Гиблое дело. Как раскрывают самые жестокие и запутанные преступления, если нет улик и свидетелей - Уэнсли Кларксон
Столетия спустя в Древней Индии появилась самая ранняя версия детектора лжи.
Она включала исследование слюны и языка подозреваемого: его просили набрать в рот сухого риса, а затем выплюнуть. Если зерно застревало во рту, человека признавали виновным.
Первое зарегистрированное в Северной Америке вскрытие провели четыреста лет назад французские колонисты, отчаянно пытавшиеся определить, что их убивало суровой зимой на острове Сент-Круа недалеко от нынешнего Портленда в штате Мэн. Почти половина из 79 поселенцев, возглавляемых исследователями Пьером Дюгуа и Сэмюэлем де Шампленом, умерла той зимой от недоедания и суровых погодных условий. Все это выяснилось лишь 15 лет назад, когда череп одного из колонистов нашла Служба национальных парков. Верхняя часть этого черепа была отделена так, чтобы обнажить мозг, но перед похоронами ее вернули на место.
Те, кто поддерживал закон и порядок в Лондоне примерно двести лет назад, воспринимали убийства строго в черно-белых тонах. За обнаружением трупа обычно следовали признание или новый труп. При этом следователи пробовали на вкус биологические жидкости, которые находили на месте происшествия, потому что только так могли их определить. Поэтому без тел раскрытие подобных преступлений стало бы невыполнимой задачей.
Лондон в те дни был царством преступности и насилия, и неспособность полиции раскрывать чудовищные преступления приводила общество в ужас. Представители знати хотели расправиться с преступниками, поэтому начали финансировать изучение судебной медицины. В результате произошел большой прорыв в криминалистике – сэр Эдвард Генри[8], комиссар[9] столичной полиции Лондона, разработал систему анализа отпечатков пальцев. Он установил, что их направление, узор и другие характеристики могут служить уникальными опознавательными характеристиками, и это сделало анализ отпечатков пальцев одним из ведущих методов криминалистики. Сегодня система классификации Генри остается стандартом по всему миру.
В XVIII и XIX веках произошли другие крупные прорывы в судебной медицине, объединившие базовую логику и науку. Первый случился в Ланкастере после ареста Джона Томса за убийство Эдварда Калшоу из пистолета. Бумажный пыж[10], оставленный на месте происшествия, идеально соответствовал пыжу оружия, принадлежащего Томсу. В кармане у него также нашли оторванный кусок газеты, соответствовавший странице, которую читала жертва. Воодушевленный этим открытием, один из самых продвинутых офицеров Скотленд-Ярда Генри Годдард, ставший в конечном итоге комиссаром, установил, что детальное изучение пули может помочь установить орудие убийства.
Другие аспекты судебной экспертизы начали приносить плоды благодаря богатым гражданам Лондона, финансирующим научные исследования в этой сфере. В 1816 году работника фермы по имени Уорвик осудили за убийство после того, как полицейские криминалисты собрали и проанализировали следы ног и отпечатки ткани, оставленные на влажной почве возле бассейна, где утонула молодая горничная. Эти отпечатки соответствовали ботинкам и одежде Уорвика и доказывали его вину.
Тем не менее парламентский акт, который официально разрешил платить судебно-медицинским экспертам и сделал вскрытия одной из статей полицейских расходов, приняли только в 1836 году. В том же году ученый-криминалист по имени Джеймс Марш, работавший в Королевской военной академии Вулиджа в южном Лондоне, изобрел надежный тест на самый смертоносный из ядов – мышьяк. Ранее его пригласили в качестве эксперта-химика на процесс по делу об убийстве человека, обвиняемого в отравлении своего деда добавлением в кофе никотина. Марш провел стандартный тест, смешав пробу вещества, вызывающего подозрения, с сероводородом и соляной кислотой. Но к тому времени, когда он смог показать результаты присяжным, образец испортился и подозреваемого оправдали на основании разумных сомнений. Марш пришел в ярость. Тогда он разработал гораздо более надежный тест, объединив образец, содержащий мышьяк, с серной кислотой и цинком без мышьяка, в результате чего образовался газообразный арсин. Газ воспламенялся и разлагался до чистого металлического мышьяка, который при попадании на холодную поверхность давал серебристо-черный осадок. Хитроумно разработанный Маршем тест был настолько чувствительным и точным, что помогал обнаружить всего одну пятидесятую миллиграмма яда.
В 1845 году человек по имени Джон Тавелл бежал в Лондон после смерти бывшей возлюбленной. После детального осмотра тела полицейские обнаружили следы цианида и начали охоту за убийцей. В конце концов Тавелл стал первым преступником, арестованным с помощью электрического телеграфа. Но что еще более важно, на уголовный процесс впервые вызвали эксперта-криминалиста в качестве свидетеля, и его показания о том, что в теле содержались следы цианида, привели к обвинению Тавелла.
Но в то время подобных достижений в области криминалистики оставалось относительно немного и они были довольно редкими. В течение многих последующих лет ограниченное количество научных данных вкупе с неаккуратной детективной работой оставляли судебную медицину наиболее заброшенной сферой деятельности правоохранительных органов во всем мире.
Сотрудники полиции часто относились к судмедэкспертам как к своим противникам, обвиняя их в медлительности, в то время как им было необходимо срочно арестовать того, кто хотя бы мог оказаться виновным, чтобы не допустить новые жертвы.
В результате эти две важнейшие следственные силы часто вступали в противостояние, и делу истины и справедливости наносился беспредельный ущерб.
В начале XX века интерес к передовой науке резко возрос. Новые подходы и методы разрабатывались главным образом в лабораториях Великобритании, в других странах Европы и Соединенных Штатов. Впервые правоохранительные органы начали понимать, насколько важную роль может играть судебная экспертиза, когда речь заходит об убийстве.
В 1910 году во Франции профессор Эдмон Локар открыл первую в мире полностью оборудованную криминалистическую лабораторию.
Его любимой фразой была «Каждый контакт оставляет след». Сейчас она известна как «локаровский принцип обмена», основанный на идее, что на месте убийства, независимо от обстоятельств, всегда присутствуют улики. Локар также считал, что все и вся уносят с собой частичку места преступления, покидая его.
К 1920-м годам метод анализа пуль значительно улучшился благодаря использованию мощного микроскопа, который еще нагляднее помогал установить взаимосвязь между пулей и гильзой, из которой она была выпущена.
Но, несмотря на все достижения в области судебной медицины, преступность продолжала процветать. Солдаты с посттравматическим стрессом и без гроша в кармане возвращались с Первой мировой войны в британские города. В сочетании с общемировым экономическим спадом это привело к тому, что многие из них присоединились к преступным группировкам. В
