Александр Чучаев - Государственные преступления в уголовном праве России в XX веке. Историко-правовые очерки
Между тем в литературе указывается, что массовое освобождение заключенных осуществлялось и до издания указа об амнистии рабочими и солдатами; последний, по сути, пытался это движение ввести в определенное русло, придать ему законную форму[12].
Кроме общей политической амнистии была объявлена воинская амнистия (14 марта 1917 г.), а также принято постановление «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления» (17 марта 1917 г.)[13]. Под амнистию в том числе попадали лица, осужденные за преступления против власти: бунт против верховной власти; преступления против священной особы императора и членов императорского дома; участие в скопище, сообществе против государства и его органов; дерзостное неуважение к верховной власти; распространение среди войска учений, призывающих к нарушению воинской службы; самозванство – выдача себя за императора или члена царского дома; противоправительственная агитация (если она не являлась изменническим действием) и др.[14]
В марте – июне 1917 г. Временное правительство предприняло ряд шагов по изменению норм, предусматривающих ответственность за деяния, посягающие на власть. В частности, постановлением от 17 марта 1917 г. дана новая формулировка ст. 29 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусматривавшей ответственность за неисполнение распоряжений власти[15]; 13 мая 1917 г. – новая редакция ст. 42 Устава. Кроме того, была предусмотрена уголовная ответственность за «участие в публичном скопище»[16].
Временным правительством были изданы и другие акты, изменявшие или отменявшие отдельные нормы особенной части уголовного законодательства. «В целом же уголовно-правовые акты… в … период март – июнь 1917 г. характеризуются главным образом отменой некоторых царских законов, пришедших в явное противоречие с условиями “мирного периода февральской революции”. Каких-то крупных реформ в области уголовного права Временное правительство не провело и не собиралось предпринимать. “Непрерывность правопорядка”, о которой писали … ученые во время февральской революции, нашла свое прямое воплощение в законодательной деятельности Временного правительства»[17].
В последующем, особенно после июльских событий 1917 г.[18], был принят ряд актов, направленных на репрессии в отношении лиц, посягающих на власть Временного правительства. 6 июля 1917 г. премьер-министр Г.Е. Львов подписал постановление, согласно которому всех «участвовавших в организации и руководстве вооруженным восстанием против государственной власти, установленной народом, а также всех призывавших и подстрекавших к нему «надлежало арестовать и «привлечь к судебной ответственности как виновных в измене родине и предательстве».
6 (19) июля Временное правительство издало приказ об аресте В.И. Ленина. 10 (23) июля 1917 г. премьер-министр А.Ф. Керенский дал указание товарищу (заместителю) Министра юстиции о необходимости «особой твердости в ведении следствия» по указанным делам[19].
Объявив преступным всякое посягательство на власть, Временное правительство в последующих постановлениях принимает жесткие меры против печати и революционных агитаторов как действовавших против власти. В частности, в постановлении о печати от 12 июля 1917 г. говорилось: «Предоставить, в виде временной меры, Военному министру и Управляющему Министерством внутренних дел закрывать повременные издания, призывающие к неповиновению распоряжениям военных властей и к неисполнению воинского долга и содержащие призывы к насилию и к гражданской войне, с одновременным привлечением ответственных редакторов к судебной ответственности в установленном порядке»[20].
Определенный интерес представляет так называемое дело Л.Г. Корнилова и его оценка юридической общественностью. Временное правительство объявило Верховного главнокомандующего изменником Родины (его действия специально созданная комиссия квалифицировала как восстание) и арестовало. 21 сентября 1917 г. указанное дело стало предметом обсуждения на совместном заседании Московского юридического общества и Всероссийского союза юристов. По его результатам была принята резолюция, согласно которой:
1) дело Корнилова не относится к подсудности военно-революционного суда, так как ст. 1 раздела II Постановления о военно-революционном суде к его компетенции относит лишь дела о преступлениях, не требующих предварительного расследования в силу очевидности совершенного деяния. Указанное дело не может быть признано таковым. В разных актах деяние квалифицируется по-разному: как мятеж и как восстание. Сам факт создания специальной комиссии указывает на необходимость расследования дела, что уже само по себе говорит о его неподсудности военно-революционному суду;
2) если деяние Корнилова квалифицировать по ст. 110 Воинского устава о наказаниях[21], то тогда дело должно рассматриваться в военном окружном суде с участием присяжных заседателей;
3) если же содеянное квалифицировать по ст. 99 и 100 Уголовного уложения[22] и учесть, что в совершении инкриминируемого деяния участвовали гражданские лица («лица гражданского ведомства»), то тогда дело подсудно гражданскому суду с участием присяжных заседателей[23].
После июльского кризиса уголовное законодательство Временного правительства об ответственности за преступления против власти характеризуется двумя моментами. Во-первых, криминализируются новые виды деяний, признаваемых преступными; во-вторых, встречаются нормы, свидетельствующие о частичной либерализации уголовной политики. Сказанное можно проиллюстрировать, например, изданными 1 и 2 августа 1917 г. постановлениями Временного правительства соответственно «Об институте досрочного освобождения» и «О принятии мер против лиц, угрожающих обороне государства, его внутренней безопасности и завоеванной революцией свободе»[24].
11 сентября 1917 г. принято Положение о выборах в Учредительное собрание, которое в гл. IX «Об ограждении свободы и правильности выборов» содержало 18 статей о преступлениях против власти, нарушающих, по мнению Временного правительства, законодательство о выборах[25]. К ним, в частности, относились: самовольное снятия, уничтожение, закрытие или изменение публично выставленных воззваний, оповещений или избирательных списков; самовольное вторжение в помещение для предвыборной агитации; уничтожение или повреждение литературы для предвыборной агитации; угрозы и насилие в отношении лиц, действующих от организации избирателей; попытка воспрепятствовать предвыборным собраниям, работе избирательных комиссий путем насилия, угроз и тому подобных действий; воспрепятствование свободному осуществлению избирательного права путем угрозы, обмана, злоупотребления властью или использования экономической зависимости и др. За их совершение предусматривалось наказание в виде ареста, заключения в исправительном доме, тюремного заключения и даже каторги.
Широкое применение Временным правительством «исключительных мер» было признано им «не только нежелательным, но и опасным». В связи с этим оно предусмотрело следующие мероприятия:
1) запрещение производить задержание, ограничение в праве свободного избрания места жительства и пользования свободой слова в случаях, не предусмотренных законом (в советской литературе отмечается, что «это запрещение явилось прямым издевательством, так как после 3–5 июля систематически производились массовые незаконные аресты, закрытие революционных газет и тому подобные меры»[26]);
2) отмена положения об охране государственного порядка и общественного спокойствия и о полицейском надзоре, а также правил о чрезвычайной охране на железных дорогах (в советской литературе указывается, что «…на практике все эти чрезвычайные меры по-прежнему осуществлялись в широкий масштабах и 19 сентября Временное правительство предоставило министру внутренних дел право подчинять надзору милиции определенный круг административно высланных лиц»[27]);
3) сузить действие правил о местностях, объявленных на военном положении;
4) переданные на рассмотрение военных судов дела на основании отмененных исключительных положений «вернуть к гражданской подсудности»;
5) для рассмотрения дел об арестованных во внесудебном порядке создать комиссии, которым предоставить право: а) продления лишения свободы на срок не свыше трех месяцев; б) производства обыска и выемки; в) освобождения задержанного.
Оценивая законодательную деятельность Временного правительства, В.А. Рогов пишет: «Правительство не торопилось… с изданием отраслевых кодексов, особенно уголовного. Для его разработки существовали, конечно, объективные трудности: военные условия, частые правительственные кризисы и смена партийного состава, отсутствие единой политической линии и т. д. Однако высокий уровень уголовно-правовой мысли позволял быстро завершить разработку нового кодекса. Керенский имел влияние на высшие сферы юстиции до последних дней существования Временного правительства, а это могло обеспечить централизацию и успех разработки. Дело заключалось в том, что правительство не прилагало усилий к форсированию новой кодификации уголовного права»[28]. Думается, что подобного рода оценка зиждется на упрощенном подходе к становлению и развитию законодательства вообще и уголовного в частности. По мнению автора, «факт “сохранения” старого уголовного права свидетельствует о том, что оно, в сущности, устраивало Временное правительство любого состава. Появилась возможность регулировать уголовно-правовую сферу циркулярами, распоряжениями и приказами…»[29].
