Варвара Мадоши - Гексаграмма
— Так ты говоришь, — произнес Джерсо, с аппетитом вгрызаясь в богатырских размеров куриную ногу, — фто фнаком с ффешним импефатофом?
Путники уже утолили первый голод и настроены были добродушно. Да и обстановка располагала.
Открытая терраса, навес — совсем как в Аместрис.
Это, а также то, что хозяин понимал по-аместрийски, все наводило на мысли, что кафе по вечерам облюбовали контрабандисты, но сейчас, днем, было тихо. Да и надо же где-то поесть?
Меню вот только не вполне знакомое, но когда и не окунаться в экзотику? Привыкать надо.
Чтобы привыкнуть с гарантией, Зампано и Джерсо заказали тройные порции.
— Угу, — сказал Ал, неуклюже подцепляя палочками лапшу. — Да и ты с ним знаком. Помнишь парня, который сначала был с гомункулусами, а потом перешел на нашу сторону? С ним еще были два воина, старик, который потом погиб, и девушка с автопротезом?
— Лина Яо? — Зампано отставил в сторону литровую кружку с кисловатым ягодным соком.
— Помню, как же.
— Угу, — сказал Джерсо, прожевав: учитывая размеры ухваченного им куска, это было героическим деянием. — Так он же вроде принцем был?
Двенадцатым? Так и орал, «я, мол, двенадцатый».
— А теперь императором стал, — кивнул Ал.
— Молодец, — восхитился Джерсо, то ли искренне, то ли с сарказмом.
— Шустрый товарищ, — с похожей интонацией поддержал его Зампано. — Нахрен он тебе сдался?
— Я не думаю, что он убил всех предыдущих претендентов. Не его стиль. И нужен мне не совсем он… Я ищу Мэй Чань, она должна быть где-то при нем. Или он хоть знает, где она.
— Принцессочка-то? — уточнил Джерсо. — Они же кровные враги.
— Он ей покровительство пообещал, когда забрал философский камень. Тоже политика, я думаю…
Зампано захохотал.
— Когда парень берет под покровительство хорошенькую малышку, тут обычно не до политики.
Смотри, Альфонс: два года не виделись, как бы тебе не опоздать… со своей алхимией.
Джерсо поддержал его веселье.
— Да ну вас, — в меру обиженным тоном возмутился Ал. — У меня чисто научный интерес! — чем, естественно, вызвал новую порцию похрюкиваний и всхлипов. — Да она ребенок совсем!
Тут местный хозяин — маленький человечек с печальным лицом — приблизился к посидельцам и с поклоном протянул Алу сложенный вдвое листок бумаги.
— Дама вот за тем столиком велели кланяться, — произнес он по-аместрийски довольно чисто.
Все трое гостей как по команде поглядели в направлении «вон того» столика. Некая особа статуэткой примостилась в тени, за угловым столом… и как они раньше ее проглядели?.. Позор! Проглядеть такую — преступление!
Изящество движений, белизна кожи, чернота волос, карминовая помада на губах…
Волосы дамы были убраны в два широких кольца на висках и закреплены шпильками с головками в виде фиалок. Под синским ципао[4], темно-фиолетовым с белой вышивкой, она носила не широкие, а узкие и прямые — аместрийские — брюки. Ей, должно быть, исполнилось не больше двадцати пяти лет. В захолустной чайной она выглядела залетной птицей.
Джерсо сложил губы трубочкой, словно хотел присвистнуть, да раздумал. Зампано издал странный крякающий звук. Ал развернул бумагу и прочел (написано было по-аместрийски, без ошибок): «Не уделит господин Эдвард Эллек пару минут своей давней поклоннице?» И подпись — пара иероглифов, которые Ал сперва прочел как «маринованная вишня», потом как «цветочный челн», а уж потом сообразил, что девушку зовут Дайлинь.
— Что? — фыркнул Зампано, пробежав глазами протянутый Алом листок. — Они твою фамилию переврали?
— Наверное. А заодно меня с братом перепутали… — немного растерянно кивнул Ал.
— Дамский любимец твой Эдвард, — продолжал веселиться Зампано. — Гляди, не упусти ситуацию!
Джерсо, однако, насторожился.
— А что, твой брат имел дела с Сином?
— Чего он только не имел… Помните, я в 1915-м где-то на полгода его упустил из виду. Все могло быть.
Да, все могло быть. И Эд мог не рассказать о знакомстве с роковой красоткой из каких угодно соображений… стеснялся, допустим. Или забыл. Он ведь имеет свойство быстро забывать о людях и событиях, которые «не относятся к делу».
Ала смущало вот что: исходя из того, что он читал про Син, такая вот записка — это как для аместрийки вальяжной походкой подойти к столику, спихнуть с него посуду и усесться на край, закинув ногу на ногу.
Слишком смело. Делает авансы, даже не будучи с ним знакомой?
— Не нравится мне это, — пробормотал Джерсо.
— Мне тоже. Будьте настороже, ладно? — шепнул Ал спутникам и поднялся из-за стола.
Он приблизился к девушке — и почти оробел. От Дайлинь несильно, но совершенно явственно для его обостренного обоняния пахло легкими духами — что-то вроде сирени, жасмина и… он не знал, что «и», но только голова слегка закружилась.
— Здравствуйте, — произнес Альфонс Элрик, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал свободно и естественно. — Вы знаете мою фамилию, но не припомню…
— Ну конечно, — голос ее звучал совсем молодо. Альфонс решил, что ей все-таки меньше двадцати, просто макияж плотный. — Разумеется, вы меня не знаете. Но так случилось, что я знаю вас. Присаживайтесь, пожалуйста.
Поколебавшись, Ал в самом деле присел на лавку.
— Думаю, не будет секретом, что многие ждали вашего прибытия, — женщина выложила на столик круглую лакированную сумочку, достала оттуда пачку сигарет, зажигалку и закурила. — Визит человека такого масштаба не мог остаться незамеченным… Меня прислали для того, чтобы делать ваше знакомство со страной как можно более приятным.
— Прошу прощения, кто именно прислал? — голос ее буквально обволакивал, и Альфонс чувствовал, что ему все труднее и труднее не терять нить беседы. А ведь разговор только начался.
— Человек, который долго состоял в переписке с вашим отцом, — она улыбнулась; жемчужные зубы сверкнули между вишневых губ.
Ал замер. Можно было догадаться, что у Хоэнхайма в Сине остались какие-то контакты. За четыреста лет он наверняка оброс связями, как телеграфный столб.
— Я был не в курсе, — наконец произнес он. — Тем приятнее встретить вас.
— Не в курсе? — женщина улыбнулась и игриво спросила: — Разве ваш отец отправил вас сюда, даже не намекнув о своих деловых партнерах?..
Первой мыслью Ала было воскликнуть: «Что вы, мой отец два года как в могиле, и никуда меня не отправлял!» Он даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но сразу же закрыл его. Эта леди приняла его за кого-то другого.
Фамилия «Эллек» все-таки не принадлежала ему, и имя «Эдвард» тоже к его брату отношения не имело…
А еще у Ала появилось нехорошее ощущение чего-то не совсем законного. Дама неуловимо напомнила ему завсегдатаев «Дьявольского гнезда» в Дублите.
— Хотел посмотреть, как я сам справлюсь, — Ал нервно улыбнулся. — Он такой, мой старик… Рад вас встретить. Дайлинь, я правильно понял?
Мне называть вас по имени?
Внезапно глаза девушки расширились: она словно увидела что-то позади Альфонса.
— Прошу прощения, — не отвечая на вопрос, она поднялась с лавки. — Я сейчас вернусь.
И ушла в направлении стойки.
«В туалет?»
— подумал Альфонс, оборачиваясь через плечо, чтобы посмотреть, что такого углядела красавица. Но увидел только Зампано с Джерсо, которые отдавали должное десерту.
Зато от неловкого движения со столика слетела соусница — к счастью, пустая — и покатилась по полу. Ал мысленно ругнулся на себя: стоило отвлечься или смутиться, вот как сейчас, и его движения становились неуклюжими.
Альфонс нагнулся за сбежавшим предметом сервировки — и полетел на пол. Он не понял, почему: то ли его отбросило, то ли он сам инстинктивно успел упасть.
Сзади бухнуло, затылок обдало жаром.
«Мини-взрывчатка в сумочке, — это была интуитивная, а не сознательная догадка. — Ну ни хера ж!»
Ощупывая затылок, алхимик вскочил быстрей, чем его «телохранители» оказались рядом, раскидав стулья.
— Ты как? Живой? — озабоченно спросил Зампано. Толстяк Джерсо уже умудрился встать так, что под его обстрелом оказался весь зал, при этом прикрывая обоих спутников. Пистолетик у него был совсем маленький, что-то вроде парабеллума.
— Мне не помешает мастер-класс по взрывчаткам, — убедившись, что затылок цел, Альфонс опустил руки.
— Хороший настрой, — кивнул Зампано. — Эта сучка?
— Не стоит так о девушке.
— Странно, — даже спина Джерсо выражала хмурое удивление. — Что-то я не почуял, чтобы она хотела тебя убить. А ты, Зампано?
— Ни хрена, — Зампано сдернул со стола и сунул в карман сдобную булочку. — Пора нам с тобой на пенсию. Ты, часом, не знаешь, может, тут так особо почетных гостей встречают?
