Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России - Штефан Кирмзе
За несколько месяцев до открытия окружного суда Скарятин уже жаловался прибывшему в Казань незадолго до этого Анатолию Кони, первому прокурору суда, что новые юристы не проявляют к нему должного уважения. Министр юстиции лично предупредил Кони, который впоследствии стал одним из самых известных юристов империи, что ему будет очень трудно со Скарятиным: «Ему новый суд будет поперек горла»532. Действительно, Кони обнаружил, что губернатор возмущен тем, что новые юристы стоят выше него и «его» полиции: «И я для господина прокурора трудился? — недоверчиво спросил он. — Какой же я после этого начальник губернии?»533 Летом 1870 года он сообщил молодому Кони, что после года работы временной судебной палаты он готов уйти в отставку. И он сам, и местная администрация уже устали от новых независимых юристов, которые отказывались выполнять их приказы, вместо этого выдвигая свои собственные требования.
Хотя губернатор и передумал подавать в отставку, он был единственным неюристом, принявшим участие в праздничном обеде после церемонии открытия суда в ноябре 1870 года. Как оказалось, юристам пришлось платить за обед из своего кармана, поскольку местная элита не стала оплачивать расходы:
Обед этот устроен был членами судебного ведомства на собственный счет. Городское сообщество, столь тароватое в других случаях, на этот раз не заблагорассудило почтить обедом открытие новых судов534.
Мемуары А. Ф. Кони подтверждают, что казанское общество тяжело воспринимало рвение и увлеченность тех, кто работал в новых судах. Несколько человек выразили ему свое удивление, когда увидели, что в кабинетах здания суда после полуночи горит свет: «Им было неведомо и непонятно то восторженное настроение, с которым молодые судебные деятели приступали к святому делу реформы»535.
Однако помимо некоторого идеализма, юристы имели и материальные причины для участия в этом «святом деле». Поскольку реформированная судебная система открывала возможности для карьерного роста, такие города, как Казань, привлекали молодых юристов. Бывший городской голова Казани, Дьяченко, который впервые приехал в Казань еще молодым юристом и принял участие в подготовке нового суда, вспоминал, что после завершения реформы все вакансии в Казанском окружном суде были немедленно заполнены536. Это сильно огорчило Дьяченко: в то время у него не было связей в Казани, и поэтому накануне открытия он не мог рассчитывать на работу в новом суде. И все же удача была на его стороне. Назначенный председателем гражданского отделения судебной палаты известный харьковский юрист Андрей Ильяшенко не смог вовремя приехать в город, и после того, как он до полуночи не успел сообщить телеграммой имя своего будущего секретаря, Дьяченко был назначен на эту должность.
В Казани и Симферополе многие были в восторге от новой судебной системы. Скептицизм старой элиты, включая губернатора Скарятина и высшие эшелоны казанского общества, мало что мог изменить. Церемонии открытия превратились в праздничные общественные мероприятия, а вскоре и сами судебные заседания приобрели огромную популярность. Публичные обсуждения частной жизни людей и риторические перепалки между обвинением и защитой являлись отличным театрализованным развлечением, часто вызывавшим эмоциональный отклик у зрителей537. То, что дворяне, мещане и крестьяне были равны перед судом, особенно способствовало массовой популярности заседаний, поскольку жизнь людей из высшего общества и местных знаменитостей вдруг оказывалась достоянием широкой публики.
Когда 12 июля 1869 года новая (временная) палата собралась на свое первое заседание, в главном зале суда Казани не было свободных мест538. В последующие месяцы и годы уголовные процессы были особенно любимы публикой. В сентябре 1869 года местная пресса сообщила, что зал суда был переполнен на каждом из предыдущих заседаний по уголовным делам539. Вход в зал по билетам происходил не только в особых случаях, таких как процесс Засулич в Санкт-Петербурге, но и при рассмотрении множества обычных дел в провинциальных городах. Например, на процесс, где дворянин обвинялся в убийстве армейского офицера низшего ранга, «стремились в суд массы для получения входных билетов на заседание» и «успевшие в том совершенно наполнили зал»540. Такой интерес и спрос не ограничивался зрелищными процессами. Посещение суда стало общественным мероприятием. По свидетельству В. Р. Завадского, служившего помощником прокурора Казанской судебной палаты с 1870 по 1873 год, люди заполняли даже коридоры, а в некоторых случаях приходилось ставить дополнительные кресла непосредственно рядом с обвиняемыми541.
В этой обстановке люди, не теряя времени, обращались с исками в новые судебные инстанции, в том числе и к мировым судьям. Как было отмечено в одной из главных казанских газет, «дня через два после вступления судей в должность [люди] начали к ним обращаться за разбирательством»542. Что касается судебных следователей, то поначалу казалось, что они оправдывают народный интерес. Когда Кони провел ревизию судебных следователей после первого года работы, он обнаружил, что в основном это были «добросовестные, знающие и трудолюбивые» люди; во всей Казанской губернии пришлось уволить только двоих543. К тому времени должность судебного следователя стала настолько привлекательна, что Кони даже был вынужден сократить одного компетентного следователя, чтобы отдать эту должность кандидату, поддержанному петербургскими покровителями544.
Интерес к новым судам быстро распространился и за пределы губернских центров. Жители небольших городов и деревень обычно узнавали новости на рынке или через волостную администрацию. Владевшие грамотой зачитывали публичные объявления и важнейшие новости в волостном центре545. В 1860‐х годах российская пресса существенно расширила свой охват. Подробное освещение судебных заседаний вызывало у читателей интерес. Некоторые исследователи утверждают, что освещение процессов в пореформенных судах позволяло читателям участвовать в судебных разбирательствах будто бы в роли присяжных и самим устанавливать для себя критерии справедливости546. Что еще важнее, в результате судебной реформы население стало принимать большее участие в работе судов, а жители сел и пригородов начали регулярнее взаимодействовать с правовой системой. В то же время через мировых судей, которые избирались земскими собраниями и к которым многие крестьяне относились скептически, проходил нескончаемый поток дел — часто жаловались, что дел было слишком много, — а большинство крестьян были включены в списки присяжных заседателей. С годами многим сельским жителям довелось отстаивать свои интересы в суде или служить в качестве присяжных.
Подобное участие населения было обусловлено не только новыми обязанностями, но и более широким спектром возможностей. В Казани и Симферополе окружной суд заседал на регулярной основе, проводя ежемесячные сессии продолжительностью от восьми до двенадцати дней, в ходе каждой рассматривалось
