Олег Якимов - Легализация доходов, приобретенных преступным путем

Представляется, что нормы этического поведения в предпринимательской и иной экономической деятельности, закрепленные в различных хартиях, сводах и кодексах корпоративной этики (названных выше), и есть «обычаи делового оборота», о которых говорится в ст. 5 ГК РФ. Установление уголовно-правового запрета на их нарушение является вынужденной охранительной мерой со стороны общества и государства. По мере того как указанные правила поведения будут получать все большее признание, социальная потребность в их уголовно-правовой защите будет постепенно отпадать, пока постепенно они не будут полностью декриминализованы. Однако даже декриминализация некоторых нарушений правил экономического поведения не умалит значения последних. Просто со временем они настолько войдут в привычку предпринимателей, что станут неотъемлемой частью культуры общества, как было, например, в дореволюционной России. Охраняться они тогда будут не столько уголовно-правовыми методами, сколько силой общественного мнения: любой, их нарушивший, не сможет считаться честным (добросовестным) предпринимателем и окажется в своего рода социальном вакууме, так как никто не захочет иметь с ним деловых отношений. Профессор П. И. Люблинский, обосновывая теорию социального и индивидуального действия наказания, писал в связи с этим следующее: «…с укреплением общественного правосознания репрессирующее действие наказания постепенно ослабевает, и, наоборот, начинает завоевывать себе все большее и большее признание индивидуальное действие, особенно в форме дополнительного действия мер социальной защиты»[95].

В настоящее время необходимость уголовно-правовой охраны принципов добропорядочного экономического поведения обусловлена тем, что в экономике «широко практикуется недобросовестная конкуренция и чисто криминальные формы конкурентной борьбы»[96], на что справедливо указывают многие ученые. С. В. Максимов пишет, что «вовлечение в легальный оборот денежных средств, приобретенных в результате совершения преступлений, приводит к уничтожению честной конкуренции…»[97]. С. К. Крепышева отмечает, что «отмывание денег незаконного происхождения подрывает основы честного бизнеса»[98]. Ю. Г. Васин дополняет, что легализация (отмывание) «не только подрывает законный и честный бизнес, но и развращает политические институты, являясь питательной средой коррупции»[99]. Г. А. Тосунян и А. Ю. Викулин указывают, что «установив контроль над финансово-кредитными институтами, преступные организации получают преимущество в борьбе за бизнес»[100]. В. М. Алиев также пишет, что «легализация доходов ведет к нарушению экономического равновесия и через разрушение важнейших принципов (здесь и далее курсив наш. – О. Я.) свободного предпринимательства: конкуренции, свободного ценобразования, равных стартовых условий для всех хозяйствующих субъектов»[101].

«“Накачка” экономики страны спекулятивными финансами вполне способна разрушить экономическую стабильность, а если при этом используются сопутствующие криминальные методы – разрушить политическое и правовое пространство», – отмечает председатель общественной организации «Общество против террора и коррупции» В. А. Стрита[102]. Л. Д. Ермакова также указывает, что «преступления, предусмотренные ст. 174 и 1741 УК, ставят хозяйствующих субъектов и иных участников экономической деятельности в неравное положение, нарушают принцип честной конкуренции между участниками экономических отношений»[103].

Различные принципы и правила экономической деятельности закреплены и в других отраслях законодательства. Федеральным законом от 8 августа 2001 г. «О защите прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)» регламентированы «принципы защиты прав юридических лиц и индивидуальных предпринимателей при проведении государственного контроля (надзора)», один из которых сформулирован как «презумпция добросовестности юридического лица или индивидуального предпринимателя» (ст. 3 Закона)[104].

Аналогичный подход можно наблюдать и на высшем государственном уровне. В ежегодном (1997 г.) послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ отмечалось, что «эффективное рыночное хозяйство – это не только свобода частной инициативы, но и строгий правовой порядок, единые стабильные и неукоснительно соблюдаемые всеми правила экономической деятельности. Задача государства – установить эти правша и обеспечить их выполнение»[105].

В выступлении на осенней (1997 г.) сессии Совета Федерации Президент также подчеркнул: «Правительство устанавливает ясные и равные для всех правила экономического поведения. Мы добьемся того, чтобы эти правила беспрекословно выполняли все: и крупный капитал, и средние предприниматели, и мелкий бизнес, и само государство»[106].

12 августа 2002 г. подписан Указ Президента РФ «Об утверждении общих принципов служебного поведения государственных служащих». Согласно ст. 1 Указа, «настоящие общие принципы представляют собой основы поведения государственных служащих, которыми им надлежит руководствоваться при исполнении должностных (служебных) обязанностей»[107].

Президент РФ В. В. Путин также говорит о базовых принципах работы экономики[108], правилах международной торговли[109] и принципах налоговой политики[110]. По его словам, «ключевая роль государства в экономике – это, без всяких сомнений, защита экономической свободы»[111]. Однако полной (абсолютной) свободы не бывает, и свобода есть не что иное, как свобода действовать в рамках определенных правил[112]. Конституция РФ понимает свободу как возможность осуществления своих прав не в ущерб другим, ибо «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц» (ч. 3 ст. 17). Таким образом, осуществление различных прав и свобод в сфере экономической деятельности должно осуществляться только в рамках неукоснительного соблюдения принципов ее осуществления.

В связи с этим представляется верной точка зрения, что общественные экономические отношения, строящиеся на принципах осуществления экономической деятельности, являются родовым объектом преступлений в этой сфере. Общественные отношения, основанные на принципах свободы экономической деятельности, осуществления экономической деятельности на законных основаниях, добросовестной конкуренции субъектов экономической деятельности и добропорядочности, выступают видовым объектом преступлений в сфере экономической деятельности[113].

§ 2. Непосредственный объект преступлений, предусмотренных статьями 174, 1741 УК РФ

Относительно непосредственного объекта преступлений, предусмотренных ст. 174, 1741 УК РФ, среди ученых также нет единства мнений. В. М. Алиев определяет его как общественные отношения, складывающиеся по поводу осуществления основанной на законе предпринимательской и иной деятельности; дополнительным объектом выступают интересы правосудия; факультативным – интересы потерпевших (физических лиц) и гражданских истцов (граждан, предприятий, учреждений или организаций)[114]. H. Н. Афанасьев[115] и Э. А. Иванов[116] непосредственным объектом легализации называют общественные отношения в сфере перераспределения материальных ценностей; Ю. Г. Васин – общественные отношения, обеспечивающие законный имущественный оборот[117]; А. Вершинин – общественные отношения, основанные на установленном порядке осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности, дополнительным – интересы правосудия[118]; Н. И. Ветров – отношения, регулирующие денежное обращение, и иные имущественные отношения в экономической деятельности, представляющей угрозу для экономической безопасности государства, стабильности финансовой системы и интересов правосудия, состоящих в недопущении уклонения от ответственности путем незаконного использования преступно нажитых средств[119]. Б. В. Волженкин определяет непосредственный объект легализации (отмывания) как общие принципы установленного порядка осуществления предпринимательской и иной экономической деятельности[120]; П. П. Глущенко и Ю. А. Лукичев – как общественные отношения, регулирующие кредитно-денежное обращение в сфере экономической деятельности[121]; В. С. Комиссаров – финансовые интересы государства[122]; A. П. Кузнецов – интересы государства в законном осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности[123]. B. В. Лавров непосредственным объектом легализации (отмывания) считает возникающие в обществе экономические отношения по поводу распределения материальных благ, дополнительным – интересы государства в области уголовного преследования, а факультативными – интересы общественной безопасности, когда легализация связана с организованной преступной деятельностью; имущественные интересы добросовестных приобретателей и обладателей материальных ценностей, которыми ранее завладели в результате совершения преступления[124]. Б. М. Леонтьев непосредственным объектом анализируемого преступления называет интересы экономической деятельности государства, связанные с финансовыми операциями или иными сделками в отношении денег или иного имущества[125]. Белорусский ученый А. И. Лукашов, анализируя преступление, предусмотренное ст. 235 УК Республики Беларусь (Легализация («отмывание») материальных ценностей, приобретенных преступным путем), определяет непосредственный объект как установленный порядок осуществления экономической деятельности и сделок с материальными ценностями[126]. С. В. Максимов пишет, что непосредственный объект легализации «сложный – общественные отношения, обеспечивающие законный имущественный оборот в целом и денежное обращение, в частности, а также честное предпринимательство»[127]. А. А. Марков непосредственным объектом считает интересы законной предпринимательской или иной экономической деятельности[128]; В. Е. Мельникова и И. Б. Осмаев – общественные отношения, регулирующие кредитно-денежное обращение в сфере экономической деятельности[129]; Г. М. Миньковский, А. А. Магомедов, В. П. Ревин – отношения, регулирующие денежное обращение и иные имущественные отношения в экономической деятельности[130]; В. И. Михайлов – установленный законодательством порядок совершения финансовых операций и других сделок с денежными средствами или иным имуществом и их использования для осуществления предпринимательской или иной экономической деятельности[131]. В. А. Никулина указывает, что основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 174 УК, «будут являться охраняемые законом общественные отношения, складывающиеся между различными субъектами экономической деятельности. Речь идет, в первую очередь, о стратегических экономических интересах государства в инвестиционной, финансовой, кредитно-денежной политике, а также законные интересы отдельных субъектов рыночных отношений, в том числе и государства, как равноправного участника экономической деятельности… Поскольку легализатор вначале преследует цель придания законного статуса доходам от преступной деятельности, то, естественно, при совершении соответствующих операций будет происходить сокрытие первичного правонарушения, своеобразное запутывание следов». Поэтому «дополнительным объектом при легализации будут выступать общественные отношения, складывающиеся при привлечении лица к юридической ответственности за совершенное первоначальное правонарушение, т. е. будут нарушаться интересы правосудия»[132]. О. Л. Педун полагает, что объектом легализации выступают охраняемые законом общественные отношения, складывающиеся между различными субъектами экономической деятельности[133]. А. И. Рарог объектом ст. 174, 174[134] УК РФ считает общественные отношения по использованию в экономическом обороте исключительно легально полученных доходов. И. В. Шишко и Г. Н. Хлупина непосредственным объектом состава преступления, предусмотренного ст. 174 УК РФ, считают охраняемые законом отношения по поводу организации и осуществления предпринимательской деятельности, а дополнительным объектом – интересы правосудия, так как легализация (отмывание) денежных средств и иного имущества направлена на воспрепятствование установлению действительного источника происхождения незаконно добытого имущества и, стало быть, противодействует отправлению правосудия[135]. На интересы правосудия в качестве дополнительного объекта легализации указывают В. М. Алиев[136] и А. А. Шебунов. Последний, кроме того, отмечает что если предметом преступления выступают оружие, боеприпасы, взрывчатые вещества, наркотические и психотропные средства, сильнодействующие и ядовитые вещества, то данное преступление посягает не только на те или иные экономические отношения и интересы правосудия, но и на общественные отношения, обеспечивающие общественную безопасность, здоровье населения, общественную нравственность[137]. На наш взгляд, здесь есть одна неточность: вещи, изъятые из свободного обращения, явившиеся предметом первоначального преступления (например, хищения), вряд ли будут считаться легализованными после совершения с ними каких-либо сделок, поскольку эти сделки изначально будут незаконны (как верно указывает А. Ф. Соколов, такие сделки будут подпадать под признаки преступлений, предусмотренных соответствующими статьями главы 24 УК РФ[138]; об этом же пишет В. И. Михайлов[139]). Б. В. Яцеленко непосредственным объектом называет общественные отношения, складывающиеся по поводу осуществления основанной на законе предпринимательской деятельности[140]. Н. А. Лопашенко непосредственный объект легализации определяет как общественные отношения, основанные на принципе запрета криминальных форм поведения в экономической деятельности[141].