Анатолий Кони - Собрание сочинений в 8 томах. Том 5. Очерки биографического характера
В разнообразном применении своих духовных сил Арсеньев является публицистом, критиком, юристом и общественным деятелем.
Когда было начато осуществление судебной реформы в 1866 году, он поступил в присяжные поверенные округа Петербургской судебной палаты и пробыл в этом званий восемь лет, почти постоянно занимая место председателя Совета. Первые годы существования у нас адвокатуры ставили пред лучшими представителями этого сословия обширную, трудную и нравственно ответственную задачу. Им приходилось сразу стать между соблазном быстрого обогащения и легко возбуждаемым недоверием непривычного к новому учреждению общества, — пред необходимостью вырабатывать одновременно и приемы адвокатской техники, и правила адвокатской этики. Между людьми, понявшими эту задачу и разрешившими ее так, «чтобы другим, на то глядучи, повадно было так делать», бесспорно, первое место принадлежит Арсеньеву — и не только в практической его деятельности — ка К защитнику в делах уголовных и поверенному на суде гражданском, — но и в теоретических основоположениях этой задачи, как руководителю занятий Совета и автору «Заметок о русской адвокатуре (С.-Пб., 1875 г.)». В "свою личную адвокатскую деятельность он внес глубокое благородство и чистоту приемов и такое безусловное стремление к изысканию и разъяснению прежде всего истины в деле, что светлое воспоминание об этом до сих пор не изгладилось у тех, кто имел случай или обязанность состязаться с ним в судебных прениях или быть их свидетелем. Полное спокойного достоинства отношение к суду, к свидетелям и экспертам во время судебного заседания сменялось у него сдержанным одушевлением во время судебных прений, причем быстро льющаяся речь (по отзывам стенографов, он говорил скорее всех других судебных ораторов) его чужда была всяких эффектов, но производила всегда сильное впечатление. Глубокие юридические познания его, изящная простота его приемов и поучительная чистота в исполнении им своих адвокатских обязанностей обращали судебные заседания с его участием в своего рода нравственное и вместе с тем часто богатое по научной разработке юридическое поучение. Недаром ему всегда приходилось, по старой французской поговорке, «avoir l’oreille du tribunal» [22]. Изустное слово всегда плодотворнее писаного: оно живит слушающего и еще более — говорящего. Личный темперамент настойчиво и властно выражается в способе говорить. «Parler, — по верному замечанию Анатоля Франса, — c’est se donner, — bien parler— c’est se donner genereusement et tout entier»[23]. И Арсеньев отдавался своим блестящим словом вполне и нераздельно тому высокому, по назначению своему, делу, которому он служил. Прилагая к исполнению своих обязанностей соединенную силу трудолюбия и самой строгой добросовестности, он дал возможность гласному суду в Петербурге, в первые годы его существования, явить пример вполне устного суда и притом по самым сложным делам. Его участие в больших уголовных процессах, разбиравшихся с присяжными, дало впервые прокурорам, дорожившим, в те незабвенные для судебного ведомства годы, действительным осуществлением начал устности и непосредственности в изучении и разработке доказательств, возможность почти совершенно упразднить утомительное и бесцветное чтение протоколов осмотров, показаний отсутствующих свидетелей, различных документов, писем и т. п., заменив это живым изложением лишь того, что прямо относилось к делу. Память и внимание Арсеньева, в связи с его отношением к обязанностям защитника, обеспечивали вполне верность такого изложения и им и его противником по судебному состязанию. Быстрота в производстве дела, исключавшая излишнюю утомляемость присяжных, и взаимное уважение сторон от этого только выигрывали, а существо дела становилось ярче и нагляднее.
Под его председательством Совет стремился создать из адвокатуры общественную силу, достойную быть дополнением и опорою магистратуры, предъявил ряд настойчивых ходатайств об исполнении требований Судебных уставов относительно организации сословия присяжных поверенных, боролся, как мог, против введения вредного и понижающего правильное понятие об адвокатуре учреждения частных поверенных и выработал целый ряд постановлений, устанавливающих этические требования, тесно связанные с существом деятельности адвокатуры как представительницы общественного служения. В связи с этим Совет, при деятельном участии и труде Арсеньева, определил свои судебные и административные функции, объем своей подсудности и характер тех отдельных поступков и целого поведения, которые исключают возможность пребывания в составе организованной адвокатуры лиц, не соответствующих ее задачам или нравственному строю. За время пребывания его в составе Совета по нравственным соображениям было отказано в приеме в присяжные поверенные 24 лицам, но и по отношению к уже принятым в сословие Совет высказал, что самый факт принятия кого-либо в присяжные поверенные еще не накладывает на все его предшествовавшие деяния «покров забвения», и, если впоследствии откроется что-либо, бывшее неизвестным Совету и возбуждающее основательное сомнение в добросовестности принятого и в правильном понимании им обязанностей своего звания, то на Совете лежит долг удалить такое лицо из среды, с которою оно нравственно не может иметь ничего общего. «Заметки о русской адвокатуре» не утратили своего значения и ценности и до настоящего времени. Они содержат в себе прочно мотивированные указания на такие реформы в адвокатуре, которые осуществлены лишь недавно и отчасти (например, повсеместное открытие Советов присяжных поверенных при всех судебных палатах) или еще вовсе не осуществлены (например, упразднение частной адвокатуры, уменьшение срока занятий для права быть присяжным поверенным, безусловное требование от адвоката высшего юридического образования). В них выставлены и развиты необходимые устои деятельности русского адвоката, с богатыми справками из судебной жизни и организации адвокатуры в Западной Европе и со ссылками на взгляды выдающихся иностранных юристов-практиков. Ратуя за корпоративное устройство адвокатуры, доказывая, что сословие присяжных поверенных имеет такое же преимущество пред совокупностью частных ходатаев, как органическое целое пред отдельными частицами, ничем не соединенными между собою, автор дает верную и справедливую оценку всем нападкам на «софистов XIX века» и сатирическому над ними глумлению, предпринятым в середине семидесятых годов в забвении той постоянной и бескорыстной работы, которую, нередко с большим напряжением сил, приходилось и приходится нести русской адвокатуре, защищая подсудимых по назначению от суда в огромном числе дел, между которыми политические процессы не могли не отражаться сильнейшим образом даже на здоровье и нервах защитников. Блестящею аргументациею опровергает он все нарекания на якобы узурпаторскую власть, а в сущности лишь самодеятельность Совета присяжных поверенных (стоит указать в этом отношении на мастерскую защиту права Совета подвергать ищущих звания практическому экзамену, против чего заявлялось, что такие испытания незаконны, излишни, неприличны, унизительны и вредны), — твердо устанавливает как принцип ответственности адвоката пред корпорациею не потерю доверия в каком-либо отдельном случае, а потерю права на доверие, — разбирает множество сложных вопросов адвокатской этики (между прочим, жгучий в половине семидесятых годов вопрос о дозволительности адвокату, под видом акционера, выступать в качестве оратора за большинство или меньшинство в общих собраниях акционерных обществ), указывая условия, при которых из адвокатов могут выработаться общественные деятели в лучшем смысле слова, а не риторы, софисты и говоруны, роняющие авторитет судебного слова, — и, наконец, преподает ряд в высшей степени важных, — ныне, быть может, еще более необходимых, чем во время появления в свет «Заметок», — правил о способах и приемах ведения судебного состязания. Проникнутые возвышенным взглядом на условия отправления правосудия и преобладанием нравственных начал, опирающиеся на примеры, взятые из вдумчивого опыта восьмилетней деятельности, эти правила служат не только руководящим напутствием лицам, посвящающим себя адвокатуре, но и практическим комментарием к Судебным уставам для всех, идущих на служение последним. Приложенный к «Заметкам» обзор деятельности петербургского Совета присяжных поверенных за восемь лет его существования, послуживший драгоценным материалом для трудов Васьковского, Макалинского и др. по изучению основ деятельности русской адвокатуры, наглядно показывает, какая тесная связь существовала между взглядами Арсеньева — юриста-мыслителя и председателя центрального корпоративного органа.
