Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России - Штефан Кирмзе
В большинстве случаев выезды длились одну-две недели, но в наиболее отдаленных регионах проводились и более длительные заседания — до месяца. Например, в 1884 году Министерство юстиции было проинформировано о том, что за предыдущие два года в Казани состоялось 20 заседаний суда присяжных, в то время как в небольших уездных городах губернии было проведено 65 заседаний547. В крупных уездах, таких как Чистопольский, ежегодно проводилось от трех до четырех продолжительных заседаний окружного суда548. В Крыму выездные сессии проходили даже за пределами уездных столиц, например в купеческих городах Бахчисарай и Карасубазар549. Зафиксированы также регулярные поездки в села, иногда в несколько сел в один и тот же день550.
Размах таких выездов не оставался незамеченным, и некоторые небольшие города даже специально просили судей включить их в список посещаемых в ходе выезда населенных пунктов или вообще изменить маршрут. Менее чем через год после открытия Симферопольского окружного суда большое количество жителей Армянского Базара, небольшого городка в северо-западных степях недалеко от уездной столицы и Перекопского перешейка551, направили запрос в окружной суд. Письмо подписали около восьмидесяти человек, подавляющее большинство из которых были армянами552. От имени всех жителей Армянского Базара они просили, чтобы в будущем заседания суда проводились в их городе, а не в столице уезда553. Просьба была отправлена всего через день после того, как в Перекопе завершилась длительная выездная сессия, продолжавшаяся почти три недели. Во время сессии у выездных судей возникли трудности с поиском жилья и подходящих помещений для проведения судебных заседаний. В итоге с них взяли 137 рублей за неудобное помещение, а местное земство отказалось покрыть расходы554. Узнав об этом, купцы Армянского Базара решили воспользоваться случаем. Они сформулировали свою просьбу в нравственных категориях, критикуя перекопское «общество» и утверждая, что хотят «смыть пятно несочувствия к Новому Суду»555. Затем они выступили с заманчивым предложением: если суд решит в будущем проводить заседания в Армянском Базаре, то они не только предоставят сухие и удобные помещения как суду, так и судьям на время заседаний, но и сделают это бесплатно556.
Вряд ли этот поступок был проявлением альтруизма. Учитывая напряженность переговоров по поводу арендной платы в Казани и других городах, маловероятно, что купцы Армянского Базара добровольно отказались от доходов в угоду государству. Тем не менее, как жители одного из ключевых торговых центров Крыма, они, несомненно, видели преимущество в регулярных визитах независимого суда. Судебная реформа породила надежды и ожидания, и теперь люди хотели лицезреть обещанные результаты своими глазами. Просьба была удовлетворена. 2 сентября 1870 года Симферопольский окружной суд постановил провести следующую выездную сессию по Перекопскому уезду в Армянском Базаре557.
ПЕРВЫЕ ТРУДНОСТИ
Хотя у новых судов и было немало сторонников, они столкнулись с рядом трудностей. Идея быстрого преобразования правовой системы была привлекательной, но ее осуществление оказалось довольно сложным.
Начнем с того, что, несмотря на решительность, с которой проводились реформы, переход от старой системы к новой был совсем не таким гладким, как надеялись реформаторы. Ревизия, проведенная Кони осенью 1870 года, зафиксировала задержки и упущения в работе дореформенной судебной системы Казанской губернии, например дела об убийствах, о которых забывали после того, как подозреваемых брали под стражу несколькими годами ранее558. В Крыму также были обнаружены уголовные дела, которые дореформенные суды сперва рассматривали в течение 15 лет, а затем приговаривали обвиняемых к ссылке и каторжным работам, хотя доказательств их вины практически не было559. Одной из задач нового суда было рассмотрение таких дел и отмена несправедливых приговоров. Хотя в последующие годы подобных нарушений стало меньше, они не исчезли. Отчасти причиной тому была сохраняющаяся разнородность административных и судебных учреждений и, как следствие, неопределенность в вопросах юрисдикции.
В качестве примера можно привести дело татарского преступника Хисамутдина Мукаева. В апреле 1870 года администрация Казанского военного округа обратилась к губернатору с просьбой разобраться в этом деле. В администрации интересовались, где и как следует предать суду бежавшего с каторги Мукаева. В ответ губернаторская канцелярия начала расследование560. Выяснилось, что в 1857 году дореформенная Казанская палата уголовного суда приговорила Мукаева за вооруженный грабеж к 70 ударам плетьми, клеймению и 12 годам каторжных работ в Сибири561. Однако по пути к месту заключения Мукаеву удалось бежать. Вернувшись в родные края, он снова был пойман в 1859–1860 годах562. Его поместили под стражу в тюрьму, где он находился последующие десять лет. Узнав о деле в 1870 году, губернаторская канцелярия постановила, что Мукаева как беглеца должен судить военный суд. Военной администрации было рекомендовано немедленно разобраться в деле, при этом подчеркивалось, что Мукаев находился под стражей уже 11 лет563. Однако окружной суд заявил, что дело находится в его юрисдикции, поскольку Мукаев обвиняется не только в бегстве, но и в поджоге, грабеже и конокрадстве. В результате дело было передано на рассмотрение суда присяжных, который состоялся лишь в 1873 году564. Таким образом, институциональная реформа, неопределенность судебной юрисдикции и отсутствие межведомственных контактов привели к тому, что обвиняемый просидел под стражей в общей сложности 14 лет.
Эти и другие трудности периода правовых преобразований стали предметом обсуждения в юридических журналах и специализированных газетах. Один из таких докладов был опубликован в конце 1860-х — начале 1870‐х годов в газете «Судебный вестник», где обсуждались проблемы правовых изменений. Эта либеральная газета, издававшаяся под эгидой Министерства юстиции с 1866 года и редактором которой в 1868–1871 годах был бывший казанский профессор права Чебышев-Дмитриев, получала множество отчетов от практикующих на местах юристов, в том числе и от начинающих мировых судей. Один из таких отчетов был составлен в сентябре 1869 года ученым Илиодором Износковым, который тремя месяцами ранее стал мировым судьей в Казани565. Он рассказал читателям о большом
