Олег Ярошик - Проблемы законности и справедливости в уголовном судопроизводстве России

С. указал, что по настоящее время следователь не проверил его доводы, свидетелей защиты не допросил, и не дал никакой оценки важным, имеющим значение для дела обстоятельствам, и при этом предъявил С. обвинение в совершении преступления, основываясь лишь на показаниях двух свидетелей, которые не могли быть достоверными с учетом условий и обстоятельств происшествия.

В ходе расследования настоящего дела следствием также было утрачено объяснение свидетеля Леонова, которое он давал в ГИБДД, что могло быть подтверждено. На вопрос С. следователь пояснил, что этот свидетель в материалах дела отсутствует (!?). Ранее же С. заявлял ходатайство о допросе этого свидетеля, которое было оставлено без рассмотрения. Третий же следователь по делу пояснил, что в деле находятся лишь те материалы, которые он получил от прокурора (!?).

Почему же документы в отношении свидетеля защиты Леонова оказались утрачены? Почему он до сих пор оказался не допрошен? Может быть потому, что этот очевидец, не заинтересованный в исходе дела, сумел полностью опровергнуть надуманную версию обвинения.

С. указал, что следователь вызывал его чуть ли не ежедневно в тот период, когда он находился на амбулаторном лечении и испытывал серьезные проблемы со здоровьем, что подтверждено документально. Подобные действия следователя свидетельствуют о его заинтересованности в исходе дела как минимум из ложно понятых интересов службы.

Ходатайство защиты было удовлетворено. Следователь вынес постановление о назначении комплексной экспертизы, однако указал в нем дословно те же исходные данные, которые ранее им были изложены в постановлениях о назначении трех уже проведенных АТЭ. Этот вопрос имел принципиальное значение для исхода дела, так как в постановлении о назначении экспертизы показания свидетеля защиты указаны не были, эксперимент также не проводился, а видимость была указана по справке метеоцентра аэропорта для самолетов, а не по данным, зафиксированным в протоколе осмотра места происшествия. Последнее также имело важное значение для дела, так как среди других по ходатайству защиты эксперту был поставлен вопрос:

«Возможно ли, с водительского места автомобиля, двигавшегося со скоростью 70 км/ч, т.е. около 20 м в сек., в темное время суток на неосвещенном участке дороги, в условиях тумана и моросящего дождя видеть, что столкновение ТС произошло на стороне движения автомобиля «ВАЗ». Позволяют ли зеркала заднего вида на автомобиле свидетеля обвинения в вышеуказанной ДТС определить расположение места столкновения ТС относительно краев проезжей части дороги или других ее элементов?»

В результате военный следователь вынес так называемое постановление о дополнении (!?) уже назначенной экспертизы, которое требованиями самого демократичного в мире УПК вообще было не предусмотрено. Односторонность следствия и его заинтересованность проявились также и во время допроса свидетеля защиты, кстати, сотрудника милиции, в связи с чем защитой было сделано заявление о недопустимости действий следователя. Следователь, допрашивая свидетеля Леонова в течение часа, оказывал на свидетеля защиты недопустимое психологическое воздействие, подвергая сомнению правдивость его показаний и сомневаясь в его искренности, требуя от него дачи необходимых обвинению показаний и необъективно и неправильно фиксируя эти показания в протоколе допроса. (Аналогичная ситуация возникла при допросе свидетеля Потапова по делу о ДТП в отношении водителя Сороколетова). При этом следователь заявлял свидетелю защиты о том, что четыре проведенные по делу экспертизы не дали ответа на вопрос о месте столкновения ТС, в связи с чем свидетель якобы дает ложные показания, за которые он будет нести уголовную ответственность. Между тем, как указал С. в своем ходатайстве, ему было достоверно известно, что по делу проведены три экспертизы. Четвертая комплексная экспертиза по ходатайству обвиняемого С. уже была назначена и, уголовное дело находилось у экспертов, которым протокол допроса свидетеля защиты Леонова даже не был предоставлен обвинением.

Вышеизложенные обстоятельства свидетельствовали о необъективности, односторонности следствия в сборе и оценке доказательств, что является недопустимым.

В замечаниях к протоколу допроса свидетель защиты Леонов, проявляя определенное мужество и принципиальность, собственноручно пояснил, что ДТП произошло на полосе движения автомобиля под управлением С., что опровергало зафиксированный следователем ответ свидетеля в протоколе допроса (вопрос был зафиксирован следующим образом: «Уточните, видели ли Вы непосредственно момент столкновения указанных автомобилей, ответ в редакции следователя был зафиксирован следующим образом: «Нет»). Вышеизложенные обстоятельства вызвали у защиты непонимание методов и тактики проведения допроса и поведения следствия. Очевидно, что именно в этом проявились заинтересованность следователя в исходе дела.

Защита письменно обратила внимание следователя на предвзятость выяснения обстоятельств дела, давление на свидетеля и неточный и неправильный протокол допроса свидетеля, не соответствующий его показаниям. Кроме того, во время допроса следователь не вел его протокол, однако потом лишь исправлял набранный на компьютере текст, что дало основания защите полагать, что следователем уже были зафиксированы текст протокола допроса, вопросы следователя и ответы допрашиваемого свидетеля, что также является недопустимым. Очевидно, именно этим объясняется предвзятость следователя, его уход из кабинета «советоваться», после чего он во время продолжения допроса потребовал возобновления протокола допроса, который к тому времени уже был подписан сторонами. Обвиняемый и его защитник при таких обстоятельствах отказались продолжать допрос и заявили письменные возражения на незаконные действия следователя. В последующей жалобе прокурору адвокат просил учесть вышеизложенные обстоятельства и обеспечить объективное расследование. Надо сказать, что заместитель прокурора МВО – начальник Следственного отдела прокуратуры округа объективно изучил дело и дал соответствующие письменные указания.

Экспертное исследование полностью подтвердило доводы обвиняемого и его защиты. Дело было прекращено за отсутствием в действиях обвиняемого состава преступления. Однако следователь по делу полковника ФСБ С., именно тот, в оранжевой футболке, в нынешних органах не потерялся. Наверное, потому, что курс и генеральная линия у него были правильные. Современные. Сегодняшние. Отвечающие требованиям целесообразности.

Велика и неприглядна, крайне отвратительна роль в этом деле некоторых должностных лиц военной прокуратуры одного из гарнизонов МВО, которые, таким образом, любыми путями хотели загнать (по другому не скажешь) это весьма сомнительное дело на недостоверных сфальсифицированных доказательствах в суд для рассмотрения по существу. Кстати, и судьи гарнизонного суда, рассматривая жалобы обвиняемого и его защиты в порядке ст.125 УПК, и действительно очень искренне сочувствуя при этом, поддерживали обвинение, оставляя эти жалобы без законного и должного рассмотрения, точнее рассматривали их формально, не по существу, а значит – незаконно, необоснованно и несправедливо.

Один из руководителей Центра ФСБ России задавал свои профессиональные вопросы автору, недоумевая и искренне пытаясь понять логику поведения военных следователей, истинные причины такого поведения, а главное, методы и цели этих нынешних следователей и их глубоко надзирающих прокуроров.

Вопрос «Куда мы катимся в правоприменении и почему?» – повис в воздухе.

К чести тогдашнего начальника (наверное, еще старой закалки и формации) Следственного отдела военной прокуратуры округа, отменил он постановление о привлечении в качестве обвиняемого (крайне редкий и фантастический случай в нынешней практике), дал он указание проверить, выяснить и учесть все доводы защиты, назначить и провести по делу повторную экспертизу. Так дело в отношении полковника ФСБ за отсутствием состава преступления в его действиях было прекращено…

Как-то очень похоже это уголовное дело по своей гибельной настойчивости на дело в отношении командира атомной подводной лодки капитана 1 ранга Лаврентьева…

Карательное какое-то следствие, еще более непонятное какое-то уж очень настойчивое правосудие.

«Что основано на лжи, не может быть право. Учреждение, основанное на ложном начале, не может быть иное, как лживое. Вот истина, которая оправдывается горьким опытом веков и поколений», – писал К.П. Победоносцев в статье «Великая ложь нашего времени» (1884 г.).

Другой пример современного досудебного следствия и государственного обвинения – это уголовное дело в отношении командира и матроса АПЛ «Нерпа», которое, как зеркало, отражает современные особенности российского правосудия.