с одной стороны которой была изображена какая-то женщина в чем-то, сильно смахивающем на чепчик, а с другой — птица, похожая на орла, только с двумя головами, обиженно отвернувшимися друг от друга. Номинал, год издания и прочие нумизматические изыски на «дутом орле», как называли эту монетку девушки, были беспощадно затерты временем.
Лара иронично ухмыльнулась и, поведя рукой, отбросила монетку в сторону, которая, ударившись в дверной косяк, отскочила, и, описав круг на полу, застыла чудом орнитологии вверх. Травница вздохнула:
— Елки, Лер, третий раз подряд ты внизу! Ну скажите, есть ли на этом свете высшая справедливость?!
— Вот в том, что я внизу, и есть высшая справедливость, — важно возразила подруга, допивая травяной чаек и ныряя под одеяло, — о, тепло, хорошо….
— Да, хорошо, что выходной, — фыркнула Алрин, глядя на довольное лицо подруги, быстро допила свою порцию и взобралась на второй ярус. Вскоре в комнате наступила тишина, нарушаемая только потрескиванием догорающих дров в камине.
* * *— Итак, уважаемые, будем считать утреннюю пятиминутку открытой. — Верховный Травник главной лечебницы Стармина окинул взглядом напряженно молчавшую аудиторию. — На повестке дня: первое — соблюдение правил внутреннего распорядка, второе — учет и экономия средств, третье — текущие городские проблемы. По первому пункту я хочу сказать…
