Владислав Уруков - Общее учение о векселе
Раскрытие общего юридического понятия векселя, не нашедшего определения ни в российском гражданском законодательстве, ни в Женевских вексельных конвенциях, имеет серьезное научное и практическое значение. Оно, по нашему мнению, возможно лишь путем членения понятия векселя на его составляющие и анализа этих составляющих с точки зрения гражданского права. При этом мы вовсе не касаемся чисто экономических теорий функций векселя и векселя как инструмента банковского или финансового права.
Как полагает автор, понятие «вексель» является собирательным и применительно к конкретным правоотношениям определяется по одному из пяти аспектов:
вексель – объект гражданских прав;
вексель – обязательство (правоотношение);
вексель – сделка;
вексель – юридический факт;
вексель – долговая расписка (документ).
Как объект гражданских прав вексель может быть ордерной ценной бумагой или может выступать в гражданском обороте не самостоятельно, а в составе других гражданско-правовых сделок (купли-продажи, мены, дарения и т. п.). На это нацеливает внимание также постановление Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 декабря 2000 года № 33/14 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с обращением векселей»[310], в п. 36 которого указано, что в тех случаях, когда одна сторона обязуется передать вексель, а другая обязуется уплатить за него определенную денежную сумму (цену), применяются нормы купли-продажи, если законом не установлены специальные правила (п. 2 ст. 454 Кодекса).
Вексель как обязательство простого и переводного векселя, по мнению автора, можно охарактеризовать следующим образом. Прежде всего, особенностью вексельного обязательства является его субъектный состав: в вексельном обязательстве всегда выступает только один кредитор, а на стороне должника – как основной должник, так и второстепенные должники. Простой вексель как обязательство – это безусловное обещание уплатить определенную сумму конкретному лицу в определенный срок, что следует из ст. 75 Положения о переводном и простом векселе (далее – Положение). Переводный вексель как обязательство – это предложение безусловно уплатить определенную сумму конкретному лицу в определенный срок в пользу третьего лица (ст. 1 Положения).
Другое значение векселя – сделка. Когда в обороте имеет хождение конкретный вексель, то это означает, что между отдельными субъектами заключена сделка, они являются обладателями соответствующих субъективных юридических прав и обязанностей. Отношения этих субъектов регулируются нормами гражданского и вексельного законодательства.
Вполне можно согласиться с ученым И. В. Рукавишниковой, выделившей специфический вид правоотношений – вексельные правоотношения[311]. Как справедливо утверждает исследователь, «к категории правоотношений, возникающих по поводу векселя, относятся отношения, складывающиеся между участниками вексельной сделки (векселеучастниками) – векселедателем, векселедержателем, авалистами, индоссантами, акцептантами и др. Данный вид правоотношений регулируется нормами вексельного законодательства, т. е. имеет специфический правовой режим»[312]. Хотелось бы добавить, что вексельное правоотношение и есть вексельное обязательство.
И, наконец, вексель – юридический факт, поскольку порождает, изменяет, прекращает вексельные правоотношения. К примеру, утрата или уничтожение векселя прекращают по общему правилу все вексельные правоотношения, т. е. вексельное обязательство в целом.
Вексель как один из юридических фактов наличествует при заключении договора займа (ст. 815 ГК РФ).
На это также указывает сложившаяся судебно-арбитражная практика. К примеру, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ № 4863/97 от 16 декабря 1997 года постановил: «…согласно ст. 815 ГК РФ вексель удостоверяет обязательство займа»[313].
В определенных случаях вексель выступает долговым обязательством (или долговой распиской). Например, должник, подтверждая свое денежное обязательство перед кредитором, выдает последнему вексель.
Вексель как юридический факт также наличествует в самих вексельных отношениях. Если нет векселя (вексель не выдан и не принят), то не могут возникнуть обязательства последующих индоссантов, авалиста, посредника и т. п. Следовательно, само основное вексельное обязательство является правопорождающим фактом для других вексельных отношений. Таким образом, само обязательство (векселедатель (переводного) – акцептант; векселедатель (простого) – первоприобретатель) служит юридическим фактом, в силу которого возникают, изменяются или прекращаются вексельные правоотношения. Например, в силу обязательства (договора) между векселедателем (переводного) и акцептантом у последнего возникает обязанность, безусловно, произвести платеж по данному векселю векселедержателю. У векселедержателя возникает субъективное право требования по векселю или удовлетворения по векселю с момента акцепта переводного векселя, т. е. возникает обязательство, в силу которого акцептант обязуется совершить платеж по векселю, а векселедержатель – принять платеж по векселю. Участниками данного правоотношения являются два субъекта: акцептант и векселедержатель. Но данное правоотношение возникает только при наличии основного (первоначального) обязательства между векселедателем (переводного векселя) и акцептантом. Понятие векселя нельзя раскрыть, не исследуя присущие одновременно только ему свойства: безусловность, абстрактность и формализм. В литературе в редких случаях высказываются предположения о наличии у векселя четвертого свойства – простоты[314]. Ф. А. Гудков раскрывает свойство простоты векселя следующим образом: «представляется, что простота будет соблюдена, если в тексте предложения (обещания) хотя и будет упомянута сделка, в результате которой был рожден вексель, но не будет указано на причинно-следственную связь между возникновением либо прекращением вексельной юридической обязанности у плательщика и возникновением либо прекращением прав или обязанностей по этой сделке»[315]. В данной формулировке, по нашему мнению, фактически речь идет об одной из черте абстрактности. Следовательно, на наш взгляд, нет никакого смысла выделять четвертое свойство векселя – простоту, поскольку, во-первых, это понятие входит в более широкую категорию – абстрактность; во-вторых, действующее российское вексельное законодательство не выделяет простоту как одно из свойств векселя; в-третьих, нормы вексельного законодательства не позволяют выделить однозначно простоту как отдельное свойство векселя. Останавливаясь на этих свойствах векселя, нельзя не отметить, что среди дореволюционных и современных российских правоведов нет однозначного подхода к раскрытию этих свойств. Отчасти это объясняется тем, что такие понятия, как безусловность, абстрактность, формализм, также не раскрыты ни Женевскими вексельными конвенциями, ни российским гражданским и вексельным законодательством. Более того, судебная и судебно-арбитражная практика странным образом обходит эти проблемы, считая, видимо, что это дело ученых-теоретиков.
Если именные и ордерные ценные бумаги не вызывают больших затруднений для должника по определению владельца такой бумаги, то бумаги на предъявителя и бланковые векселя имеют свои особенности. Так, на противоречивость сущности ценных бумаг указывает профессор Ф. К. Савиньи: «Одно признает настоящим кредитором собственника бумаг, откуда следует, что всякое осуществление права сопряжено с доказательствами приобретения собственности… По другому, прямо противоположному, мнению, основанием права кредитора служит фактическое владение (detentio) независимо от юридических свойств самого владения. Здесь, наоборот, практическое осуществление весьма легко, зато юридическая сторона вызывает сильное сомнение…»[316].
Далее профессор Ф. К. Савиньи задается вопросом: где же истинная середина между крайними мнениями? На данный вопрос он отвечает следующим образом: «Примирение всех этих различных интересов достигается следующим взглядом на сделку. Настоящим кредитором следует считать собственника бумаги, но факт владения всегда предполагает собственность. Презумпция собственности имеет двоякое значение. Со стороны владельца значение ее в том, что последний осуществляет все права собственника, пока не последует протест, который может повести к процессу и к доказательству преимущественного права другого лица… Со стороны должника значение презумпции в том, что ему принадлежит абсолютное право совершить уплату всякому фактическому владельцу и тем самым освободиться совершенно на будущее время от требований другого лица, доказывающего свое лучшее право…»[317]. Из правила Ф. К. Савиньи делает одно только исключение: «Но из того, что должнику принадлежит такое безусловное право, вовсе не следует, что он может им пользоваться при всех обстоятельствах безразлично: в сомнительных случаях допустить этого нельзя. Например, если до совершения платежа лицо, заявляющее о непроизвольной утрате владения, объявляет об этом должнику, то последний обязан прямо отказать владельцу в платеже, предоставляя сторонам выяснить путем процесса, которому из них в действительности (а не по презумпции) принадлежит собственность»[318]. Точка зрения профессора Ф. К. Савиньи, на наш взгляд, является справедливой и точной, она имеет место в современном гражданском праве в видоизмененной форме (ст. 147 ГК РФ) для разрешения гражданско-правовых споров по ценным бумагам, но в более жесткой форме. К примеру, п. 2 ст. 147 ГК РФ не содержит норму правовых последствий в случае заявления об утрате бумаги, т. е. и в этом случае должник обязан исполнить по бумаге. По мнению автора, абстрактность обязательства по ценной бумаге, в том числе по векселю, можно выразить следующей формулой: «Предъявителю ценной бумаги должник обязан совершить безусловно (без каких-либо условий или формулировок и независимо от межличностных отношений) действия, предписанные на самой бумаге (платы, предоставление какого-либо имущественного эквивалента, материального и иного блага и т. п.)».
