Владимир Сверчков - Освобождение от уголовной ответственности, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении. Проблемы теории и практики
Не меньше вопросов возникает, если следствие проводится по факту неправомерного завладения автомобилем без цели хищения, поскольку после нахождения автомобиля оказывается, что потерпевший ни к кому претензий не имеет и просит дальнейшее расследование не проводить.[134]
Не поддаются юридическому объяснению многие решения правоприменителей о прекращении уголовных дел (об отказе в их возбуждении) в связи с малозначительностью содеянного. Причем эта проблема связана с анализом преимущественного большинства уголовных дел из числа прекращенных по малозначительности. Так, следователь, возбудив уголовное дело по факту кражи из автомашины магнитолы, в дальнейшем прекратила его ввиду малозначительности, обосновывая свое решение тем, что потерпевший оценивает вещь с учетом износа в 50 руб., разбитое при хищении стекло автомашины виновный восстановил за 30 руб., ущерб для потерпевшего значительным не является[135]. Инспектор ОППН отказала в возбуждении уголовного дела по факту кражи группой лиц по предварительному сговору мешка с личными вещами и джинсовых курток потерпевшей из сарая за малозначительностью, поскольку потерпевшая привлекать к ответственности никого не желает, претензий ни к кому не имеет, ущерб для нее является незначительным[136]. Как следует из изложенного, наличие и объективного, и субъективного критериев малозначительности по меньшей мере сомнительно.
Подобные необоснованные решения часто принимались и в связи с обманом потребителей[137] (например, только потому, что, по мнению правоприменителя, ущерб в 10 891 неденоминированный рубль, причиненный продавцом в результате обсчета трех покупателей, участвовавших в контрольной закупке, не является значительным[138]), и в связи с тайным хищением из хранилища/жилища чужого имущества (в частности, потому, что причиненный преступлением ущерб составил 125 руб. 54 коп./112 руб. и потерпевшие претензий к виновным не имеют, привлекать их к уголовной ответственности не желают[139]).
Перечень примеров можно продолжить, но есть ли в этом необходимость, если из представленных фактов ясно, что уголовные дела порой прекращаются незаконно.
Несмотря на предоставленное законом прокурору право отменять незаконные и необоснованные постановления дознавателей и следователей о прекращении уголовных дел и возобновлять производства по данным уголовным делам,[140] существует реальная проблема безответственности лиц, незаконно прекращающих уголовные дела (уголовное преследование), отказывающих в их возбуждении. Мотивами поведения данных лиц могут быть и желание избавиться от «неперспективных», «глухих» уголовных дел (избежать производство по ним), и необходимость выполнения указаний начальника, и стремление правоприменителя получить за свое незаконное действие материальное вознаграждение, выгоду имущественного характера от самого освобождаемого либо его родных или близких, какие-либо нематериальные блага, как-то: повышение своего авторитета в коллективе, продвижение по службе, приобретение новых знакомств с полезными людьми и т. д. Содеянное возможно и из чувства сострадания, желания оказать помощь виновному, осуществившему преступное деяние вследствие стечения тяжелых обстоятельств, и в силу иного самоуправного восстановления справедливости. Незаконное освобождение от уголовной ответственности возможно и в связи с некомпетентностью правоприменителя.
Незаконное освобождение от уголовной ответственности вследствие профессиональной нечистоплотности лица, производящего дознание, следователя, прокурора (до внесения изменений в УПК РФ Федеральным законом РФ от 05.06.2007 г. № 87-ФЗ) или судьи[141] – из корыстной или иной его личной заинтересованности – может повлечь квалификацию общественно опасного деяния как преступления при наличии достаточного к тому основания по совокупности ст. 300 (или ст. 305) УК РФ и статьи, предусматривающей уголовную ответственность за злоупотребление должностными полномочиями, получение взятки и т. д.
Однако применение к данным лицам ст. 300 УК РФ невозможно, если речь идет о прекращении уголовного дела (преследования), отказе в его возбуждении за отсутствием состава преступления (в том числе по малозначительности), поскольку в указанных случаях законодатель вряд ли считает совершивших противоправные деяния освобожденными от уголовной ответственности. Более того, формально незаконным может быть признано только такое прекращение уголовного дела/преследования, которым освобождается от уголовной ответственности подозреваемый (см.: ч. 1 ст. 46 УПК РФ; ранее – ч. 1 ст. 52 УПК РСФСР) или обвиняемый (см.: ч. 1 ст. 47 УПК РФ; ранее – ч. 1 ст. 46 УПК РСФСР) в совершении преступления.[142] Закон не предоставляет возможности применения ст. 300 УК РФ в случае незаконного освобождения от уголовной ответственности лица, не признанного в данном качестве. Вместе с тем изучение следственной практики прекращения уголовных дел (уголовного преследования) как по реабилитирующим, так и по нереабилитирующим основаниям показало, что правоприменители прекращают уголовные дела/преследование в отношении не только указанных лиц, но и тех, кто признан в качестве свидетелей. Множество прекращенных уголовных дел были возбуждены по факту содеянного, совершившие преступные деяния лица не установлены.
Наиболее противоречивая ситуация складывается в связи с прекращением уголовных дел по нереабилитирующим основаниям, поскольку уголовно-процессуальный закон по некоторым из них предоставлял, а по другим – предоставляет в настоящее время возможность прекращения уголовного дела/преследования в отношении обвиняемого. Прямое указание на это уголовно-процессуального закона было направлено в адрес таких оснований освобождения от уголовной ответственности, как: истечение сроков давности уголовного преследования, примирение сторон, изменение обстановки[143], деятельное раскаяние, издание акта об амнистии (см.: ч. 2 ст. 27 УПК РФ до изменения ее редакции Федеральным законом РФ от 08.12.2003 г. № 161-ФЗ; ранее – п. 6 ч. 1, ч. 5 ст. 5, ст. 27 УПК РСФСР). Косвенно это касалось любого основания освобождения от уголовной ответственности (см.: ст. 208, 209 УПК РСФСР). К сожалению, на этот счет не было и нет однозначного законодательного решения для нереабилитирующих оснований. В настоящее время указание закона на возможность освобождения от уголовной ответственности не подозреваемого, а обвиняемого в совершении преступления распространено лишь на отдельные случаи примирения сторон (см.: ч. 2 ст. 20, ч. 3 ст. 213 УПК РФ), прекращения уголовного преследования с применением к несовершеннолетнему лицу принудительной меры воспитательного воздействия (см. ст. 427 УПК РФ).
Статьи 25, 28 УПК РФ в круг лиц, в отношении которых может быть прекращено уголовное дело/преследование, включают и подозреваемых, и обвиняемых в совершении преступлений. Однако зачастую правоприменители прекращают уголовные дела (уголовное преследование) в отношении лиц, не признанных в качестве ни обвиняемых, ни даже подозреваемых.
Некоторые авторы сетуют на то, что органами предварительного расследования на основании ст. 75–78 УК РФ освобождается от уголовной ответственности недостаточное количество лиц, совершивших преступные деяния, и утверждают, что этот показатель был бы в несколько раз выше при более совершенном уголовно-правовом институте освобождения от уголовной ответственности[144]. Данная позиция является уязвимой, во-первых, потому, что авторы рассматривают институт освобождения от уголовной ответственности не в качестве исключительного, применяемого в строго определенных случаях и не к любым лицам, совершившим преступления. Круг лиц, к которым следовало бы применять основания освобождения от уголовной ответственности, должен быть более ограничен, личность кандидата на освобождение должна подвергаться более тщательному неформальному изучению, что и обеспечит эффективность этого института. Во-вторых, совершенность уголовно-правового института, о которой пишут авторы, должна быть серьезно обоснована, а не декларативна. По существу же предложения о совершенствовании института освобождения от уголовной ответственности, об учете прошлого позитивного законодательного опыта следует поддержать.
Вместе с тем вряд ли целесообразно в подтверждение эффективности применения нормы об освобождении ссылаться на большое число освобожденных лиц, поскольку о таковой в первую очередь свидетельствует уровень криминологического рецидива среди освобожденных от уголовной ответственности лиц. Более того, один из названных авторов сам же указывает на необходимость ограничения круга освобождаемых от уголовной ответственности лиц, применения ст. 75–77 УК только к тем лицам, в отношении которых возбуждены уголовные дела и которым предъявлены обвинения[145]. Думается, что речь идет о желаемом, в некоторой степени должном (до вступления в силу 01.07.2002 г. УПК РФ), но не существующем положении дел в правоприменении. Почему о желаемом? Потому, что УПК РСФСР предусматривал возможность прекращения уголовного дела из-за примирения с потерпевшим – прямо, по иным указанным основаниям – косвенно лишь в связи с предъявлением освобождаемому лицу обвинения (см.: п. 6 ч. 1 ст. 5, ст. 27, 46, 143, 208, 209 УПК РСФСР). Фактически же правоприменители прекращали уголовные дела (уголовное преследование) в отношении и тех лиц, которым обвинения не предъявлялись. Почему долженствование упоминается в некоторой степени? Потому, что УК РФ, закрепляя норму о незаконном освобождении от уголовной ответственности (ст. 300), называет в качестве освобождаемого не только обвиняемое, но и подозреваемое лицо. Кроме того, в ст. 25–28 УПК РФ прямо указывается на возможность освобождения от уголовной ответственности, прекращения уголовного дела или уголовного преследования в отношении и обвиняемого, и подозреваемого в совершении соответствующего преступления. Представляется, что интересам правосудия в большей мере соответствует применение указанных оснований в отношении тех лиц, которые привлечены в уголовное судопроизводство в качестве обвиняемых.
