Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль - Яков Ильич Гилинский
Устойчиво высок удельный вес лиц, совершивших преступления в состоянии алкогольного опьянения (68–78 % среди убийц, 75–81 % среди причинивших тяжкий вред здоровью и 60–78 % совершивших изнасилование). Доля совершивших преступления под воздействием наркотиков не превышает за отдельные годы 0,7–0,8 % (в среднем же – 0,2–0,4 %).
Неравномерно территориальное распределение тяжких преступлений против личности по регионам России.
Так, если средний по России уровень убийств (с покушениями) составлял в 1990 г. 10,5, то в Тыве он достиг 48,8; в Кемеровской области – 22,1; в Республике Саха (Якутия) – 21,2; в Иркутской области – 20,1. Свыше 15 этот показатель был в Бурятии, Республике Коми, Красноярском и Хабаровском краях, Томской, Тюменской, Читинской областях. С другой стороны, уровень ниже 7 был в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Мурманской области, Москве и Санкт-Петербурге. В 1998 г. при среднем по России уровне убийств 20,1, в Тыве он достиг 60,1 (в 1994 г. этот «рекордный» показатель составил в Республике 82,1); в Иркутской области – 41,1; свыше 30 – в Бурятии, Хакасии, Хабаровском крае, Кемеровской и Читинской областях. Самые низкие показатели (ниже 13) оказались в Башкортостане, Дагестане, Кабардино-Балкарии, Белгородской, Воронежской, Пензенской областях. В 2006 г. среднероссийский уровень убийств (с покушениями) составил 19,2. Максимальный уровень в этом году был в Эвенкийском АО – 86,8; Республике Тыва – 79,1; Корякском АО – 73,3; в областях Сахалинской – 43,3; Читинской – 40,5; Республике Бурятия – 40,3. Минимальный уровень – в республиках Дагестан – 9,2; Кабардино-Балкария – 5,7; в областях Белгородской – 9,9; Пензенской – 9,4.
Уровень умышленного причинения тяжкого вреда здоровью в 1990 г. в среднем по стране составил 27,7. В Тыве – 203,5 (в 1994 г. – 292,7); в Хабаровском крае – 59,6; в Кемеровской области – 59,0; в Иркутской области – 58,4; в Читинской области – 51,4; в Красноярском крае – 50,8; свыше 45 – в Бурятии, Свердловской, Томской областях. Минимальные показатели (ниже 12) – в Дагестане, Кабардино-Балкарии, Москве. В 1998 г. при среднероссийском показателе 30,8 уровень этих преступлений составил в Тыве 163,0; в Иркутской области – 66,7; свыше 50 – в Республике Алтай (57,5), Бурятии, Республике Саха (Якутия), Хакасии, Красноярском и Хабаровском краях, Еврейской АО, Кемеровской (58,6), Пермской, Сахалинской, Читинской (59,6) областях. Самые низкие показатели в 1998 г. (ниже 15) были в Дагестане (6,5), Ингушетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, Москве. В 2006 г. среднероссийский уровень – 36,0. Максимальный уровень – в республиках Тыва – 256,1 (!), Бурятия – 82,7; в областях Читинской – 100,2, Иркутской – 96,8; в Эвенкийском АО – 167,8; в Еврейской АО – 84,2. Минимальный уровень в республиках Ингушетия – 1,4 (!); Дагестан – 7,2; Северная Осетия – Алания – 9,8.
Уровень изнасилований (с покушениями) в 1990 г. в России составил 10,1; в Тыве – 56,8; в Кемеровской области – 17,34; в Чувашии – 16,8; в Пермской области – 16,1. Низкие показатели этого вида преступлений (ниже 6) отмечались в Дагестане (2,9), а также в Ивановской, Костромской, Мурманской областях, Москве и Санкт-Петербурге. В 1998 г. среднероссийский уровень – 6,1. В Тыве – 26,8; свыше 14 – в республиках Алтай, Коми, Удмуртия; ниже 4 – в Дагестане, Ингушетии, Северной Осетии, Белгородской, Владимирской, Мурманской, Пензенской областях, в Москве и Санкт-Петербурге. В 2006 г. средний уровень изнасилований – 6,2. Максимальный уровень – в республиках Тыва – 59,0; Алтай – 27,4; в Пермском крае – 15,0. Минимальный уровень – в республиках Ингушетия – 0,6; Северная Осетия – Алания – 3,1; в Мурманской области – 1,6.
В целом по тяжким насильственным преступлениям отмечается высокая криминальная активность в Приморском и Хабаровском краях, Восточной Сибири, в некоторых регионах Западной Сибири и Урала. Катастрофическими показателями характеризуется Тыва. Наиболее благополучными, по данным официальной статистики, являются регионы Северного Кавказа, ряд областей Центральной России, а также оба столичных мегаполиса.
Конкретные причины существенной неравномерности территориального распределения преступлений против личности требуют специального, углубленного изучения.[415] В общем виде они объясняются различиями в условиях жизни, особенностями демографического состава населения. Не исключено, что низкие показатели в республиках Северного Кавказа зависят от специфических форм социального контроля, когда общинные (этнические, клановые) отношения, во-первых, удерживают от крайних проявлений насилия, а во-вторых, неформальный контроль подменяет формальный, и случаи насилия не становятся известны правоохранительным органам.
Различен уровень насильственных преступлений в городах и сельской местности. Так, уровень (на 100 000 жителей соответствующих типов поселений) убийств в городах и поселках городского типа составил в 1990 г. – 9,0, в сельской местности – 14,6 (в 1,6 раза выше), в 1998 г. соответственно – 18,4 и 24,8 (в сельской местности выше в 1,3 раза), в 2005 г. соответственно – 14,6 и 25,3 (в сельской местности выше в 1,7 раза). Уровень причинения тяжкого вреда здоровью среди городского населения в 1990 г. составил 27,6, среди сельского населения – 27,9; в 1998 г. этот разрыв оказался более значительным: соответственно, 29,0 и 35,6 (в 1,2 раза); в 2005 г. соответственно – 39,2 и 42,8. Уровень изнасилований в 1990 г. в сельской местности (13,5) был в 1,5 раза выше, чем в городах и поселках городского типа (8,9), в 1998 г. – в 1,7 раза (уровни 8,8 и 5,1 соответственно), в 2005 г. – в 1,4 раза (уровни 5,8 и 8,1). Мы привели для иллюстрации данные лишь по трем годам (рассчитаны нами исходя из городского населения в 1990 г. – 109,2 млн человек, в 1998 г. – 107,3 млн человек, в 2005 г. – 105 млн человек, сельского – соответственно 38,8 млн, 39,4 млн и 38 млн человек), однако они отражают ситуацию в целом: уровень зарегистрированного насилия в сельской местности в России существенно выше, чем в городах (при значительно более высокой латентности преступлений на селе).
Существуют различные этому объяснения. С нашей точки зрения, во-первых, жители села традиционно решают возникшие межличностные конфликты с помощью физической силы. Во-вторых, выше уровень алкоголизации сельского населения, а, как ранее было показано, большинство тяжких насильственных преступлений совершается в состоянии алкогольного опьянения. Наконец, в-третьих, нельзя исключить обычного для сельских жителей более «простого», чтобы не сказать – пренебрежительного отношения к ценности жизни вообще («бог дал, бог и взял»; к медицинской помощи, особенно – квалифицированной, в условиях российских расстояний обращаться гораздо сложнее, чем горожанам; убийство домашних животных – на мясо – дело привычное и «наглядное» с детского возраста).
Распределение тяжких насильственных преступлений во времени также имеет свои закономерности. Они хуже изучены, чем пространственные различия. Лишь в качестве примера заметим, что, по нашим данным, в Ленинграде 80-х гг. минувшего столетия недельный максимум тяжких телесных повреждений и изнасилований приходился на субботу (соответственно, 21,5 и 20,9 % недельного количества),
