Горный хребет (ЛП) - "Bronze Star"

— То, что мы собираемся вам рассказать, — это то, что мы хотели, чтобы вы знали уже давно. Я молюсь, чтобы после этого вы поняли, почему мы держали это в секрете.

— Продолжайте, умоляю вас, — почти умолял Эдгар. Должно быть, это очень важно, если он решил встать, чтобы рассказать мне об этом.

Доран Мартелл ответил ему:

— После того как король Роберт захватил Королевскую Гавань, влияние Таргариенов практически исчезло из Семи Королевств. Несмотря на это, в мире уже существовало множество сторонников Таргариенов. Многие из них были уроженцами Дорна, учитывая брак Элии с Рейегаром Таргариеном. По этой и другим причинам мы старались держать Рейенис и Эйгона подальше от опасности.

Элия продолжила:

— После того, как Роберт Баратеон холодно отреагировал на «смерть» моих детей, мы решили, что мир должен продолжать верить в то, что Рейенис и Эйегон мертвы. Только так мы могли гарантировать их выживание. Поэтому мы устроили так, чтобы они исчезли.

— «Исчезнуть?» — повторил Эдгар Сэнд. Ему не понравилось, как это прозвучало.

— За неимением лучшего термина, молодой мастер, — уточнил Калеотт, — мы просто дали им возможность начать новую жизнь. В качестве дополнительной меры предосторожности дети принцессы Элии были отделены друг от друга.

— Рейенис была отправлена на север, — пояснил Доран, прежде чем Эдгар успел задать еще один вопрос, — глава одного из затворнических северных домов предложил взять ее на воспитание в замок своей семьи. Там она и находилась последние шестнадцать лет. С тех пор мы ничего не слышали ни о ней, ни о ее защитниках, но, судя по всему, она в безопасности и счастлива.

Эдгар слегка кивнул головой в знак того, что все понял. После этого он спросил

— А Эйегон?

По правде говоря, у него уже сложилась собственная теория о том, что стало с младшим ребенком Элии Мартелл. Но он не слишком верил в эту теорию. Она была слишком необычной, чтобы быть правдой. Ни за что в Семи Преисподних она не может быть правдой. Ни за что. Тем не менее, часть его самого не была в этом уверена.

— Ситуация с Эйегоном была… совсем другой, — уведомил его Калеотт, — принцесса Элия настояла на том, чтобы он оставался рядом с ней. Поэтому вместо нового дома ему дали новое имя. Вместе с новой личностью.

— Вместо моего сына его выдали за моего племянника, — с тревогой сообщила принцесса Элия.

— Ее незаконнорожденный племянник, — поспешно добавил Доран.

Эдгар все это время держал руки сложенными. Но сейчас они безвольно опустились по бокам. Его челюсть тоже отвисла. Он не мог ни моргнуть, ни вздохнуть, ни пошевелиться. Потрясение, которое он испытал в тот момент, было настолько сильным, что он потерял контроль над всеми добровольными движениями. Чудом ему удалось избежать обморока.

Нет… это… это невозможно. Разве не так?

В конце концов, он обрел голос. Он заикался:

— Вы… вы хотите сказать мне…

— Среди Песчаных Змеек нет мужчин, — уведомил его Доран Мартелл, — Ты не Эдгар Сэнд, единственный сын Оберина Мартелла. Ты Эйегон Таргариен, Шестой по имени, законный король Вестероса.

В тот момент Эйегону было все равно, является ли он верховным диктатором всего известного мира. Он и так был слишком потрясен знанием своего истинного имени. Всю свою жизнь он гадал, кто он такой, откуда взялся, кто его породил.

Теперь он наконец-то узнал, и он совсем не был готов к правде. Никогда в жизни он не чувствовал себя настолько ошеломленным. Даже известие о приближении Долгой ночи не поразило его до такой степени. Мне кажется, что я теряю рассудок. Наверное, так выглядит безумие. Может быть, именно так Эйерис сошел с ума? Как… мой дед сошел с ума?

Эйгон Таргариен старался не думать об этом. Он переключил свое внимание на людей перед ним.

Он постепенно повернулся к Элии Мартелл… к своей матери. Теперь все имело полный смысл. Он не был заменой ее сыну. Он всегда был ее сыном.

По ее глазам он видел, что она испытывает множество смешанных эмоций, возможно, даже больше, чем испытывал сам Эйгон. В первую очередь он видел две эмоции: радость и опасение. Радость от того, что Эйегон наконец-то узнал правду о своем наследии… и опасение, как он отреагирует, особенно на нее.

С одной стороны, Эйегону хотелось кричать и проклинать. В течение шестнадцати лет его постоянно вводили в заблуждение и обманывали. Все, что, как ему казалось, он знал, было обманом. Вся его жизнь была обманом. Осознание этого заставило его усомниться в том, что он вообще может доверять чему-либо или кому-либо.

С другой стороны, он был жив. Если бы не вся эта ложь, он мог бы умереть еще до того, как у него появились первые воспоминания о мире. Более того, его семья сделала все это, потому что любила его. Он никогда ни в чем не нуждался, рос в приятной обстановке и получил прекрасный дом, и все это благодаря Мартеллам.

Эйегону потребовалось более пяти минут, чтобы разобраться в своих чувствах. По прошествии этих пяти минут он все еще пребывал в глубоком замешательстве, но, по крайней мере, он знал, что ему делать дальше.

Он подошел к матери и тепло обнял ее. Словно по рефлексу, принцесса Элия Мартелл отпустила руку брата и крепко обхватила сына. Она начала плакать от счастья. Эйегон почувствовал, что тоже, наверное, плачет.

Арео Хотах и мейстер Калеотт успели схватить принца Дорана за руки, прежде чем он потерял равновесие. Принц Дорна слегка насмехался над внезапностью произошедшего. Эйегон услышал насмешку, но не придал ей значения. Он был слишком увлечен моментом.

Эйгон не знал, сколько времени они с матерью простояли в объятиях. Сколько бы времени ни прошло, оно все равно было слишком коротким. Слишком мало, чтобы наверстать упущенное за последние шестнадцать лет.

В конце концов они расстались, хотя оба очень этого не хотели. Как только это произошло, принц Доран заметил:

— Я знаю, у вас наверняка есть вопросы.

— Больше, чем я могу сосчитать, — уступил Эйегон Таргариен, — Главный из них такой: почему вы рассказываете мне все это сейчас?

Никто не ответил ему сразу же. Тогда принцесса Элия — нет, мать — начала объяснять:

— Сначала, когда ты был еще младенцем, мы решили не сообщать тебе об этом, пока не произойдет одно из двух событий. Первым было возвращение твоего дяди Визериса и тети Дейенерис из-за Узкого моря. Второе — смерть Роберта Баратеона.

— Пока что не произошло ни того, ни другого, — заметил Эйегон.

— Мы знаем, — провозгласил дядя Доран, — Видишь ли, дорогой племянник, после восстания Грейджоя мы добавили третье событие к нашему краткому списку ограничений.

Эйегону понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что это за «третье событие».

— Появление Иных?

— Правильно, ваша светлость, — подтвердил мейстер Калеотт. Мне показалось странным, что ко мне обращаются именно так. Полагаю, отныне я буду часто слышать подобное. Во всяком случае, наедине. — Как вам известно, лорд Григор Клиган убедил короля Роберта заключить мир с вашим дядей и вашей тетей. Согласно письмам, которые мы получили от принца Оберина, лорд Григор считает, что Таргариены помогут Вестеросу пережить Долгую Ночь.

— В каком качестве? — поинтересовался Эйгон.

— Пока что лорд Григор не прояснил этот вопрос, — признался Доран Мартелл, — Он даже намекнул, что сами Таргариены, скорее всего, не знают, какую роль им предстоит сыграть. Тем не менее, он возлагает на них большие надежды, и нам этого достаточно. Для нас слово Горы — закон.

Если говорить о человеке, который обычно подвергает сомнению все, что ему говорят, то это говорит о многом.

— Я все еще в недоумении, — заявил Эйегон, — Как знание того, кто я есть на самом деле, связано с возвращением Иных?

— Это связано с тем простым фактом, что вы Таргариен, — сообщил ему мейстер Калеотт, — На основании того, что мы узнали от лорда Григора Клигана, вам и другим членам семьи вашего отца суждено спасти Семь Королевств от вечной зимы.

— Да, но в одиночку или вместе? — Эйгон сказал любопытно: — Это важная деталь.