Фил Бандильерос - Самое естественное обезболивающее
— Стоять! Делвин, с маленькой всё в порядке, а Флёр ранена. Срочно нужен колдомедик. Срочно, Делвин! Одна нога здесь — другая там! — сказал Сириус. Делакур согласно кивал и, когда Блэк закончил, тут же аппарировал куда–то. Мародёры переглянулись.
— Я думаю, в шатёр, — сказал Гарри, кивнув на вход.
Отбиться от Апполин было труднее, чем от Делвина — она порывалась тут же обнять Флёр, что бы, видимо, сместить бедной девочке сломанные кости, но, совместными усилиями, внимание матери было отвлечено на Габриель, тогда как Флёр осталась в покое и была торжественно возложена на кровать и укрыта одеялом.
— Нам пора, Флёр. Я… я ещё навещу тебя, — сказал Поттер и, наклонившись, под ошарашенным взглядом Апполин, коротко поцеловал девушку. Апатия Флёр тут же сменилась неподдельным оптимизмом и желанием поскорее выздороветь. Сириус закашлялся, Ремус отвернулся, а Сохатый улыбнулся друзьям и, поклонившись замершей как восковая статуя Апполин Делакур, покинул шатёр с довольной улыбкой на лице.
Гарри ещё не знал, что его ждёт знакомство с таким «милым» человеком как Аластор Грюм и душещипательная беседа с ним же. Но всё точно обойдётся — уж что–что, а трудно придумать более эффективного способа, произвести впечатление на старого аврора, как доложить, что лично убил ненавистного ему Люциуса Малфоя и его шестёрок.
7. У меня для тебя сюрприз. Активация сюрприза через пять секунд
Глэдос, PORTAL 2
День после нападения был проведён как в тумане всеми участниками событий — бессонная ночь, расспросы журналистов, авроров… Сириус, Ремус и Гарри так устали и переволновались, что вернувшись в БлэкХаус, тут же упали и заснули, проспав до следующего дня.
Утром обо всём произошедшем стало известно всему миру. Газеты Англии, Франции, Болгарии, Ирландии, и всех остальных стран, наперебой рассказывали читателям о сокрушительном поражении террористов. Распространившиеся со скоростью света вести произвели уже знакомый всему миру «эффект сенсации» — когда произошло какое–то важное событие, затронувшее читателей, их страну, народ, возможно даже континент, на котором они живут, и это заставило умы многих людей, изголодавшихся по громким международным событиям, думать о произошедшем. Прямо с утра на колдорадио была вставлена экстренная передача с выступлением участников событий. Волшебники и волшебницы всей Европы прильнули к газетам, радио, а то и вовсе искали своих друзей или родственников, которые были на столь значимом событии как финал чемпионат мира по квиддичу. Однако немногие могли похвастаться, что видели, что–то больше чем «издалека и недолго, да и темно там было». И никого не волновала колонка в конце номера, где на чёрном фоне были имена жертв пожирателей. Конечно, ведь интереснее читать о живых, о том, что всё хорошо, о том, как подонков судят и допрашивают.
Гарри Джеймс Поттер, как деятельный участник событий не нуждался в информации, поэтому к выдумкам журналистов относился со скепсисом, однако всё же по привычке приказал эльфу накрыть завтрак, когда в окно постучала клювом, как и каждое утро, сова.
Гарри нравились эти пернатые хищницы, они, пожалуй, трудились больше и добросовестней любого из волшебников.
Погладив перья совы, и угостив ту печеньем, Поттер заплатил ей и открыл окно, выпуская на волю. Сова, благодарно ухнув, улетела прочь. Гарри ещё несколько секунд постоял у открытого окна, вдыхая свежий утренний воздух, но всё–таки закрыл окно и вернулся к столу. Его ждал «Ежедневный Пророк» и Сириус, уже принюхивавшийся к поданному эльфом овсяному печенью. А ещё было как минимум любопытно, будет ли в прессе хоть капля правды о событиях вчерашней ночи. Заголовки газеты кричали, надрываясь самым большим шрифтом, на который способна типография.
Там же
Гарри, отложив в сторону газету и поставив чашку с остатками кофе, поднял взгляд на Сириуса.
— Ну, и как это понимать? — Поттер поднял бровь не хуже Снейпа, глядя на своих друзей.
— Мы не при делах! Я вообще не знаю, как они обо всём пронюхали! — тут же открестился Сириус. На третьей странице были колдографии Малфоя и его прихлебателей, лежащих около остальных трупов. Заголовки гласили:
«Люциус Малфой организовал нападение пожирателей смерти, и командовал ими на месте теракта!» «Мальчик — Который-Выжил убил Люциуса Малфоя и его сообщников».
С перечислением имён, фамилий и всего такого прочего. Некролог был самым деятельным, по Люциусу точно никто не скорбел. Отдельная страница была посвящена Блэку, Люпину и Грюму, которые «лично убили и захватили до сотни пожирателей». Гарри вот точно ничего не понимал, но был рад, что другие тоже ничего не понимают — не чувствовал себя обделённым информацией.
Как бы ни было странно, но Поттер ничуть не волновался по поводу невинно убиенных им людей — не после того что пожиратели сделали и собирались сделать с Флёр и малышкой Габриель.
Позиции Фаджа на политической арене зашатались как лист на ветру — его дёргали в разные стороны, обвинив и в пособничестве пожирателю, и в коррупции, и во всех смертных грехах. Гарри был рад, что этот надутый индюк, наконец прижат к стенке и никуда не сбежит от вопросов. Впрочем, этого явно недостаточно, что бы сместить министра прямо сейчас, нужно ещё что–то, что бы он облажался по–полной. Но, высказав сию мысль Поттер не вызвал никакой реакции у Блэка, так же читающего газету. Люпин ушёл в чтение с головой и теперь точно был не в разговоре.
Номер был действительно сенсационным, и потому был буквально сметён с прилавков, но Гарри, Сириус и Люпин получили свои газеты по рассылке пророка, и не им заботиться о том, где найти печатное слово.
После новостей о пожирателях шла душещипательная история, как юный мистер Поттер спас красавицу — француженку и её малышку–сестру из лап пожирателя, при этом убив троих нападавших. Шла и фотография Флёр, но не свежая, а как минимум годовой давности и скорее всего из школьного альбома, очень уж вид она имела официозный. Но даже через улыбающуюся колдографию было видно, что Флёр просто нечеловечески красива. Измышления противной Поттеру журналистки о том, какая была у них слёзно–сопливая история с принцем на белом коне и прекрасной принцессой, Гарри прочитал урывками, и отложил в сторону газету. Сохатый собрался было уже подняться из–за стола, как в гостиную через камин буквально ввалилась процессия — Альбус Дамблдор и Аластор Грюм. Последний, стуча деревянной ногой по полу, что–то горячо доказывал Директору, но Альбус слушал его снисходительно, явно не соглашаясь. Когда мародёры всё–таки встали из–за стола, услышав знакомые голоса, Директор в ослепительно–белой мантии и Грюм вошли в обеденный зал. Гарри, во все глаза рассматривавший аврора, бросил лишь мимолётный заинтересованный взгляд на директора.
Аластор Грюм пребывал в настолько хорошем настроении впервые за последние лет тридцать, не меньше, так что, завидев Поттера, тут же поковылял к нему. Гарри, невозмутимо стоявший, недоумевал по причине крайне радостного вида Грюма.
— Гарри Джеймс Поттер! — Аластор, улыбнувшись Гарри, насколько мог ободряюще, подмигнул единственным глазом, — Ты сделал великое дело, которое даже мне не удалось. Да. Долго я точил зуб на этого смазливого ублюдка, но он, как слизень, вечно уходил от меня. То министра подкупит, то козла отпущения найдёт, — Аластор Грюм, говоря это, выудил из–за пазухи бутыль с огневиски и сказал: — Я обещал себе, что ещё выпью, поминая этого ублюдка. Жаль, что не удалось его самому отправить к его чванливым предкам, которыми он гордится. Давай выпьем! — Грюм протянул Поттеру бутыль, но Гарри, углядев, как возмущённо засопел Дамблдор, щёлкнул пальцами, вызывая эльфа и сказав Грюму:
— Прошу меня простить, сэр. Вы пришли ко мне в дом, я знаю вас со вчерашнего дня, вы предлагаете мне выпить что–то. Возможно, вам покажется странным, но… Волдиморда, который спит и видит меня в виде чучела — достаточная причина для паранойи. А в ней, — улыбнулся Поттер, — Истинный секрет долголетия. Виски. Лучшего! И пять бокалов, — сказал Гарри эльфу и, повернувшись к Аластору Грюму, продолжил, — Сэр, не надо увеличивать мою паранойю. Я буду пить только свой виски и только из своих бокалов. И вам советую, Сириус говорит, что лучшего трудно найти.
К этому моменту эльф уже появился со старой пыльной бутылью и, откупорив её, разлил янтарную жидкость по бокалам. Аластор, дослушав Поттера, начал похихикивать, а когда Дамблдор его спросил, в чём дело, Грюм рассмеялся, со словами:
— Вот! Учись, Альбус! Молодой человек ответственно относится к своей безопасности. А ты, старый хрыч, боялся! — Грюм серьёзно посмотрел на Поттера и сказал ему:
— Поттер. Ха, помню я твоего папашу. Учил я его, да и сражались мы бок–о–бок на войне. Так что не бойся, солдат ребёнка не обидит! — Грюм взял бокал в руку и, дождавшись, когда все последуют его примеру, вознеся его над головой, словно кубок, сказал: — Гарри! Ты, наконец, замочил этого пожирательского ублюдка Малфоя и его жополизов! За это надо выпить. И что б ему на том свете икнулось! — Аластор осушил бокал. Гарри, под неодобрительным взглядом директора Хогвартса, тоже, но только слегка.
