Анастасия Калько - Шторм на Ладоге (СИ)
Пикируясь с Мэй, Телмар сумел выяснить, что ее адвокаты практически докопались до способа, которым вывели из строя самолет. И девушка собиралась задать Ройстону вопрос на суде: как же он не заметил следов воска на деталях радиостанции? «Посмотрим, как этот долдон на пупе извертится!» — злорадно заключила девушка, а брюнет чертыхнулся про себя. Шеф недооценил Марджи. Она не растерялась, а напротив, настроена на решительную борьбу за свое доброе имя.
*
— Вот так, работаешь с людьми много лет и не знаешь, что из них может выскочить, — в тишине пустого ночного луга голос Марджи прозвучал еще резче и громче. — Кое-кого я даже считала своими друзьями, а они сейчас валяют меня в грязи или радуются моим проблемам. Как мне это обрыдло! — девушка сжала кулаки.
— Понимаю, — кивнул Телмар.
Они сидели на берегу, подстелив куртки. — Когда предают свои, это еще тяжелее. А как ты себя чувствуешь? Вид у тебя уже получше.
— Хоть в десант. Только вот в душу словно навоз свалили.
Она хмуро опустила голову, рассматривая носы байкерских ботинок и махнула рукой, отчего огонек сигареты прочертил в темноте ровную дугу.
— Неужели уволят? — от отчаяния в ее голосе Телмару стало тошно оттого, что затеял Куолен. — Что я тогда буду делать?
— Ты не пропадешь, — парень ободряюще положил ей руку на плечо. — Мозги у тебя варят, и руки умелые…
— А душа? — спросила девушка. — Я ведь всю жизнь мечтала летать… Черт! — она швырнула окурок в заросли камыша у берега. — Все, как назло!
В лунном свете ее глаза ожесточенно сверкнули, на скулах проступили желваки. Марджи заметно похудела, овал лица стал тоньше, черты — четче, стали заметны упрямая линия рта и волевой подбородок. Но взгляд чаще всего был обозленным, зубы сжаты, движения — резкие и порывистые, появилась манера сжимать кулаки и бить по коленке, столу, по всему, что попадалось под руку. Сейчас Марджи выглядела угнетенной и усталой.
— Да ладно тебе, — Телмар обнял ее за плечи и впервые отметил, что у Мэй очень гладкая и упругая кожа, вобравшая в себя все мягкое тепло майского дня, и невольно задержал руку. Девушка никак не отреагировала на его прикосновения. — Ну, чего ты раньше времени из ботинок выскакиваешь? Может, все еще образуется, ты же оптимистка, всегда веришь в лучшее. Помнишь, на Кейп-Чарльз? Мы тогда едва доплыли впятером на плотике до острова; рация утонула вместе с яхтой, и мы сидели ночью мокрые до нитки и замерзшие на клочке земли не больше обеденного стола и не знали, когда нас хватятся… Ты была единственной, кто не скис.
— Ты тогда тоже держался неплохо, — подняла голову девушка. — Да, я всегда стараюсь верить, что выход есть, нужно его только найти. Но сейчас мне кажется, будто кто-то специально отрезает мне все выходы. Понять бы, кто и зачем. Незнание — хуже всего.
Телмар ощутил нешуточную тревогу. При внешней грубости Мардж неглупа и умеет анализировать. Если она поймет, что их с подругой подставляют специально, то захочет выяснить, кто и зачем. Шеф прав: надо форсировать события, чтобы дело не сорвалось в последний момент…
— Если что, рассчитывай на меня, — сказал он. — Попадись мне этот хмырь, который вас подставил, я бы из него весь ливер выбил!
— Не успел бы, — пробурчала девушка, наливая им в пластиковые чашечки кофе из термоса, — первой это сделала бы я!.. Слушание суда через неделю. Адвокат уверяет, что сможет поставить Ройстона на место, а парни из Пентагона третий день молчат, и это мне не нравится…
«У шефа, наверное, и в суде все схвачено. Куолен хитрый сукин сын и ничего не оставляет на волю случая», — подумал Телмар, подбадривая Марджи.
На рассвете, когда небо зарозовело и выпала обильная роса, парочка плотнее застегнула куртки и, зябко поеживаясь, оседлала мотоциклы.
— Интересно, Кристель заметила мое отсутствие? — хихикнула Марджи, надевая шлем.
— Посмотрю я на тебя, когда замутишь роман.
— Боже упаси! Я что, похожа на дурочку?!
— Ну, как говорят русские, не зарекайся!
*
Дни судебных слушаний показались Орлицам кошмаром. События приняли невероятный оборот: в деле не оказалось данных экспертизы, подтверждающих наличие инородного вещества в механизме радиостанции. Свидетелями обвинения выступали знакомые, полузнакомые и вовсе незнакомые люди, в один голос твердившие о неуживчивом характере и крутом нраве капитана Беркли, о ее грубости и резкости, нарциссизме и «адреналиновой наркомании»; о ее экстравагантных выходках. Нашлись свидетели того, что, будто бы, на службе в «горячих точках» рядовой состав побаивался Орлиц, в особенности — Беркли. Вытащили историю о том, как девушки заработали прозвище «бешеные сучки»…
Кристель сидела, словно окаменев; на бледном лице проступали яркие пятна, перехватывало дыхание, и она не могла сказать ни слова. Когда ее вызвали, она совладала с собой и говорила обычным ровным уверенным голосом. Нет, Марджи всегда соблюдала строгий порядок на службе и не оставила бы термос открытым или плохо завинченным. Да, Кристель ее хорошо знает уже 25 лет. Когда Кристель назвала количество миль, которые они налетали вдвоем, в зале пронесся изумленный шепот. Нет, никогда за Марджи не наблюдалось деструктивного поведения или нарушений армейской субординации. Да, она полностью доверяет капитану Беркли, особенно после Кербелы и Гудермеса…
— Протест! — вскочил прокурор. — Ностальгические воспоминания свидетеля об армейских буднях к делу не относятся!
Этот представительный мужчина, отдаленно похожий на актера Кирка Дугласа в молодости, был крайне нетерпимо настроен к Марджи и не мог этого скрыть.
— Сам туда езжай, м…к, поностальгируй! — заорал с места Телмар. — Ты хоть порох нюхал, твою мать?!
— Тишина в зале! — стукнул молоточком судья. — Или заседание будет проводиться в закрытом режиме. Мистер Гарнет, вам замечание за нецензурную брань!
Марджи, сидевшая между адвокатами, пробормотала пару крепких словечек. Она растерянно посмотрела на судью: «Они меня явно топят. Но почему?!».
— Протест принимается, — судья, дородный молодой мужчина с цепкими колючими глазами, снова стукнул молоточком. — Миз Пинкстон, отвечайте на вопросы по существу!
Кристель с трудом подавила желание выругаться в ответ, и кивнула.
Полковник Мейерс сидел, избегая смотреть на девушек. «Не усмотрел, упустил ситуацию. Старый дурак. Гордился девочками, в пример их ставил. Как же я допустил, чтобы их трижды посылали в огневые точки? Оттуда многие мужики пришибленными возвращаются, а тут девчонки! И Пинкстон молчала, наверное, не видела, что с подругой творится, или молчала, жалея ее. Плохо. Может если бы сразу сообщила, можно было бы это предотвратить. Значит, одна съезжала с катушек, а вторая ее покрывала. Черт! Жалко девочек, но армия — не дортуар и спрос со всех один!».
Мэри Беркли уже дважды пила сердечные капли и несколько раз начинала всхлипывать, когда на ее дочь лились потоки грязи. Миссис Пинкстон, сидевшая рядом, пыталась успокоить пожилую женщину.
— Да что ты мелешь?! — не сдержалась Марджи, когда один из свидетелей начал расписывать ее поведение на сборах. Судья грубо сделал девушке замечание и пригрозил штрафом.
— Совести у вас нет, что же вы делаете? — покачала головой миссис Беркли. К ней подошли два пристава, чтобы вывести ее из зала.
— Не троньте мою мать, уроды! — вскочила Марджи.
— Прекрасно, запишу ваши фамилии для статьи в «Вашингтон Пост», — ледяным голосом сказала Натали Пинкстон. Узнав столичную журналистку, известную как Миссис Бритва, парни в замешательстве затоптались на месте.
Ситуацию разрешил судья. Он тоже узнал Натали и стукнул молоточком, требуя тишины, потом приказал приставам вернуться на место. Кристель с благодарностью посмотрела на мать. Натали ободряюще кивнула ей. «Иногда имидж стервы хорошо помогает, — подумала она, — иначе бедную Мэри выставили бы из зала, а она и так еле жива от переживаний! Дочери для нее — все!».
Вечером Марджи не смогла съесть ни кусочка; даже ее любимый штрудель, который испекла Кристель, ее не воодушевил. Девушка только выпила чашку чая и ушла к себе.
Еле двигаясь от сковавшей тело свинцовой усталости, Марджи аккуратно повесила мундир в шкаф, сделала зарядку, приняла душ и заснула, едва коснувшись головой подушки. Она даже не слышала, как вошла Кристель и тихонько погасила свет.
*
Вердикт суда обрушился, как дамоклов меч. Заявление капитана Беркли о подстроенной диверсии было отклонено за недоказанностью. Виновной в порче самолета и аварии была признана Марджи. Хозяйка машины, в которой остался мопс, вертлявая блондинка неопределенного возраста в аляповатом розовом костюме, визгливо выкрикнула с места, что за своего лапушку готова требовать для мерзавки пожизненного заключения…
— Да пошла ты со своим блоховозом!!! — гаркнул Дерек и был выведен из зала. Видя это, Телмар смолчал, но прожег женщину таким взглядом, что чуть не испепелил ее крашеные кудряшки и батистовый носовой платочек, в который она сморкалась, изображая скорбь.
