В. Носков - Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Кто в мире осмелится сказать, что есть какое-нибудь устройство, которое удовлетворило бы одинаким образом ирокезов и ирландцев, арабов и мадьяр, кафров и славян? Мы можем сказать одно – что некоторым народам мещанское устройство противно, а другие в нем как рыба в воде. Испанцы, поляки, отчасти итальянцы и русские имеют в себе очень мало мещанских элементов, общественное устройство, в котором им было бы привольно, выше того, которое может им дать мещанство. Но из этого никак не следует, что они достигнут этого высшего состояния или что они не свернут на буржуазную дорогу. (А. И. Герцен, 9, 6, 9, 5)

Народы живучи, века могут они лежать под паром и снова при благоприятных обстоятельствах оказываются исполненными сил и соков. (А. И. Герцен, 9, 8, 2)

Народы, искупающие свою независимость, никогда не знают, и это превосходно, что независимость сама по себе ничего не дает, кроме прав совершеннолетия, кроме места между пэрами, кроме признания гражданской способности совершать акты — и только. (А. И. Герцен, 9, 8, 2)

У народов слишком много дел дома, чтоб они могли думать о захвате других стран. (А. И. Герцен, 18, 2)

ЧТО НИ НАРОД, ТО НОРОВ

Карл Пятый, римский император, говаривал, что ишпанским языком с Богом, французским – с друзьями, немецким – с неприятельми, италиянским – с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка.

(М. В. Ломоносов, 9, Посвящение)

Щедрость, великодушие, мужество и бесстрашие англичанина помрачаются его гордостию, высокомерием, самолюбием и хорошим о себе мнением… Я лучше бы согласился попасть в руки жестокому инквизитору, нежели англичанину, который непрестанно будет давать мне чувствовать, сколько он почитает себя во всем лучшим предо мною, и который, если удостоит меня своими разговорами, то не о другом чем будет со мною говорить, как бранить всех других народов и скучать рассказыванием о великих добродетелях своих соотечественников. (И. А. Крылов, 1, 28)

…Французы хотя не так грубо изъясняются, однако ж дают ясно разуметь, что всякий человек тогда только может что-нибудь значить, когда бывает им подобен. (И. А. Крылов, 1, 28)

Мне кажется, что не все имеют право обвинять русский простой народ в чрезвычайной склонности к пьянству… Если немецкий мужик не пьяница, то более экономия его, нежели воздержание, тому причиною. По большей части немецкий крестьянин имеет нужду тогда только в вине, когда он хочет быть веселее обыкновенного; русский (по большей же части) пьет с горя. Кабак есть для него единственный волшебный замок, который переселяет его из горькой существенности в ту страну радости, где он не видит над собою ни барина, ни капитана-исправника. Он пьет из реки забвения. (А. И. Тургенев, 1)

Русский мужик с молоком матерним всасывает в себя чувство своего рабства, мысль, что все, что он ни выработает, все, что он ни приобретет кровию и потом своим, – все не только может, но и имеет право отнять у него его барин. Он часто боится казаться богатым, чтоб не навлечь на себя новых податей… (А. И. Тургенев, 1)

Немцы по своему характеру флегматики… Немцы ученее нас; но мы умнее их; мы умеем радоваться и пользуемся сим драгоценным даром, когда только находим к сему хоть малейшую причину; но немец сперва подумает – и прозевает эти невозвратимые минуты радости, которыми бы он для истинной своей душевной и телесной пользы должен пользоваться. (А. И. Тургенев, 6)

Ты знаешь, что у французов почти все умники суть фразеры, которые умны чужим умом. Память их испещряется выражениями разных писателей, и они беспрестанно повторяют то в разговорах, что затвердили в книгах. Множество каламбуров, пословиц и памятных стихов придают разговорам их какую-то пестроту и приятность… на первый только раз! (Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Отечественной войны, 26 сентября)

Любопытно смотреть, как немцы и русские играют в банк. Первые ставят гроши, другие червонцы. Те при проигрыше морщатся, а эти – ничего! Ведь и по этаким мелочам можно узнавать характер народов. (Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Силезии, 4 мая)

Нет ничего противоположнее, как француз, женатый на немке: это буря с тишиною. (Ф. Н. Глинка, 5, 1, Описание Силезии, 23 мая)

Яркая черта ума русского есть насмешливость лукавая; но наша острота, не заключающаяся, как острота французская, в игре слов или тонком выражении мысли, есть более живописная… Всякая французская насмешка годится на острие эпиграммы или сатирического куплета; лучшие русские шутки могут служить основою забавных карикатур. (П. А. Вяземский, 31)

Некто справедливо заметил, что простодушие… есть врожденное свойство французского народа; напротив того, отличительная черта в наших нравах есть какое-то веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться… (А. С. Пушкин, 8)

…Сердцу легче, когда выбранишь немца. (О.И. Сенковский, 2)

…Самые пустые французские романы больше развивают женщину, нежели очень важные занятия развивают их мужей, и это отчасти оттого, что судьба так устроила француза: что б он ни делал, он все учит. (А. И. Герцен, 2)

Французы забрасывают нас словами – мы за ними не поспеваем, думаем об ответе, а им и дела нет до него; нам совестно показать, что мы замечаем их ошибки, их невежество, – они пользуются всем этим с безнадежным довольством собой…

Не должно, сверх того, забывать, что нет людей, с которыми было бы легче завести шапочное знакомство, как с французами, и нет людей, с которыми было бы труднее в самом деле сойтиться.

Англо-германская порода гораздо грубее франко-романской. С этим делать нечего, это ее физиологический признак, сердиться на него смешно. Пора понять раз навсегда, что разные породы людей, как разные породы зверей, имеют разные характеры и не виноваты в этом… В природе все достигает посильно, чего может, складывается, как случится… воспитание идет до известной степени, исправляет одно, прививает другое, но требовать от лошади бифштекса и от быков иноходи – все же нелепо. (А. И. Герцен, 9, 5, 37)

Эта прочность сил и страстная привычка работы – тайна английского организма, воспитанья, климата. Англичанин учится медленно, мало и поздно, с ранних лет пьет порт и шери, объедается и приобретает каменное здоровье; не делая школьной гимнастики… он скачет верхом через плетни и загородки, правит всякой лошадью, гребет во всякой лодке и умеет в кулачном бою поставить самый разноцветный фонарь… Англичанин теряет свое состояние с меньшим шумом, чем француз приобретает свое; он проще застреливается, чем француз переезжает в Женеву или Брюссель. (А. И. Герцен, 9, 6, 5)

Англичанин ест много и жирно, немец много и скверно, француз немного, но с энтузиазмом; англичанин сильно пьет пиво и все прочее, немец тоже пьет пиво, да еще пиво за все прочее; но ни англичанин, ни француз, ни немец не находятся в такой полной зависимости от желудочных привычек, как русский. Это связывает их по рукам и ногам. Остаться без обеда… как можно… лучше днем опоздать, лучше того-то совсем не видать. (А. И. Герцен, 9, 6, 5)

ВЛАСТИТЕЛИ И ХОЛОПЫ

Но та беда: многие в царе похваляют

За страх то, что в подданном дерзко осуждают.

(А. Д. Кантемир, 1, 1)

Та же и в свободных

И в холопах течет кровь, та же плоть, те ж кости.

(А. Д. Кантемир, 1, 2)

Адам дворянин не родил…

(А. Д. Кантемир, 1, 2)

Кажется, властолюбие в сердцах прежде всего родится, а паче в сердцах монарших… (М. М. Щербатов, 4)

…Несомненно, что все истинно полезное укореняется прочнее, когда его принимает сам народ, а не тогда, когда его вводят путем приказания. (Д. А. Голицын, 1)

…Непросвещенные народы отдаются под власть человеку превосходных качеств телесных не только с ослепленного своего удивления таковым его качествам, но також и с намерения для того, чтоб в таком подданстве сыскать себе выгоду и покровительство в житии… Так, например, и в школах между юношеством мы видим, что если случится один, который бывает несравненно проворнее и сильнее всех своих соучеников, такого все за богатыря и предводителя во всех своих играх и забавах признают… (С. Е. Десницкий, 1)

И вы подобно так падете,

Как с древ увядший лист падет!

И вы подобно так умрете,

Как ваш последний раб умрет!

(Г. Р. Державин, 3)

Да и нигде, где только рабство, хотя бы оно было и законно, связывает душу как бы оковами, не должно ожидать, чтоб оно могло произвесть что-нибудь великое. (Н. И. Новиков, 8)