Джон Дикки - Cosa Nostra история сицилийской мафии
Затем дали показания другие свидетели. Человек, владевший земельным участком, расположенным по соседству с плантациями Джаммоны, утверждал, что «они всегда проявляли щедрость в отношении тех, кто с ними имел дело. Любой скажет вам о них только хорошее». Вызванный для дачи свидетельских показаний Джосс Уитейкер отрицал факт похищения своей малолетней дочери. Игнацио Флорио младший даже не соблаговолил появиться в суде. Он прислал письменное заявление, в котором отрицал, что когда-либо беседовал с братьями Ното об ограблении своей виллы. Кто-то из работников, обслуживающих семейство Флорио, заявил, что охранник (и помощник главаря мафии) Пьетро Ното является «благородным человеком», который заслуженно пользуется уважением со стороны семейства Флорио и что ему даже несколько раз доверяли перевозку драгоценностей Франки Флорио стоимостью восемьсот тысяч лир.
Но по крайней мере один свидетель не подвел Санджорджи. Несмотря на все угрозы, Джузеппа ди Сано, которой пришлось ночью спасаться бегством из своей лавки, вновь проявила мужество и рассказала об убийстве своей дочери. Такое же мужество проявили и вдовы двух кучеров.
Десятки адвокатов состязались друг с другом в красноречии, когда им было предоставлено заключительное слово. Указывая на то, что уголовные дела против огромного количества мафиози рассыпались на стадии следствия, они пытались убедить всех в том, что обвинение вообще не располагает убедительными доказательствами. Какое же это преступное сообщество, вопрошали они, если его члены постоянно вовлечены в кровавые междоусобицы? Один защитник доказывал, что слово «мафия» происходит от арабского «ма-аф», что означает «преувеличенное отношение к собственной исключительности». Это отношение, говорил он, является пережитком эпохи Средневековья, когда все сицилийцы в большей или меньшей степени обладали подобным самомнением. Судебные заседания регулярно прерывались похожими на волчий вой воплями одного из обвиняемых, который таким способом заявлял о своей невменяемости.
В июне 1901 года лишь тридцать два мафиози, в число которых вошли братья Ното, сын Антонино Джаммоны и Томмазо д'Алео, были признаны виновными в организации преступного сообщества. Большинство из них тотчас освободили, поскольку суд принял во внимание срок, который они провели в заключении, пока велось следствие. Столь мизерную победу Санджорджи воспринял как поражение. Отвечая на вопросы, связанные с этим делом, он, изменив своим привычкам, не скрывал горечи: «Иначе и быть не могло, если люди, которые вечером осуждают мафию, утром начинают ее защищать».
Казалось бы, столь плачевные результаты подготовленного Санджорджи процесса, должны были заставить политиков предпринять решительные усилия, направленные на дальнейшую борьбу с мафией и системой ее защиты. Но итальянская политическая жизнь еще только возвращалась в спокойное русло после потрясений 1890-х годов. Для находившихся в Риме политиков борьба с мафией вновь стала нежелательным препятствием, которое мешало выполнению главной задачи правительства – заключению неустойчивых соглашений между фракциями. В итоге перемирия заключались везде, где это было возможно. Если политик был родом из Западной Сицилии – и особенно если он имел тесные контакты с теми, кто лоббировал в парламенте интересы судоходной компании Флорио, – бессмысленно было задавать такому человеку вопросы о «компании друзей». Доклад Санджорджи отправили в архив.
Но дело о четырех пропавших было не единственной нитью, которую распутывал шеф полиции Санджорджи. В августе 1898 года, отправляя Санджорджи в Палермо, генерал Пеллу, помимо прочего, дал ему указание внимательно ознакомиться с деятельностью одного из самых заметных людей города, дона Раффаэле Палиццоло.
Убийство Нотарбартоло
Маркиз Эмануэле Нотарбартоло ди Сан-Джованни был первым «высокопоставленным лицом», первым представителем сицилийской элиты, павшим от рук мафии. Лишь спустя столетие после возникновения мафии ее жертвой стала фигура такого уровня. Эмануэле Нотарбартоло был одним из выдающихся граждан Сицилии. В 1870-е годы он в течение трехлетнего срока занимал пост мэра Палермо. Его правление отличалось бескомпромиссной честностью. Решительная борьба Нотарбартоло с коррупцией в таможенной службе сделала его врагом мафии. Затем он был назначен управляющим Банка Сицилии. На этом посту Нотарбартоло оставался вплоть до 1890 года. Выполняя поставленную задачу, он всегда действовал открыто и энергично, что в конечном счете стоило ему жизни. Случившееся в 1893 году убийство и серия сенсационных судебных процессов, которые имели место в течение всего последующего десятилетия, раскололи сицилийское общество и привели в шок всю Италию, выставив напоказ связи мафии с политиками, судебными чиновниками и полицией. Если процесс, подготовленный Санджорджи, не получил общенационального значения и практически не освещался в центральной прессе, то дело Нотарбартоло, напротив, стало новостью номер один.
Много лет спустя ставший морским офицером сын Нотарбартоло, Леопольдо, написал биографию своего отца. Рассказывая о трагедии Нотарбартоло, он сообщает и о той роли, которую сам сыграл в последовавшие за убийством ужасные дни. Убитый горем и охваченный воспоминаниями об отце, лейтенант Леопольдо, которому тогда было всего лишь двадцать три года, вспоминает события трех последних месяцев, которые он, находясь в отпуске, провел в кругу семьи. Леопольдо пытался найти хотя бы малейший намек, который подсказал бы ему, кто мог убить отца. Мысленно он возвращался к тем временам, когда он и все его родственники вместе проводили время в семейном поместье Мендолилла. Это поместье воплотило в себе все, что так ценил отец юноши. Оно было символом упорного труда и убежищем, на время освобождавшим от забот, которыми кишел город в сорока километрах к северо-западу. Теперь это поместье должно было стать памятником Нотарбартоло старшему.
Эмануэле Нотарбартоло купил поместье Мендолилла, когда Леопольдо едва вышел из младенческого возраста. Тогда это было унылое место – сто двадцать пять гектаров засушливой земли на левом берегу реки Торто. В самом низу круто поднимавшегося вверх участка лежал каменистый треугольник, на котором росли только дикие олеандры. (Торто является типичной для Сицилии рекой – стремительный поток зимой, летом река пересыхает и превращается в каменистую лощину.) Единственным строением на всем участке была убогая каменная лачуга, находившаяся в двух часах верховой езды от ближайшей железнодорожной станции. На прилегающих к поместью необычайно скверных дорогах промышляли бандиты:
На глазах подраставшего Леопольдо отец превращал Мендолиллу в образцовую ферму. Несмотря на чрезвычайную занятость на посту управляющего Банка Сицилии, Эмануэле Нотарбартоло уделял ферме все свободное время и вкладывал в нее все деньги, которые оставались после того, как он оплачивал то, что считал самым необходимым: образование детей. Он обладал духом первопроходца, осваивающего новые земли, и отказывался сдавать участок в наем, как это делало большинство людей его положения. Он также отказывался нанимать работников из ближайшего городка Каккамо, пользовавшегося дурной славой оплота мафии. Постепенно завоевав доверие местных крестьян, он воспользовался их услугами, чтобы возвести защитную стену со стороны реки, затем посадил горный ильм и кактусы, укрепил осыпавшийся склон, посадив сумах – кустарник с крепкими корнями (весной весь склон был покрыт крошечными цветками желтоватого цвета). Летом крестьяне собирали листья сумаха, высушивали их, мелко нарезали и несли в дубильные мастерские Палермо. Водоснабжение осуществлялось с помощью подземных источников, обнаруженных на территории фермы. Были посажены лимонные и оливковые деревья, а также виноград. Масло и вино хранились в огромном подвале нового дома, построенного на самом высоком месте. Все кирпичи приходилось доставлять на мулах со станции Скьяра. Перед самой смертью Эмануэле Нотарбартоло работал над планом строительства часовни для крестьян. Мендолилла была чем-то наподобие местного воплощения Утопии. (Подобные Нотарбартоло просвещенные консерваторы желали воплотить эту мечту по всей Италии. Они знали о нищете и нестабильности, в которой пребывало недавно образованное государство, равно как и о беззаконии, царившем в большинстве сельских районов юга Италии. В то же самое время их пугали социальные конфликты, принесенные индустриализацией в страны Северной Европы. Именно поэтому они пытались изобрести свой, более патриархальный и сельский, вариант капитализма, с помощью которого намеревались без особых потрясений войти в современную эпоху.) Что касается Нотарбартоло, для него Мендолилла была не только вложением денег, но также школой упорного труда и знакомства со взглядами низшего сословия и среднего класса.
