Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

Домовик поклонился и исчез, чтобы появиться через несколько секунд с требуемым.

Поттер подошел к Альберту и внимательно оглядел на него. Правая скула была рассечена, волосы сильно спутаны, на ладони виднелись кровавые следы от ногтей. Взгляд Грегоровича всегда был подернут мечтательной поволокой, казалось, что глаза видели что–то, лежащее за гранью этого мира. Он обычно смотрел сквозь человека, а не на него.

Теперь же Грегорович выглядел уставшим и опустошенным. В глазах невозможно было прочесть ни одной эмоции, будто бы Поттер вглядывался в помутневшее зеркало. Гарри едва совладал с желанием с помощью силы дементора проверить в нем наличие души. Слишком уж Альберт напоминал ему безжизненный труп.

Поттер осторожно взял его на руки и уложил на кровать под неодобрительное хмыканье Эдвина. Мальчик постарался проигнорировать это. Чем бы ни руководствовался Альберт, совершая те ужасные поступки, но даже он не заслуживал Круцио. Это слишком! Гарри понял бы, если бы Эрстед избил его или наложил бы какое–то другое проклятие, но выбранный им метод наказания выходил за все возможные рамки.

В памяти Тома было достаточно моментов, связанных с пытками, но никогда Гарри не приходилось видеть их воочию. Это зрелище потрясло его. Поттер прекрасно помнил, какую боль может принести Круцио.

— Эдвин, выгляни в коридор. Что–то они долго идут.

Эрстед выразительно покосился на Гарри. Он прекрасно понимал, что Поттер пытается держать его на расстоянии от Альберта, чтобы избежать новых нападений на него.

— Прости… — тихо прошептал Грегорович, когда с него сняли Силенцио. — Так было надо…

Он зашелся в кашле.

— Я на тебя очень зол, — прошипел Поттер. — Если бы Эдвин не держал тебя под Круцио, я избил бы тебя.

Альберт улыбнулся чему–то своему.

— Это моя плата, — еле слышно произнес он.

Наконец–то в спальню вошли остальные члены отряда. Эрстед тут же наложил на дверь множество запирающих заклинаний.

— О Мерлин и его бабка, что здесь произошло?! — воскликнула Офелия.

— Я нашел Глас Дурмстранга. Им изначально был Альберт, — с горечью в голосе ответил Гарри. — Сейчас я хочу его допросить.

— Это плохая шутка, — неверяще произнесла Мирослава. — Это не может быть правдой!

— Почему же? Может, — зло ответил Эдвин. — Еще как может.

Гарри откупорил пузырек с остатками Сыворотки правды. Он осторожно набрал пипеткой необходимую дозу и поднес ее ко рту Альберта. Грегорович проглотил зелье. Лицо его мгновенно расслабилось, а взгляд стал отсутствующим.

— Как тебя зовут? — спросил Поттер.

— При рождении мне дали имя Атанатос Жнивьяш, после обряда усыновления Альберт Грегорович, — произнес он голосом, лишенным любых эмоций.

— Когда ты родился?

— Двадцать восьмого января тысяча девятьсот восьмидесятого года в двенадцать часов тридцать две минуты.

— Что случилось с человеком, имя которого ты носишь?

— Альберт Грегорович, мой биологический отец, покончил с собой. Я занял его место.

Мирослава громко вздохнула, видимо, это стало для нее большой неожиданностью.

— Почему тебя усыновляли? — спросил Гарри.

— Потому, что я родился после смерти биологического отца и носил фамилию матери. Позже мой дедушка провел обряд усыновления и стал полноправным Грегоровичем. Так же он женился на моей матери, и, таким образом, спас ее честь и избавил меня от участи бастарда.

— Это, конечно, все весьма интересно, — едко произнес Эдвин. — Но время не резиновое. Нам нужно вытащить из него всю информацию о его действиях, а не о биографии.

Дориан стоял в стороне. Казалось, он вообще задремал, привалившись спиной к стене. Видимо, успокоительное притупило у него все реакции. Зная взрывной характер Стана, Гарри предполагал, что тот, скорее всего, разделил бы позицию Эдвина о правильном подходе к наказаниям.

— Так это ты был Гласом? — взволновано спросила Офелия.

— Да, — последовал короткий, безэмоциональный ответ.

— Наверное, ты здорово повеселился, когда слушал, как мы придумываем планы по защите Гарри?! — воскликнула Мирослава.

По ее щекам катились слезы, а глаза зло мерцали. Всем показалось, что они стали еще более желтыми, чем обычно. Миловидная, хрупкая девушка выглядела в тот момент как очень опасный хищник, который действительно способен перегрызть глотку. Многое зависело сейчас от ответа Альберта.

— Мне было очень грустно. Я не хотел никого пугать, но это было необходимо.

— Для чего ты все это делал? — более мягко спросила Офелия. — И каким образом?

— После того, как Гарри и Дориана похитили, они вернулись назад сами не свои. Поттер впал в апатию и депрессию. Я решил попробовать встряхнуть его и отправил первую карту. Если бы за лето ему стало лучше, я оставил бы эту затею. Но к сентябрю все только ухудшилось. Я видел, сколько боли причиняет Поттеру поведение Дориана, с учетом того, что он и без этого был нестабилен. Мне пришлось действовать дальше. Сразу после того, как Гарри с утра ушел к первокурсникам, я подождал, пока его сосед откроет дверь в спальню и левитировал карту под временными чарами невидимости к нему на постель. Это должно было встряхнуть вас всех и заставить Дориана включиться в общее обсуждение ситуации. И я не прогадал. Чтобы не навредить самому Гарри, я использовал яд, который легко узнать и выявить.

В этом не было чего–то сложного. С помощью тех же чар левитации, сидя рядом с ним на завтраке, добавил к нему в чай маленькую капсулу. То, что последовало дальше, немного напугало меня — Поттеру сразу пришла мысль о том, что против него может действовать не настоящий Глас, а тот, кто пытается себя выдать за него. На какой–то момент мне показалось, что он догадался обо всем, но это было не так.

Потом я случайно подслушал разговор, где Дориан заявил, что он не заинтересован в дружбе с Гарри. От этого им обоим было больно. Поттер стал постепенно отдаляться от нас и замыкаться в себе. По всей видимости, он пришел к выводу о том, что лучше навсегда остаться одному. Ему было невыносимо больно от того, что его лучший друг отдалился от него. Он видел в этом только свою вину.

Но, несмотря на то, что высказывал Поттеру, Стан продолжал переживать за него. Тогда я решил послать третью карту со словами: «Мухи рождены для смерти в паутине паука». Слова звучали устрашающе, я надеялся, что это станет стимулом к объединению всех нас.

Но все пошло немного не так. Гарри стал более нервным, он вздрагивал от каждого шороха и в любой момент был готов к нападению. На тот момент я решил, что, возможно, перегнул палку и стоит все это оставить… Но потом я встретил его в Шабаше. Он шел под дождем в грозу и выглядел так, будто бы он сам часть это мрачного хаотичного безумия. Тогда Гарри сказал, что он многое отдал бы, чтобы вернуть дружбу Дориана. Именно это утвердило меня в мысли действовать дальше. Уже тогда я понял, какую цену мне придется заплатить. Но это было не так важно.

Потом на Гарри напали мороки, и я видел, как он, стоя на коленях, выпрашивал прощение у Дориана за то, что убивает его. Я не понимал, почему это не волнует никого. Почему никто не видел того, что происходило? Мне казалось, что я единственный, кто осознавал, насколько близко к краю подошел Гарри. Он был практически сломлен. Я не мог действовать опрометчиво и непродуманно. Пришлось затаиться и выбрать для себя выжидательную позицию.

Чуть позже мне довелось наблюдать сцену, когда Стан выбежал из комнаты Гарри с выражением абсолютного безумия на лице. Он сбил меня с ног, но совершенно не заметил этого. Я еще долго стоял около комнаты Поттера, созерцая то, как на его лице попеременно отображается грусть, боль, бессилие и усталость. В случае, если Дориан не шел на контакт и собирался сдаться, мне предстояло сделать что–то, что могло бы заставить его переменить свое мнение.

Ему нужно было увидеть, что все за него переживают, и что он один в поле не воин. Я наложил Империо на Гаврила и нескольких его однокурсников. Мне удалось внушить им, что от Дориана исходит опасность. Также я придумал историю о мертвом брате, но совершил одну ошибку, которая осталась незамеченной: упыри не нападают на людей, это делают вурдалаки. Уже лишь из этого можно было сделать вывод, что все происходящее — бред.

Под чарами невидимости я тщательно контролировал процесс избиения Дориана. В принципе, это продолжалось совсем недолго, я поставил на пути к поляне много сигнализирующих чар, которые точно дали мне понять, на каком расстоянии от нас находится Гарри и когда стоит все начинать. Стана били не сильно, это было тем, что я внушил им в первую очередь.

Так мне пришлось следить, чтобы Поттер не растерзал обидчиков Дориана. Когда он подбросил их в воздух, я смягчил падение вниз.