Джин с чердака.Том II. - Riddl_Tin
Джинни быстро поднялась на второй этаж и прошла к самой крайней комнате с дверью из тёмного дуба — комнате Тома. Она трижды постучалась, прежде чем толкнуть дверь.
Она вошла в его комнату; ожидаемо, самого Реддла в ней не оказалось, так что ей стоило уйти, но девичье любопытство взяло верх, и она тихой мышкой проскользнула в чужую комнату. Оглядевшись, она не заметила беспорядка, который был присущ всем её братьям, кроме Перси. Ровно расставленный ряд книг на полках, задвинутый к столу стул. Ни одной лишней вещи, и даже заправленная кровать казалась идеально выровненной с чётким ровным краем одеяла.
Джинни повертелась, поразглядывала его полки и прочие мелочи, прежде чем пройти к столу — к самому манящему и интересному.
На столе лежал чёрный дневник, очень похожий на прошлый дневник Тома, но без его инициалов. Джинни прикусила губу, протягивая руку к обложке дневника. Она замерла на миг, терзаясь противоречием: мама учила не трогать чужие вещи, но интересно же, жуть как!
Она, дотянувшись, открыла дневник и заглянула в него, и обомлела: весь дневник был обклеен колдографиями, и под каждой красовались приписки — длинные и короткие. Но что особенно поразило её, так это то, на скольких фото была она одна. Если, не зная чей это дневник, открыть его, может показаться, что она для него самый ценный человек в жизни. Но это Том Реддл, для него единственный ценный человек — это он сам. Исходя из этого, Джинни могла прийти к единственному, как ей казалось, верному выводу.
— Он ищет на меня управу, — хмыкнула Джинни, переворачивая страницу, которая упорно отказывалась открываться.
Дверь скрипнула, и Джинни испуганно подскочила, обернувшись. На пороге замер Том. Увидев в её руках дневник, его лицо переменилось, став пугающим; он тяжёлым быстрым шагом подошёл к ней, вырывая из её рук свою вещь.
— Я... я просто, — начала она неуверенно оправдываться, понимая, что перешла черту.
— «Я-я просто» — передразнил он, — просто не нужно трогать мои вещи без разрешения, — холодно отрезал Том, засовывая дневник в выдвижную тумбочку и с громким хлопком закрывая её.
— Чего ты злишься? Ну, увидела я фотки, и что дальше? — тут же в ответ принялась наступать Джинни. — К слову, пятая мне понравилась, сделай мне копию.
Том поджал губы в напряжённую ровную линию, не планируя отвечать на её увиливания. В дневнике явно было что-то ещё, что-то, чего ей, Джинни, никак нельзя было увидеть. Её любопытство разыгралось сильнее, но драконить Тома ещё больше она не решалась — тот и так кипел не меньше котла близнецов с их «экспериментами».
Не дождавшись от Реддла ответа, Джинни продолжила:
— Мама просила тебя спуститься к ней, я это должна была тебе передать, — сказала она и, пожевав губу, неловко прошла мимо Тома, направляясь к спасительной двери.
— Стой, — остановил её Реддл, и Джинни заперла на полушаге.
«Мантикору мне в печенку! Нужно было быстрее идти!» — проскользнула мысль, от которой Джинни скривилась; оборачиваться совсем не хотелось, ведь она очень сомневалась, что её ждёт что-то хорошее. Джинни медленно, не переставая надеяться, что Том всё-таки передумает и отпустит, повернулась к нему лицом и вопросительно протянула: «Да-а?».
— Ты... Нет, ничего, — мотнул он головой, как если бы пытался стряхнуть какую-то назойливую мысль. — Передай, что я сейчас спущусь.
Джинни возмущённо надулась и, уперев руки-в-боки, громко возмутилась: — Я не почтовая сова! И не твой домовик, тебе нужно — ты и спускайся!
И, круто развернувшись на пятках и взмахнув рыжими волосами, удалилась из комнаты Тома. За закрытой дверью она схватилась за сердце: дракон и тот менее жуткий в гневе, чем Том Реддл! А она не только оставила последнее слово за собой, но ещё и успешно смылась из его комнаты. Ей определённо нужно дать орден Мерлина или записать в книгу подвигов как самую живучую и храбрую (не будем вспоминать её испуг при виде оборотня — это явно напугает любого)!
Выровнявшись и посмотрев в обе стороны коридора, Джинни оттолкнулась от двери и пошла на улицу к братьям.
По пути она всё же передала слова Тома и, получив вольную от мамы, уже со спокойной душой смогла играть с братьями в квиддич.
Солнечный день, окрашенный в яркую летнюю зелень и разбавленный пёстрыми цветами, что украшали живой ковёр поляны на заднем дворе их дома, так и манил сыграть. Перси с книгой устроился на скамейке с очередной заумной книгой, а Том продолжал сверлить взглядом из своего окна. Джинни даже допустила мысль о колдофото ему в подарок на Рождество.
Джинни оседлала свою метлу и медленно, параллельно поляне, поднялась в воздух, оказавшись на одной высоте с братьями. Она почувствовала, как ветер касается её лица, и с каждым футом вверх ветер становился всё ощутимее. Внизу, на поле, зрители в лице Перси и садовых гномов с нетерпением ждали начала игры, но, если честно, то Перси был втянут насильно, а гномы просто вылезли покривляться.
Джинни встряхнула головой и сосредоточилась на других "игроках".
Джордж и Фред, смеясь, кружили вокруг, хлопая в ладоши. Их смех раздавался в воздухе, наполняя атмосферу каким-то чудным ощущением непосредственности. Каждый раз, когда один из них делал резкий манёвр, другой переворачивался на метле, выполняя неожиданные трюки. Это было весело и немного опасно, но они оба наслаждались каждой минутой.
Рон, сосредоточенный и серьёзный, надевал перчатки, тщательно проверяя, чтобы они сидели удобно. Он тихо бормотал что-то под нос, возможно, настраиваясь на игру или просто успокаивая себя перед началом. Его решительное выражение лица показывало, что он готов сражаться и не примет проигрыш.
Фред выбрал роль ловца, его глаза блестели от волнения и азарта при мысли о том, что ему предстоит поймать Золотой снитч. Рон занял позицию вратаря, полагаясь на свои навыки, чтобы защитить ворота от атак противников. Джинни и Джордж, полные энергии, решили быть охотниками, готовыми ринуться в бой и завоевать мяч.
Перси, как невольный наблюдатель, стоял на земле, его недовольный взгляд следил за игрой. Он понимал, что от него зависит начало матча, и, отбросив манящую мысль испортить им игру, поднял руку, готовясь выпустить мячи в воздух. В этот момент всё вокруг замерло в ожидании, и все взгляды были устремлены на него.
— Давай, Перси,
