В. Носков - Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

И вы подобно так падете,

Как с древ увядший лист падет!

И вы подобно так умрете,

Как ваш последний раб умрет!

(Г. Р. Державин, 3)

Да и нигде, где только рабство, хотя бы оно было и законно, связывает душу как бы оковами, не должно ожидать, чтоб оно могло произвесть что-нибудь великое. (Н. И. Новиков, 8)

От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. (Д. И. Фонвизин, 5, 3, 1)

И какая разница между бесстрашием солдата, который на приступе отваживает жизнь свою наряду с прочими, и между неустрашимостью человека государственного, который говорит правду государю, отваживаясь его прогневить. Судья, который, не убояся ни мщения, ни угроз сильного, отдал справедливость беспомощному, в моих глазах герой. (Д. И. Фонвизин, 5, 4, 6)

И да познают все владыки,

Что те лишь их дела велики,

Хвале которых правда щит!

(В. В. Капнист, 2)

Покорность иногда достоинствам замена.

Чтоб людям угодить, один ли нужен труд?

Умей и подгибать колена.

(И. И. Дмитриев, 12)

Одним словом, как можно смеяся говорить истину властителям или рабам? Первым – опасно; другим – бесполезно. (К. Н. Батюшков, 17)

Кто мыслит, тот могущ, а кто могущ – свободен.

Пусть рабствует в пыли лишь тот, кто к рабству сроден.

Свобода в нас самих: небес святой залог,

Как собственность души, ее нам вверил Бог!.

(П. А. Вяземский, 15)

Что значит аристокрация породы и богатства в сравнении с аристокрацией пишущих талантов? Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли. Никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия типографского снаряда. Уважайте класс писателей, но не допускайте же его овладеть вами совершенно. (А. С. Пушкин, 23, О цензуре)

Рука свободного сильнее

Руки, измученной ярмом, —

Так с неба падающий гром

Подземных грохотов звучнее,

Так песнь победная громчей

Глухого скрежета цепей!

(Н. М. Языков, 2)

Прошли те времена, как верила Россия,

Что головы царей не могут быть пустые

И будто создала благая длань Творца

Народа тысячи – для одного глупца…

(Н. М. Языков, 3)

Пред адской силой самовластья,

Покорны вечному ярму,

Сердца не чувствуют несчастья

И ум не верует уму.

(Н. М. Языков, 6)

Поэт свободен, что награда

Его торжественных трудов?

Не милость царственного взгляда,

Не восхищение рабов!

Служа не созданному богу,

Он даст ли нашим божествам

Назначить мету и дорогу

Своей душе, своим стихам?

(Н. М. Языков, 8)

Царь был велик: так нечему дивиться,

Что многие не поняли его

И вздумали за старое вступиться,

За глушь непросвещенья своего,

И заговор составили кровавый

Против царя…

(Н. М. Языков, 30, 14)

Лень и привычка – два несокрушимые столба, на которых покоится авторитет. Авторитет представляет, собственно, опеку над недорослем; лень у людей так велика, что они охотно сознают себя несовершеннолетними или безумными, лишь бы их взяли под опеку и дали бы им досуг есть или умирать с голоду, а главное – не думать и заниматься вздором. (А. И. Герцен, 7, 3, 1)

Внешний авторитет несравненно удобнее: человек сделал скверный поступок – его пожурили, наказали, и он квит, будто и не делал своего поступка; он бросился на колени, он попросил прощения – его, может, и простят. Совсем другое дело, когда человек оставлен на самого себя: его мучит унижение, что он отрекся от разума, что он стал ниже своего сознания, ему предстоит труд примириться с собою не слезливым раскаянием, а мужественною победою над слабостью. (А. И. Герцен, 7, 3, 1)

Первое дело, за которое принимаются люди, отбросив один умственный авторитет, – принятие другого, положим лучшего, но столь же притеснительного… (А. И. Герцен, 7, 3, 1)

Они лучше хотели выдумать искусственный авторитет, нежели оставить людей неподвластными… Тот, кто без веры хочет поработить другого чему-нибудь, тот сам порабощен, раб и плантатор вместе. (А. И. Герцен, 7, 3, 1)

Моралисты часто умилительно говорят о гибельном пороке властолюбия; властолюбие, как и все прочие страсти, доведенные до крайности, может быть смешным, печальным, вредным, смотря по кругу действий; но властолюбие само по себе вытекает из хорошего источника – из сознания своего личного достоинства; основываясь на нем, человек так бодро, так смело вступал везде в борьбу с природой… Совсем иное дело – умалчиваемая моралистами любовь к подвластности, к авторитетам, основанная на самопрезрении, на уничтожении своего достоинства, – она так обща, так эпидемически поражает целые поколения и целые народы, что о ней бы стоило поговорить; но они молчат! Считать себя глупым, неспособным понять истины, слабым, презренным, наконец, и получающим все свое значение от чего-нибудь внешнего – неужели это добродетель? (А. И. Герцен, 7, 3, 1)

Нет той всеобщей истинной мысли, из которой бы вместо расширения круга действий человек не сплел веревку для того, чтобы ею же потом перевязать себе ноги, а если можно, то и другим, так что свободное произведение его творчества делается карательною властью над ним самим; нет того истинного, простого отношения между людьми, которого бы они не превратили во взаимное порабощение: любовь, дружба, братство, соплеменность, наконец, самая любовь к воле послужили неиссякаемыми источниками нравственных притеснений и неволи. (А. И. Герцен, 7, 3, 2)

Но если все власти от Бога и если существующий общественный порядок оправдывается разумом, то и борьба против него, если только существует, оправдана. (А. И. Герцен, 9, 4, 25)

Как эти люди бесчеловечны, когда на них находит каприз быть человечными! (А. И. Герцен, 9, 4, 26)

Все преступления, могущие случиться на этом клочке земли со стороны народа против палачей, оправданы вперед! (А. И. Герцен, 9, 4, 27)

Общественное неравенство нигде не является с таким унижающим, оскорбительным характером, как в отношениях между барином и слугой. Ротшильд на улице гораздо ровнее с нищим, который стоит с метлой и разметает перед ним грязь, чем с своим камердинером в шелковых чулках и белых перчатках. (А. И. Герцен, 9, 4, 28)

Как же после этого не теснить и не угнетать людей, когда это приобретает столько любви! (А. И. Герцен, 9, 5, 36)

Повиноваться противно своему убеждению, когда есть возможность не повиноваться – безнравственно. (А. И. Герцен, 12, Предисловие)

Свобода лица – величайшее дело; на ней, и только на ней может вырасти действительная воля народа. В себе самом человек должен уважать свою свободу и чтить ее не менее, как в ближнем, как в целом народе. (А. И. Герцен, 12, Предисловие)

…Человек родится зверем – не больше. Возьмите табун диких лошадей, совершенная свобода и равное участие в правах, полнейший коммунизм. Зато развитие невозможно. Рабство – первый шаг к цивилизации… Не забывайте, что человек любит подчиняться, он ищет всегда к чему-нибудь прислониться, за что-нибудь спрятаться, в нем нет гордой самобытности хищного зверя. (А. И. Герцен, 12, Consolatio)

…Всякое уничтожение авторитета есть революционный акт… человек, сумевший освободиться от гнета великих имен и схоластических авторитетов, уже не может быть полностью ни рабом в религии, ни рабом в обществе. (А. И. Герцен, 16, 5)

Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри . Как ни странно, но опыт показывает, что народам легче выносить насильственное бремя рабства, чем дар излишней свободы. (А. И. Герцен, 17, 3)

Бездарных несколько семей

Путем богатства и поклонов

Владеют родиной моей,

Стоят превыше всех законов.

Стеной стоят вокруг царя,

Как мопсы жадные и злые,

И простодушно говоря:

«Ведь только мы и есть Россия!»

(А. Н. Майков, 6)

ТРУД И КАПИТАЛ

Кто не любит хлопот, должен научиться просто и убого жить.

(Г. С. Сковорода, 2, 5)

Чем лучшее добро, тем большим трудом окопалось, как рвом. Кто труда не перейдет, и к добру тот не придет. (Г. С. Сковорода, 2, 15)

Ибо более достоин поношения и посмеяния тот, кто тучную и плодоносную от природы землю оставляет в пренебрежении, нежели тот, коего поле едва токмо за приложенные труды может заплатить своему делателю. (Д. С. Аничков, 2)

Человек от природы за то больше стоит и с тем удобно расстаться не желает, что он с большею трудностию снискивает. (С. Е. Десницкий, 1)

…В рассуждении своих доходов арифметику учил только до умножения… (Н. И. Новиков, 1, 2 июня 1769 г.)

Коли есть деньги, так честь нажить не трудно, а с честью, право, немного наживешь денег. (Н. И. Новиков, 2, 1773 г., 5)

Деньги – лакомая приманка! Пословица гласит, что деньга камень долбит, а на деле выходит, что для денег долбят камни, разрушают здания и раскапывают землю.

Судя по нынешнему пристрастию к золоту, кажется, что люди не устрашились бы прокопать землю до самого ее сердца, если б надеялись найти там золотое дно…