Хроники старого мага (СИ) - Величко Андрей Феликсович

Я сидел на крыльце входа в спальное помещение. На моих руках резвился щенок. Я так увлёкся, что не заметил появления наставника. Только когда его тень пала на меня, я проявил беспокойство. Но было поздно. Я с ужасом наблюдал, как в его руке появился нож. Блеснув на солнце, нож совершил короткое движение по дуге и с чавкающим звуком погрузился в тело моего Шарика. Раздался громкий визг щенка, перешедший в хрипящие, булькающие звуки. Кровь мелкими брызгами оросила моё лицо, потекла мне на одежду. Я впал в ступор. Ужас от происходящего почти полностью парализовал меня и лишил способности думать. Щенок ещё барахтался в моих руках, но жизнь быстро покидала его. Я поднял свои глаза на наставника. Моё зрение замутилось от набегающих слёз.

— Лечи его, или он умрёт.

Голос наставника звучал для меня неестественно, как будто он говорил из другого мира. Я продолжал сидеть, а жизнь Шарика утекала из моих рук. Наставник с размаха влепил мне оплеуху. Я полетел на землю вместе с собачкой.

— Лечи его, или он умрёт!

Ещё громче и резче повторил наставник. Я очнулся и начал шевелиться. Я должен был проникнуть в тело Шарика и стянуть разорванные ткани его тела. Рядом со мной умирало самое дорогое для меня существо на свете. Я обязан был его спасти. Именно тогда мне впервые удалось провести расслоение реальности. Переход был для меня крайне болезненным. Боль обожгла меня с чудовищной силой. Казалось, весь мир залит огнём и моей болью. Нет, рядом я чувствовал боль моего друга. Я ввёл руку в его тело. Навёл магические связки и потянул плоть на соединение воедино. Заставил плоть срастись. К концу операции я был весь заляпан кровью. Руку жгло огнём. Всё тело покрылось липким, вонючим потом. Но главного я достиг. Шарик был жив. Рана была заращена. Наставник оттянул меня за волосы от несчастного щенка и оглядел мою работу.

— Ах ты, безмозглый выкидыш паршивой ослицы! — завопил он. — Разве тебя не учили анатомии? Из-за твоей дурости щенок будет всю оставшуюся жизнь волочить ноги и хрипеть при попытке дышать.

Посох взвился над его головой и опустился на мою спину. Раз, два, три. От боли мир окрасился в красные цвета. Я не успел заметить, когда у наставника вновь в руке появился нож. Взмах, чавкающий звук удара, визг едва живого щенка. Он схватил меня за волосы и швырнул к умирающему щенку.

— Перелечивай! — злобно зарычал он. — И чтоб как положено.

Второй раз расслоение далось намного легче. Я залечивал щенка, попутно вспоминая курс анатомии животных. Я укладывал кости, связки, мышечные ткани и кожаные покрытия строго по указаниям пособия. Я уже не плакал. Под конец мне даже стало это нравиться. Наставник осмотрел мою работу и остался доволен результатом. Он коснулся навершием посоха земли в клумбе, а после взмахнул им, описав широкую петлю в направлении меня. Сразу после этого вся кровь Шарика с меня и моей одежды поднялась в воздух. Собравшись в рой кровяных капель, она по дуге устремилась к клумбе и там впиталась в землю.

Развернувшись, наставник ушёл, оставив меня наедине с Шариком и моими мыслями. Щенок едва шевелился. Я отнёс его к чашке с водой. Мне пришлось держать его на руках, чтобы он смог напиться. Несколько дней щенок отлёживался, приходя в себя после этой жестокой процедуры. Я кормил его с рук и ухаживал за ним. Я испытывал боль за щенка, ненависть к наставнику за жестокость. Но ярче всего ко мне пришло понимание. Наставник всегда говорил нам: «Чтобы что-то совершить в магии, нужно это что-то очень сильно захотеть». И только теперь я начал понимать, насколько сильно надо это хотеть. Я смог излечить щенка только потому, что хотел спасти единственное для меня самое дорогое существо на свете.

Через несколько дней после этого я сдавал проходные экзамены. В нашей группе я был единственным, кто блестяще справился с поставленной задачей. Я внезапно оказался лучшим в группе. Лишь немногие смогли приблизиться к моим показателям. Большинство едва смогли выполнить это задание и сдать экзамен. Многие из них уже мысленно попрощались со мной, и мой успех их просто шокировал. Не только учеников, но и других наставников. Наставник доказал свою способность преподавать. Ни один из его учеников не провалил этот экзамен. А он оказался самым сложным из всего, что нам пришлось изучать. Далее нам приходилось больше заниматься практикой, чем изучать новые дисциплины.

Спасибо тебе Шарик. Хоть и не долго, но ты был моим другом. Он погиб через несколько дней после сдачи экзаменов. В тот день у нас проходили занятия по фехтованию посохом. Нас заставляли до седьмого пота вращать посох во всех направлениях. Мы перемещались строем, выполняя по команде движения посохом, блоки и удары во всех плоскостях. Когда-то маги не использовали посох для рукопашного боя, полагаясь только на магию. Но во время «Великих Войн» это изменилось. То, что было хорошо для мелких стычек и поединков, оказалось непригодным для большой войны и массовых сражений. Маг, уставший или истощивший свой магический запас, становился лёгкой добычей для обычного мечника. Оставшиеся в живых были вынуждены опуститься до обычной грубой силы. Маги стали изучать фехтование, делая упор на работу с посохом. Но известны маги, которые не брезговали и мечом. Это отразилось в учебной программе нашей Академии. Площадка для занятий по фехтованию была разделена на участки, отделённые друг от друга невысокой каменной оградой высотой примерно по грудь взрослому человеку. На соседней площадке старшие ученики последнего года подготовки занимались изучением стрельбы молнией из посоха. Они сгрудились на одном конце стрельбища, а на противоположной стороне площадки расположили каменный столб высотой примерно со среднего человека. От частого использования столб был местами выщерблен, в некоторых местах оплавлен и закопчён. Вместе со старшими учениками на стрельбище находился их наставник. Это был опытный волшебник, чей возраст находился на излёте зрелости. Плотно сбитый мужчина, опоясанный широким кожаным ремнём. Короткий ёжик каштановых волос, выглядывавших из-под шляпы, был обильно покрыт проседью. Короткая густая борода и густые брови создавали образ строгости. Он громко выкрикивал имена своих учеников. Эти ученики по очереди выходили вперёд и производили выстрел. Шарик к этому моменту окреп, и с радостным лаем носился по территории замка. Обычно он не убегал далеко от нашей группы, и поэтому я не беспокоился. Видимо это судьба. Я так и не узнал, что за нелёгкая понесла его на площадку для стрельбы. Один из учеников должен был произвести выстрел и тщательно к этому готовился. За его спиной стоял ещё один юноша, ожидавший своей очереди. Стрельба из посоха требует высокой концентрации внимания. Требуются усилия воли для создания ионного следа в воздухе, и такое же усилие для создания ионного следа в земле, для получения «энергетического кольца», по которому будет пущен разряд молнии. Появление Шарика отвлекло внимание ученика. Он перевел внимание на животное, и ионный след изменил своё направление. Непроизвольно он разрядил посох. Разряд молнии ударил Шарика. Это взрослого человека такой разряд может только обжечь, но для маленькой собачки это был смертельный приговор.

Мы отрабатывали переход, когда после очередного выстрела разрядом молнии раздался громкий собачий визг. Наступила тишина, нарушаемая только громкими, жалобными собачьими воплями. В моих глазах потемнело. Я пошатнулся. Чувство было такое, будто что-то оборвалось внутри меня. Этот крик Шарика сообщил мне о его смерти. Я нарушил строй и бросился к забору, отделявшему нас от стрельбища. Сзади раздался грозный крик Хаттона, призывающий меня обратно. Но я не послушал. Умирал мой друг, и я, совсем обезумев, шёл ему на помощь. Для старика Хаттон проявил большую резвость. Он умудрился догнать меня у забора. Я уже пытался перелезть забор, когда меня догнал удар посохом сверху вниз. Я скатился со стены на нашу сторону площадки.

— Это Шарик! — закричал я, хотя и понимал, что него это пустой звук.

— Даже если это будет твой сын, ты обязан выполнять команды. Иначе количество жертв может стать запредельным.