Андрей Воробьев - Институт компенсации морального вреда в российском гражданском праве
Среди сторонников закрепления института возмещения морального вреда преобладали две основные позиции. Представители первой допускали возмещение морального вреда в самом широком объеме, независимо от того, был ли причинен потерпевшему имущественный ущерб. Придерживавшиеся второй позиции считали возможным возмещение неимущественного вреда только наряду с имущественным и лишь в случаях повреждения здоровья, повлекшего длительные страдания или лишения.
Один из сторонников первого подхода, С. Н. Братусь, высказывал мнение, что человек имеет право на денежное возмещение в случаях умаления его нематериальных благ, в частности, «томительной потери часов на бесплодное ожидание представителя стороны, обязанной произвести работы»; «оглушающих производственных шумов и вибраций, доносящихся из мастерских, организованных вопреки требованиям санитарного контроля в подвалах жилых домов, в магазинах, находящихся на 1 этажах»; «паров, поступающих в квартиры по причине неисправности изоляционных устройств», и т. п.
С. Н. Братусь в целях укрепления законности и усиления охраны прав граждан предлагал признать за ними право на оплату потерянного ими времени. При этом он отмечал, что если нет возможности в принудительном порядке пресечь действия, нарушающие покой граждан или влекущие пустую трату их времени, «следует воздействовать на нарушителя рублем, не столько, может, для компенсации морального ущерба, сколько для специальной и общей превенции»[61].
Характерным представителем второго подхода был М. М. Агарков. Он допускал возмещение неимущественного вреда только наряду с имущественным и лишь в случаях повреждения здоровья, повлекшего длительные страдания или лишения. По мнению М. М. Агаркова, дополнительное возмещение, а также его размер должен определять суд, а само возмещение может выплачиваться в виде прибавок к периодическим платежам при возмещении утраты трудоспособности[62]. М. Я. Шиминова, придерживаясь аналогичных позиций, также полагала, что возмещение морального вреда возможно и желательно, прежде всего, в отношениях, возникших вследствие причинения вреда жизни и здоровью граждан (при устойчивой утрате трудоспособности, длительных страданиях, причинении неизгладимого обезображения, а также в случаях потери кормильца)[63].
К. Б. Ярошенко считала возмещение других видов неимущественного вреда, кроме случаев повреждения здоровья, в принципе возможным. При этом она признавала это делом неопределенного будущего, поскольку для положительного решения вопроса об имущественном возмещении неимущественного вреда, выразившегося в нравственных страданиях (здесь понимаются страдания, вызванные посягательствами на честь, достоинство, личную свободу и т. п.), должна быть накоплена определенная практика применения норм о возмещении неимущественного вреда за причинение физических страданий[64].
Таким образом, в поддержку целесообразности и необходимости возмещения морального вреда приводились следующие доводы:
а) признавая в качестве предмета гражданско-правового регулирования личные неимущественные права, связанные и не связанные с имущественными отношениями, необходимо допускать и ответственность за причинение морального вреда (Ю. X. Калмыков, М. Я. Шиминова)[65];
б) институт возмещения морального вреда юридически закреплен в законодательстве ряда зарубежных стран (Великобритании, США, ФРГ, Японии и др.), в том числе и некоторых социалистических (на тот период времени) – Болгарии, Польши, Чехословакии (Н. С. Малеин, М. Я. Шиминова)[66];
в) возмещение морального вреда справедливо и находилось бы в полном соответствии с общей гуманистической направленностью советского законодательства (А. М. Белякова, М. Я. Шиминова)[67];
г) действующее гражданское законодательство в ряде случаев связывает имущественные последствия с моральными факторами (Ю. X. Калмыков, Н. С. Малеин)[68].
Следует отметить, что советское гражданское законодательство до 1990 г. не содержало норм о компенсации морального вреда. Но и при отсутствии в законодательстве этого института предпринимались попытки в некоторых специальных случаях установить штрафы при его причинении. Так, за оскорбление Президента СССР был предусмотрен штраф до 3 тыс. рублей; за оскорбление судьи или народного заседателя в связи с их деятельностью по отправлению правосудия – штраф до 300 рублей. Однако эти штрафы являлись административным наказанием за нравственный вред, но не его компенсацией, поскольку денежные суммы подлежали взысканию в бюджет, а не в пользу потерпевшего лица.
Первым реальным шагом на пути восстановления института компенсации морального вреда стало принятие Закона СССР от 12 июня 1990 г. «О печати и других средствах массовой информации»[69]. В ст. 39 Закона было установлено, что «моральный (неимущественный) вред, причиненный в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина, либо причинивших ему неимущественный вред, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами». В соответствии с этой же статьей Закона «размер возмещения морального (неимущественного) вреда в денежном выражении определялся судом». Следует отметить крайне неудачные формулировки данной правовой нормы. Во-первых, согласно определению, данному в ст. 2 того же Закона, средство массовой информации не является субъектом гражданских правоотношений, а лишь представляется редакциями и др. Во-вторых, исходя из смысла Закона, теоретически допускалась и компенсация морального вреда в имущественной форме, но не разъяснялось, кто эту форму вправе определить. Тем не менее, в целом, данная норма была достаточно прогрессивной для своего времени.
Значительным шагом на пути развития института возмещения морального вреда следует признать и принятие Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 31 мая 1991 г.[70] (Действие Основ было распространено на территории Российской Федерации с 3 августа 1992 г.). Статья 7 Основ имела наименование «Защита чести, достоинства и деловой репутации». В соответствии с п. 6 этой статьи «гражданин или юридическое лицо, в отношении которого распространены сведения, порочащие его честь, достоинство или деловую репутацию, вправе наряду с опровержением таких сведений требовать возмещения убытков и морального вреда, причиненных их распространением».
В соответствии со ст. 131 Основ («Возмещение морального вреда») моральный вред (физические или нравственные страдания), причиненный гражданину неправомерными действиями, возмещался причинителем при наличии его вины. Моральный вред возмещался в денежной или иной материальной форме и в размере, определяемых судом, независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. Правда, данная норма тоже представляется не вполне совершенной: в ней речь идет исключительно о возмещении морального вреда в связи с совершением определенных виновных действий. Однако несложно смоделировать ситуацию, при которой страдания у конкретного лица могут возникнуть или усугубиться именно из-за бездействия, например, в случае безучастного наблюдения постового милиционера за избиением гражданина.
Последующую динамику развития института возмещения морального вреда можно проследить по принятию отдельных нормативных правовых актов, в основном законов. Среди актов, имеющих общее значение, назовем Гражданский кодекс РСФСР (в ред. от 21 марта 1991 г.). Статья 7 Кодекса в соответствующей редакции («Защита чести и достоинства») среди прочих вопросов защиты чести и достоинства предусматривала, что «моральный (неимущественный) вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной, неимущественный вред, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами в размере, определяемом судом»[71].
Нормативные акты специального, по отношению к ГК, характера также устанавливали нормы о возмещении морального вреда. Так, ст. 62 Закона РСФСР «О средствах массовой информации» от 27 декабря 1991 г. (введен в действие с 8 февраля 1992 г.)[72] определила, что «моральный (неимущественный) вред, причиненный гражданину в результате распространения средством массовой информации не соответствующих действительности сведений, порочащих честь и достоинство гражданина либо причинивших ему иной неимущественный вред, возмещается по решению суда средством массовой информации, а также виновными должностными лицами и гражданами в размере, определяемом судом».
