Покровский Иосиф - История римского права
Аналогичное движение наблюдается и в жизни частных корпораций. Имущество корпорации рассматривается принципиально как общее имущество всех членов по началам товарищества; но уже для того, чтобы придать корпорации устойчивость, допускается установление в уставе принципа нераздельности этого общего имущества: отдельные члены не могут потребовать выдела своей части, уход одних членов и вступление других на общем имуществе не отзывается. Благодаря этому практически создается известная обособленность имущества от его юридических субъектов, фиксирование его вокруг известного, еще не выраженного центра.
Все эти смутные поиски фигуры юридического лица нашли себе, наконец, и первое разрешение. Во второй половине республики, как известно, в составе римского государства оказалось немало новых единиц, за которыми было признано право на внутреннее самоуправление. Это — городские общины, муниципии, которые ранее составляли самостоятельные государства (civitates liberae), но которые были затем наделены правами гражданства и инкорпорированы. При этой инкорпорации вместе с самоуправлением за ними была признана и хозяйственная самостоятельность. Часто это были цветущие торговые города, обладавшие своим большим имуществом и своим сложным хозяйством (например, греческие колонии Южной Италии — Тарент и т. д.) Быть может, кое — где (например, в греческом праве) эти города уже рассматривались в имущественном обороте как особые юридические лица.
Во всяком случае, инкорпорация с предоставлением хозяйственной самостоятельности поставила перед римским правом вопрос о том, как организовать участие этих общин в гражданском обороте, какому суду их подчинить и т. д. Вопрос этот был решен в смысле подчинения их обыкновенному гражданскому праву и обыкновенному гражданскому суду: претор в своем эдикте признал за муниципиями право искать и отвечать на суде через своих представителей — муниципальных магистратов или особых actores, назначаемых ad hoc декретом муниципального сената. Этим была признана в принципе гражданская и процессуальная правоспособность муниципий, как особых субъектов прав, как некоторого самостоятельного юридического единства, способного наравне с singulae или privatae personae обладать правами и защищать их в обычных формах суда. Решительный шаг был сделан, юридическое лицо было создано, хотя оно далеко еще не обладает на первых порах всеми атрибутами этого последнего.
В сношениях с частными лицами — при заключении сделок и т. д. — муниципии действуют также через своих представителей — магистратов, или actores, но значение действий этих представителей для общины долго остается еще невыясненным. Долго еще сказывается старое воззрение, что обязательство представителя (например, совершенный им в интересах общины заем) создает для контрагента только личный иск против него, а не против общины. До самого конца римское право остается на той точке зрения, что за деликты своих представителей община не отвечает: «quid enim municipes dolo facere possunt?» («ведь что могут совершить муниципии со злым умыслом?») — восклицал Ульпиан (fr. 15. 1. D. 4. 3). Еще среди классических юристов дебатировался вопрос, могут ли муниципии быть субъектом владения — possessio (fr. 1. 22 и fr. 2. D. 41. 2). Несмотря на принципиальное уравнение муниципий с privatae personae, юридические отношения их в значительной степени модифицируются некоторыми публично — правовыми элементами. Но во всяком случае муниципия, как юридическое лицо, уже не возбуждает сомнений: «civitates enim privatorum loco habentur» («ведь общины находятся в положении частных лиц»), говорит Гай (fr. 16. D. 50. 16).
Выработанный в применении к муниципиям принцип юридического лица переносится затем на различные частные корпорации, collegia: последние начинают наделяться гражданской правоспособностью «по образцу муниципий» — «ad exemplum rei publicae» (fr. 1. 1. D. 3. 4). Первым шагом и здесь было признание в преторском эдикте за ними права искать и отвечать на суде через своих представителей. За этим первым шагом последовали дальнейшие, хотя правоспособность корпораций в некоторых отдельных отношениях все же осталась более узкой, чем правоспособность муниципий. Так, например, в то время, как муниципии уже издавна могли получать по завещательным отказам (легатам), коллегиям это право было даровано лишь сенатским постановлением времени императора Марка Аврелия (fr. 20. D. 34. 5), в то время как муниципии уже в классическом праве могли быть назначаемы наследниками, коллегии даже в юстиниановском праве нуждаются для получения этого права в специальной привилегии (с. 8. С. 6. 24: «collegium, si nullo speciali privilegio subnixum sit, hereditatem capere non posse» — «коллегия, не получив специальной привилегии, не может принимать наследство»). Но все это были лишь отдельные ограничения; в принципе же корпорация трактуется, как особое юридическое лицо, могущее иметь права и вступать в юридические отношения. В противоположность прежнему воззрению, классические юристы определенно проводят мысль о полной обособленности corpus или universitas от отдельных лиц, его составляющих: «In decurionibus vel aliis universitatibus nihil refert, utrum omnes idem maneant, an pars maneat, vel omnes immutati sint» (в отношении декурионов или других совокупных объединений не касается, остались ли все, или остается часть, или весь состав сменился [то есть остается объединение тем же самым]», fr. 7. 2. D. 3. 4); «Siquid universitati debetur, singulis non debetur, nec quod debet universitas, singuli debent» («если что причитается корпорации, отдельным [ее членам] это не причитается, и что должна корпорация, не должны ее отдельные члены», fr. 7. 1. D. 3. 4); раб, принадлежащий корпорации, есть не «servus plurium, set corporis» (fr. 16. D. 50. 16).
Но в то время, как в римском праве вырабатывалось признание юридической личности корпораций, римское государство встретилось с трудным вопросом о свободе союзов. Вся первая половина республики не знала никаких ограничений в этом отношении: граждане могли образовывать союзы, collegia, совершенно свободно, не испрашивая никаких разрешений правительства, и мы знаем, как широко пользовались римляне этой свободой: к концу республики мы встречаем такие коллегии в чрезвычайном количестве. Но в I столетии до Р.Х. мы видим уже целый ряд мер, направленных против коллегий: на почве общего политического и социального кризиса, общей деморализации, коллегии профессиональные и религиозные (sodalitates) начинают делаться удобными очагами для политической демагогии, а иногда (как об этом свидетельствует, например, senatusconsultum de Bacchanalibus — сенатское постановление о вакханалиях, запрещавшее под страхом смерти эти празднования, посвящённые богу Вакху и сопровождавшиеся разнузданным весельем) и местом, где под покровом религиозного культа совершаются темные, с точки зрения нравственности, дела.
Ввиду всего этого senatusconsultum 64 г. предписало распустить все коллегии, которые по расследовании со стороны магистратов будут найдены вредными для общественного порядка («quae adversus rem publicam videbantur esse»). Однако эта мера вызвала энергичную оппозицию, и в 58 г. по предложению трибуна Клодия был принят закон, которым распущенные коллегии были восстановлены. Успех этой оппозиции, тем не менее, был только временным: в 56 г. сенат снова постановил распустить коллегии, превратившиеся в политические клубы (по — видимому, главным образом, — sodalitates). Еще энергичнее поступил Цезарь, уничтоживший все коллегии, кроме некоторых самых старых — «praeter antiquitus constituta».
Но этими роспусками не разрешался вопрос об условиях возникновения новых коллегий, потребность в которых несомненно существовала. Ввиду этого императором Августом был издан закон — lex Julia de collegiis, которым в качестве нормального порядка образования союзов устанавливалось испрошение разрешения у сената. Коллегии, получившие такое разрешение («quibus ex senatusconsulto coire licet» — «которым дозволено сойтись решением сената»), называются collegia licita; вместе с тем, эти коллегии eo ipso приобретают и права юридического лица. «Quibus autem permissum est corpus habere collegii, societatis sive cujusque alterius eorum nomine, proprium est ad exemplum rei publicae habere res communes, arcam communem et actorem sive syndicum, per quem tamquam in republica, quod communiter agi fierique oporteat, agatur, fiat» (тем же, кому дозволено иметь объединение под названием коллегии, товарищества или каким — либо другим такого рода, свойственно по образцу общины (rei publicae) иметь общие имущества, общую казну и представителя (actor) или синдика, через которого так же, как в общине, то, что должно делаться и совершаться сообща, делается и совершается», fr. 1. 1. D. 3. 4).
Таким образом, в конце республики — в начале империи в качестве юридических лиц были признаны муниципии и частные корпорации. Что же касается государства — казны, то процесс его превращения в юридическое лицо осложнился и затруднился тем обстоятельством, что с установлением империи рядом с aerarium появился fiscus (личная казна император), который, как известно, мало — помалу поглотил все источники государственных доходов, отодвинув aerarium на степень простой городской кассы Рима.
