Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

— Это нечестно, — пробурчала Беливук, со злостью откинув надоедливую прядку волос назад. — Гарри, ты со мной согласен?

Поттер задумчиво уставился в свой чай.

— И да, и нет Это конечно не честно, но если Офелия считает, что наша тактика провальная, то ее действительно стоит подкорректировать. Чтобы быть максимально честными, мы не станем использовать полученную информацию против соперников, выискивая слабые места в их схемах. Просто усилим свои собственные, у нас большие проблемы с защитой. Мы привыкли нападать, но когда–то это может обернуться против нас самих.

Эдвин посыпал свой джем солью и перцем и, откусив большой кусок, глубокомысленно изрек:

— В бою фсе прие…умф…мы хороши, даже такие грязные, — и, проглотив, продолжил: — С честностью можно придти только к поражению.

Альберт повернулся к нему и какое–то время молчал, устремив взгляд куда–то вдаль.

— Ложь может привести к боли, тот, кто решается на что–то подобное, должен быть готов к ней. На любое действие найдется свое противодействие. За все придется отвечать рано или поздно, все зависит просто от того, как скоро этот момент наступит. Если когда–то согласишься вступить на путь обмана, то обречешь себя на постоянный страх ожидания разоблачения.

Офелия покачала головой.

— Ты слишком уж глубоко копаешь. Мы сейчас говорим о мелочах, твои же рассуждения больше подходят жене, которая начала изменять своему благоверному и теперь в каждую минуту боится быть пойманной.

— Опасность лжи всегда одинакова, каким бы из ликов она ни обратилась бы к тебе. И вообще, мне кажется, что ты повела себя весьма нагло, подглядывая за нашими соперниками.

Чермак тряхнула волосами и гордо выпятила грудь вперед.

— Цыган без наглости — это мертвый цыган.

— То есть, нам нет смысла надеяться на то, что ты когда–то изменишься? — усмехнулся Дориан, который без зазрения совести доедал порцию пудинга Гарри, в конце концов, он поссорился с ним, а не с его едой.

— Кто бы говорил, — заметила Офелия. — Мне иногда кажется, что тебя похитили из табора. Ты идеально вписался бы в нашу жизнь.

Эдвин изогнул бровь.

— Это стоит воспринимать, как предложение руки и сердца? — поинтересовался он, еле сдерживая смех.

Дориан подавился и закашлялся, Офелия же, как ни в чем не бывало, продолжила свою трапезу.

— Он совсем ребенок, — с тяжелым вздохом все же ответила она. — Да и если бы я решилась сделать ему подобное предложение, то вряд ли выбрала бы подобную обстановку и позвала бы вас.

Эрстед изобразил обиду.

— Как же ты решишься на столь ответственный шаг, не заручившись моей дружеской поддержкой?! — притворно возмущенно воскликнул он.

Цыганка звонко рассмеялась, неловко повернулась на своем стуле и чуть не свалила локтем со стола сахарницу.

— Пожалуй, я позвала бы тебя и всех остальных только тогда, когда была бы точно уверена в том, что не буду отвергнута, чтобы вы только одним своим видом не оставили шансов этому несчастному убежать от меня и нашего счастливого брака.

— Ты страшная женщина! — Мирослава покачала головой и на ее лице появилась улыбка.

В этот момент в Трапезный зал влетело семь сов, неся огромную, плотно закрытую корзину. Многие удивленно уставились на нее. Обычно посылки доставляли в гостиную, совы редко появлялись здесь. Птицам, которые могли в любой момент нагадить, совершенно не место рядом с едой. Совы, которые были домашними любимцами, обычно вели себя прилично, но вот те, что приносили газеты, не отличались примерным поведением.

Птицы приземлились около Дориана. Стан тут же принялся помогать им избавиться от груза.

— Что бы это могло быть? — поинтересовалась Офелия, наклонившись в сторону полувампира, но тут же с визгом отпрянула.

Огромная змея с темным чешуйчатым телом поднялась из корзины, гневно раздувая свой капюшон и чуть раскачиваясь из стороны в сторону. Дориан попятился назад и едва не упал, споткнувшись о стул.

В зале поднялась паника, кто–то закричал, кто–то бросился к выходу. Преподаватели тут же попытались призвать детей к порядку, чем внесли еще больший хаос.

Гарри как в замедленной съемке видел, как двигается змея… Вправо, влево, снова вправо… Этот странный танец был гипнотизирующим и смертельно опасным. Еще одно покачивание и резкий рывок вперед. Еще немного и ее большие клыки вопьются в шею Дориана, впрыснув в его кровь свой яд.

— Нет, остановись! — закричал Поттер, забыв о том, что он волшебник, и у него есть волшебная палочка.

Память услужливо подсунула нужные слова на парселтанге, они сорвались с языка, будто бы это было для него что–то совершенно естественное. Гарри совсем не отдавал отчет себе в том, где он находится, и сколько людей сейчас наблюдает за ним.

Кобра замерла в нескольких сантиметрах от лица Дориана и обернулась.

— Я не хочу нападать, он побессспокоил меня… — тут же ответила она.

— Он не хотел! — тут же уверил ее Поттер. — Он не знал, что находится в этой корзине!

Змея с опаской посмотрела на других людей, находящихся в зале.

— Опасность… — прошипела она. — Хотят убить меня… Я чувствую…

Гарри видел, как бледный Каркаров поднял чуть подрагивающую руку с зажатой в ней волшебной палочкой и указал ей на змею. Мальчик четко осознавал, что вот–вот с ее кончика сорвется зеленый луч смерти.

Поттер без страха дотронулся до змеи, выпуская свою магию, которая под действием стресса взметнулась в нем ураганным потоком.

— Спи, — шепнул он.

Кобра начала медленно оседать назад в корзину, сворачиваясь кольцами. Гарри закрыл крышку корзины.

Звук биения собственного сердца казался оглушительным. Поттер почувствовал слабость в ногах и поспешно оперся на стол, чтобы никто не заметил его состояния. Дориана била крупная дрожь, он с ужасом взирал на корзину.

— Она мертва? — выдавил из себя Стан.

— Нет, — покачал головой Гарри. — Я усыпил ее.

Чья–то рука с силой сжала его запястье. Мальчик дернулся в сторону, но успокоился, когда понял, что это директор.

— Люпин, отнесите корзину к себе в клетки, — распорядился он. — Поттер, в мой кабинет. И, кто–нибудь, доставьте Стана к целителям, ему нужен успокоительный настой.

Гарри внимательно следил за директором, пока они шли до его кабинета. Каркаров выглядел каким–то болезненным: черты лица казались заостренными, а глаза лихорадочно блестели. Рука, которая крепко удерживала запястье, буквально обжигала своим холодом.

Нечто едкое, липкое проступило в его ауре. Поттер чувствовал это, и только когда они пришли в кабинет, смог до конца расшифровать свои ощущения.

Каркаров боялся. Не змеи, а его самого.

Гарри укоризненно просмотрел на него. Видимо, директор с самого дня, когда мальчик убрал метку, дал себе зарок присматривать за ним, чтобы выяснить, опасен ли он для окружающих. Поттер поймал себя на мысли, что ему совсем не обидно из–за этого. Каркаров в своем плане совершил одну существенную ошибку — привязался к нему.

Только услышав парселтанг, он наконец–то вспомнил, что Поттер не просто ребенок. Каркарову было страшно, что Гарри все–таки когда–то решит претендовать на место Темного лорда, что ему хватит харизматичности, магической силы и умений, чтобы собрать группу единомышленников и совершить вместе с ними революцию или начать новую войну. Директор, как никто другой, осознавал насколько путь тьмы, агрессии и насилия затягивает, обнажая самые неприглядные уголки души.

Была ли хоть какая–то искренность с его стороны? Однозначно, да. Нельзя так качественно притворяться, постоянно делать вид, что любишь кого–то и дорожишь им, переживаешь за его успехи или поражения. Если все действия Каркарова были бы пронизаны фальшью, то он никогда не позволил бы Сириусу находиться около Гарри и, тем более, не позвал бы в свой дом.

— Вы боитесь меня? — наконец–то спросил Гарри, разрушая гнетущую тишину комнаты.

— Да, — признался директор. — И мне это не нравится, я давно понял, что ты — не он, но ничего не могу поделать с собою!

Гарри взял со стола чернильницу и принялся внимательно изучать ее.

— Я не змееуст, — наконец–то произнес он. — Я просто знаю парселтанг… Это то же самое, как если бы я изучил иностранный язык. У Волдеморта общаться с ними получается само собой. Это его естественная способность, ему не нужно вспоминать, как произносится то или иное слово. Он слышит свою речь так же, как если бы говорил на английском.

Каркаров поднял на мальчика удивленный взгляд.

— Откуда ты все это знаешь?

— Этого я не могу вам сказать… — Поттер чуть нахмурился. — Есть вещи, о которых не стоит говорить. Так будет лучше для всех.

Раскрывать все свои секреты было опасно. Если бы кто–нибудь узнал когда–то, что ему доступны те же знания, что и Волдеморту до его исчезновения, то это превратило бы его во врага номер один и для Пожирателей, и для их оппозиции. Быть объектом для охоты ему не хотелось.