Александр Машошин - Белые пятна Тёмных Времён
— Иды.
Считав декой протянутые согласно строевому уставу идентификационные чипы – первая шеренга на согнутой в локте, вторая на вытянутой на уровне плеча – сержант сказал:
— Господа новобранцы, вы прибыли в Пятую роту линейного полка двадцать – восемьдесят пять. Моё имя Шрайк. Сейчас по очереди представляемся. По-людски. Цифры оставьте для официальных документов. И называйте планеты.
— Рядовой Швах, Орд Мантелл, — начал 1322.
— Это фамилия или первое имя? — уточнил сержант.
— Фамилия, сэр. Рядовой Курц Швах, сэр.
— Рядовой Кузим Ятровка, Брег, — быстро сориентировался 1291. Когда очередь дошла до 1313, он назвался:
— Рядовой Велимир Троец, Брег.
— Снова бреганцы, даже двое, — задумчиво сказал Шрайк. — Персонально для вас. Условимся таким образом: не умничать, но и не тупить, у нас это не прокатывает. Ясно?
— Так точно!! — гаркнули оба. Выкрик Тройца пришёлся практически в ухо стоящему впереди 1286, точнее, рядовому Эмбадлу, тот даже покачнулся от уровня громкости.
Так, на палубе ангара орбитальной станции, началась их служба в новом подразделении. Рота оказалась неплохая: не из отстающих, но и не показушно-образцовая, где обычно гоняют вдвое больше. И солдаты подобрались всё больше нормальные, не то, что в соседней Шестой роте – "бараны", конечно, встречались, зато "козлов" не было. По крайней мере, среди рядовых. Немного удивительно было и то, что клон в роте всего один – сам Шрайк. Как слышал от инструкторов Кузим Ятровка, обычно их либо нет вовсе, либо несколько человек, "такая кадровая политика". Служили… да нормально, в общем, служили, не лучше и не хуже других. Ходили в караулы, патрулировали пассажирские сектора, ангары для гражданских судов, кантины и казино, примерно раз в неделю всем батальоном летали вниз, на планету, зачищать притоны, вылавливать наркоманов и мелких воришек. Как-никак, курортная планета, и разновидностей развлечений здесь было значительно больше, чем позволяет закон. На вопрос Шваха, почему имперские штурмовики занимаются тем, что должна делать местная полиция, лейтенант коротко сказал, что "курорт имперского значения, поэтому и занимаемся". Троец про себя подумал, что Курц, всё-таки, немного странный, как и их бывший временный капрал. Нормальному человеку должно быть ясно, что служить в спокойном месте значительно лучше, чем в неспокойном и гонять каких-нибудь повстанцев, виновных лишь в том, что, ну, задолбала эта Империя. Видимо, Кузима Ятровку посетила та же мысль, но он не сдержался и, лишь только взводный удалился на безопасную дистанцию, высказался вслух:
— И чего тебе, Швах, не нравится? Отыгрывать копов всяко лучше, чем мятежников выкуривать. Неровен час, наткнёшься на какого-нибудь случайно уцелевшего джедая…
— Случайно уцелевших джедаев не бывает! — двусмысленно заметил наголо бритый командир отделения Торбух. Понимать его можно было и как "ни одного не уцелело", и как "если уж джедай умудрился уцелеть, с ним точно лучше не связываться". Обведя глазами подчинённых, он добавил назидательно: — А если вдруг, всё равно лучше сделать вид, что его нет. Будет шанс отслужить до дембеля.
— Спасибо, сэр, мы всё поняли, сэр, — быстро сказал Швах. Торбух служил третий год и знал, что советовать.
В увольнение их отпускали только по станции, где делать было практически нечего, а из зверья водились одни военные полицейские, тем не менее, ходили все. Потому что это был единственный шанс пообщаться с женщинами. Переодетые в зелёную форму Космического флота, дабы не раскрывать своей принадлежности – штурмовики должны быть одинаковыми, безликими и бесстрастными, распорядился Император – они спускались в транзитную зону и принимались клеить прилетающих, отлетающих и пролетающих мимо. Выдавали себя за матёрых космических волков, тружеников батарейных палуб, не раз видавших в прицеле турболазера вражеские корабли, а сейчас коротающих на станции недолгую паузу между дальними перелётами. И кое-кому, кто умел выглядеть наиболее убедительно, уже не раз удавалось урвать немного ласки у путешествующих любительниц. Местные диспетчерши, администраторши, кёльнерши и прочий женский персонал на такое не велись, слишком хорошо знали все уловки. Тем не менее, Ятровка как-то сумел познакомиться поближе с продавщицей одного из магазинов и бегал к ней на свидания.
Душевную просьбу сержанта Шрайка "не тупить" выполнить особого труда не составляло: как сержанты обращаются с "баранами", имеющими пониженный коэффициент интеллекта, видели все. Им не поручали ничего сложнее "поднять-опустить". Их ставили на посты в коридоры, где часто появлялось высокое начальство, и требовалось неподвижно стоять у стены с бластером наперевес, а каждого, кто старше майора, приветствовать чётким переводом оружия в вертикальное положение "на караул". В казарме "бараны" занимали самые неудобные койки, где либо мало пространства над головой, либо нещадно дует из вентиляции. В общем, добровольно в эту категорию не хотелось никому. А вот удержаться от соблазна "поумничать" было гораздо сложнее. Как говорится, "бороду можно и сбрить, а умище-то куда девать?" Например, Тройцу до жути хотелось опробовать идею хитрого кронштейна для быстрого надевания брони. В учебке у него не было на это ни времени, ни материалов, здесь немного времени появилось, а материалы так и вовсе нашлись с избытком. И он попробовал. Приспособление работало, но оказалось не очень надёжным, и однажды ночью развалилось внутри личного шкафчика, с ужасным грохотом высыпав наружу половину элементов бронекостюма и разбудив дежурного по роте. Ятровка внедрил другое изобретение – сигнализацию приближения офицеров. Они ездили на отдельном служебном турболифте, и не воспользоваться этим было грех. Кузим настроил своё устройство так, что при открытии этого лифта на их этаже в кладовке выпадала из креплений щётка для протирки светильников. Отчётливый стук о дверцу был прекрасно слышен дневальному на тумбочке, даже когда тот спал. Беда заключалась в том, что "сигнализацию" после ухода начальства следовало поставить обратно в крепление, а тормознутый дальнианец Кмедлинк однажды забыл это сделать. И щётка треснула по подбородку сержанта Шрайка, когда тот решил проверить состояние инвентаря. Были и другие случаи. Ну, скажем, когда Троец смазал приёмник зарядной батареи в винтовке капрала Прамокса по прозвищу Промокашка вакуум-смазкой, и теперь, даже после двух тщательных чисток, вставляемая и извлекаемая батарея издавала эротичный чмокающий звук. Или когда Ятровка привёл в казарму опоздавшую на челнок девушку – просто переночевать в кладовой, ничего такого. Поэтому помещение для чистки дройдов-уборщиков стало для Тройца и Ятровки чуть ли не вторым домом.
Заведовал этим местом "отбывания провинностей" флотский унтер-офицер Дресперт – маленький коротконогий человек с усами щёточкой, в меру строгий, но абсолютно беззлобный. В системе флотских чинов штурмовики откровенно "плавали", их этому обучить не удосужились, ибо "кораблевождение – не наша епархия", поэтому называли его лаконично "сержант". Недобровольных помощников для него всегда находилось в избытке, некоторым штрафникам приходилось даже ожидать своей очереди по два-три дня – и, возможно, заработать за это время дополнительное взыскание. Иногда контролировать процесс приходил техник-лейтенант Чичвандерс, по поводу которого штурмовики много спорили: является ли он человеком или, всё-таки, помесью между человеком и мууном или фостом? Сказать, что он был худощав, значило ничего не сказать: из форменного воротника торчала, как цветок из проруби, цыплячья шея, а из рукавов – тонкие кисти рук. На лице самой примечательной чертой являлись… уши. Оттопыренные, что твои антенны, они, казалось, создавали ветер, когда техник-лейтенант вертел головой, у солдат в такие моменты всегда замирали не успевшие зачерстветь сердца: вдруг да голова сейчас отвалится? Впервые узрев сие недоразумение, Троец живо заинтересовался: как такой нескладёха мог попасть на флот? Всезнающий Ятровка рассказал, что Чичвандерс окончил какой-то математический университет и мечтал сделать карьеру военного аналитика, но ему не повезло. Сюда техник-лейтенант попал совсем недавно вместе со своим шефом, инженер-майором Шеввом, а до этого они, по слухам, служили на какой-то секретной станции. Техник-лейтенант сам по себе выглядел тихим и даже добреньким, никогда не устраивал выволочек, угощал штрафников печеньем и рассказывал анекдоты. Несколько раз в дежурство их роты по гарнизону он приходил в казарму и отбирал людей "на задание" – постоять в оцеплении, пока погрузчики вытаскивают из трюма прилетевшего транспорта опечатанные контейнеры и перекладывают на платформы. Среди отобранных почти всегда были и Троец, и Ятровка, и Швах, и молчаливый Эмбадлу, в любую свободную минуту утыкавшийся в деку с очередным романом. Казалось, с Чичвандерсом можно даже подружиться, он сам всячески подчёркивал "какой я вам офицер, я в академиях не учился". И всё-таки, что-то в этом человеке настораживало Тройца, и он не спешил доверять Чичвандерсу.
