Анатолий Кони - Собрание сочинений в 8 томах. Том 5. Очерки биографического характера
Любя адвокатуру и стремясь упрочить в сознании читателей взгляд на нее как на общественное служение, в ряде статей Арсеньев указывал на достоинства и недостатки иностранных адвокатур («О современном состоянии французской адвокатуры», «Преобразование германской адвокатуры», «Французская адвокатура, ее сильные и слабые стороны»). Но и уголовный процесс вообще привлекал его особое внимание. Его книги «Предание суду и дальнейший ход уголовного дела» (1870 г.) и «Судебное следствие» (1871 г.) под скромным названием «практических заметок» представляют собою первое по времени и чрезвычайно полезное до сих пор — по ясности, последовательности и твердости проводимых в нем начал истинного правосудия— руководство для всякого судебного деятеля, которому покажется недостаточным замкнуться в тесный круг статей Устава уголовного судопроизводства, разъясняемых краткими тезисами из кассационных решений. Да и последние решения встретили в нем чуткого и отзывчивого толкователя. Внутренняя хроника «Вестника Европы» содержит множество отзывов и замечаний его по всем выдающимся вопросам уголовного процесса, возникавшим в практике нашего кассационного суда. И в них и в книгах своих Арсеньев не является исключительно панегиристом Судебных уставов, ослепленно держащимся за каждую их букву, за всякую в них «опечатку», нарушающую проникающий их дух или идущую вразрез с справедливыми требованиями жизни. Поэтому он зачастую, как и в специальной области адвокатуры, предлагает такие необходимые улучшения в уголовном процессе, до которых наше тяжкодумное законодательство не додумалось до сих пор или которые оно осуществило гораздо позднее и односторонне, и горячо вооружается против мертвящего применения узкого смысла статей Устава, в забвении животворящего их духа уважения к человеческому достоинству и милосердия. Заботой об ограждении обвиняемого от ненужных страданий, от праздного и вместе властного любопытства судебных органов, дающего пищу больной и злорадной любознательности толпы, желанием широкого предоставления ему защиты и средств оправдания, убежденным отстаиванием действительной и ненарушимой, по произвольным распоряжениям, публичности отправления правосудия проникнуты проводимые Арсеньевым, настойчиво и неизменно, взгляды. Ни одно из явлений судебной жизни, затрагивающее в каком-либо отношении общественный интерес, не пройдено им молчанием, не будучи разобрано подробно и отмечено в своей «девиации» от закона и нравственных требований Судебных уставов. Приемам народившегося в 1866 году русского судебного красноречия посвящено им в 1888 году критическое исследование, весьма ценное, особливо в наше время, когда труд и ораторское саморазвитие стали у нас нередко заменяться развязным усердием и самолюбованием и когда забывается, что нравственный долг судебного оратора состоит прежде всего в осторожном и умеренном обращении со словом, делая последнее слугою лишь глубокого убеждения, а не красивой формы. Оставив адвокатуру в 1874 году и сделавшись товарищем обер-прокурора гражданского кассационного департамента, Арсеньев, приняв деятельное участие в 1880 году в ревизии сенатором Шамшиным Саратовской и Самарской губерний, в 1884 году вновь вступил на самый краткий срок в присяжные поверенные, чтобы поддерживать иск города Петербурга к обществу водопроводов, уклонявшемуся от устройства фильтра. Дело касалось существенных интересов населения и возбуждало оживленные споры в общественных и юридических кружках. Одержав вместе с М. М. Стасюлевичем победу, Арсеньев навсегда сошел с арены практической судебной деятельности. Но ему пришлось еще послужить судебному делу в неоднократных докладах своих в Петербургском юридическом обществе, где он долгое время был товарищем председателя, а также в качестве члена комиссии о пересмотре законоположений по судебной части, созванной статс-секретарем Муравьевым и очень быстро, вопреки первоначальному плану обратившейся в послушное орудие для перестройки Судебных уставов в смысле искажения их основных начал с внешним улучшением некоторых частичных подробностей. В этой комиссии Арсеньев присоединил свой голос к немногим сторонникам старых Судебных уставов и, где мог, поддержал их своею эрудицией и убедительным словом в защите одного из благороднейших приобретений русской гражданственности, перенеся затем эту поддержку на страницы «Внутреннего обозрения» «Вестника Европы». Здесь поместил он, между прочим, в 1896 году горячую защиту суда присяжных против развязных и раздутых нападений на него, шедших от лиц судебного ведомства — гг. Дейтриха и сенатора Закревского, вдруг ставшего противником этого суда в забвении своего прежнего служения ему пером и словом. Веское слово Арсеньева, без сомнения, не осталось без влияния на решение комиссии статс-секретаря Муравьева, состоявшееся, в конце концов, в пользу суда присяжных.
С марта 1880 года Арсеньев действовал неизменно и неустанно, в качестве публициста в самом широком смысле слова, разделяя тревоги, упования и «упрямство» редакции «Вестника Европы», которая столько лет, каждый месяц, клала свою темно-красную книжку, как маленький кирпич, в медленно и трудно воздвигаемое здание общественных прав и самосознания. Ему главным образом пришлось составлять «Внутреннее обозрение» и значительную часть «Общественной хроники» в те годы, когда в руководящих общественных сферах и во влиятельных органах печати великие реформы Александра II были провозглашены пагубным заблуждением с его стороны и когда целью всех мероприятий и законодательных актов рекомендовалось поставить усиление власти как таковой, без всяких соображений об ее источнике и назначении. В эти именно времена началось у многих поспешное отречение от вынесенных из шестидесятых годов взглядов, сопровождаемое ироническим отношением к последним и услужливым проведением в жизнь учреждений, заимствовавших из времени реформ лишь название или скорлупу, наполненную совершенно иным содержанием. Можно было, конечно, ввиду крушения того, что было дорого, отдаться специальным исследованиям, уйдя в область искусства и критики или в «даль времен» и довольствуясь сознанием, что не участвуешь в походе против недавнего прошлого и в торжествах по поводу совершаемых над ним «побед и одолений». Но Арсеньев всею своею работою в «Вестнике Европы» показал, что стих поэта — «не иди в стан безвредных, когда полезным можешь быть» — для него не пустое слово. Не было общественного явления или нового закона, не было проекта или статьи, отражавших на себе веяние времени, которые не встретили бы спокойной по тону и глубоко содержательной по смыслу критики и отповеди с его стороны. Как опытный хирург, не волнуясь и веруя в верность свое" го диагноза, рассекал он здоровые по виду оболочки того, в чем хотели видеть salus rei publicae, и блестящий, острый нож его анализа обнаруживал под ними гнилые места и язвы своекорыстных и грубых побуждений или лицемерных вожделений. Нет возможности перечислить в кратком очерке, хотя бы и в общих чертах, те вопросы, которых он касался в течение более чем тридцати лет, но можно с полною уверенностью сказать, что за это время многочисленные читатели «Вестника Европы» привыкли встречать каждый месяц в его лице испытанного друга, который разъяснит им многое в пестрой и обманчивой действительности, удержит их от той распространенной у нас лени ума, которая зовет к примирению со многим в этой действительности по неохоте или непривычке к напряженному анализу, поддержит своими неизменными напоминаниями о вечных требованиях человеческого духа и справедливости sursum corda [24] в их душе по отношению к вопросам свободы совести и слова, земского и городского самоуправления, справедливых потребностей иноплеменников, народного хозяйства, просвещения и законодательства. Обширные его знания, воспоминания, вынесенные из судебной деятельности, и данные, собранные при ревизии, нашли здесь особенно плодотворное применение. Сознавая, что одно утверждение, хотя бы и весьма красноречивое, не есть еще доказательство, он все, что утверждал, всегда подкреплял рядом доказательств, в которых история, статистика и политические науки подают друг другу руку на защиту лучших помыслов и приобретений человечества в практическом их применении к России. Некоторые статьи Арсеньева, бывшие вместе с тем предметом докладов в Юридическом обществе (например, «Вопрос о слиянии властей на низшей ступени государственного управления» — в 1886 и 1887 гг., «Сословное начало в местном самоуправлении» — в 1887 г.), представляют, помимо жизненного содержания, своего рода исторические исследования, из которых слышится не только справедливый голос судьи, но и вещий голос вдумывающегося в будущее своей родины гражданина. С научными и историческими данными в руках выступал он против тех невежественных и близоруких политиков, которые с настойчивой самоуверенностью думают, что история начинается с ними, и забывают прекрасное изречение Бисмарка о том, что разрушительные перевороты, глубоко потрясающие общественный быт, почерпают свою силу не в отвергнутых крайних требованиях меньшинства, а в неудовлетворенных справедливых желаниях большинства.
