Алексей Жеребцов - Общая теория публично-правовой обязанности
Приведенные положения свидетельствуют о том, что в данном случае обязанность возникает как необходимое социальное условие придания формы существующим отношениям товарного обмена, производства и потребления и как потребность в охране данных отношений. При этом обязанность проявляется в двух аспектах. С одной стороны, она имманентно присуща государству, которое формирует правопорядок в обществе, и без обязанности такой порядок возникнуть не может. Формируя правопорядок, государство прежде всего обязывает действовать тем или иным образом или воздерживаться от того или иного поведения (устанавливает запрет). Именно обязанность становится той ценностью, посредством которой государство управляет общественными процессами. Здесь обязанность приобретает различные формы, а именно становится: а) способом правового воздействия на общественные отношения (юридическое обязывание); б) компонентом диспозиции правовой нормы, без которого данная норма утрачивает свое юридическое значение; в) элементом правового отношения.
Нормативная (легистская) концепция права по-иному оценивает обязанность. О. Э. Лейст указывал, что «правовая норма, как и право в целом, рассчитана на регулирование поведения людей посредством отношений, связь участников которых состоит во взаимных правах (обеспеченная государством возможность определенного поведения) и обязанностях (необходимость определенного поведения, нарушение которых влечет применение мер государственного принуждения)».[102] Иначе, обязанность есть выраженная в правовой норме, формально определенная мера должного поведения лица (обязанность в объективном смысле), реализуемая в рамках общественного отношения (обязанность в субъективном смысле). Причем исполнение юридической обязанности обеспечивается принудительной силой государства. Данный подход к правопониманию, по мнению О. Э. Лейста, имеет инструментальный (практический) характер и является наиболее приемлемым.[103]
Вместе с тем такой формальный подход к обязанности не решает целого комплекса проблем. Во-первых, юридическая обязанность, в нормативном смысле, напрямую связана с волей государства в лице правотворческого органа. Во-вторых, правоотношение и реализуемая в нем юридическая обязанность являются продуктом правовой нормы, которая является первичной к правоотношению. В-третьих, такой подход к формированию юридической обязанности порождает необоснованные правовые конструкции юридических обязанностей (например, ч. 1 ст. 59 Конституции РФ – «Защита Отечества является долгом и обязанностью (здесь и ниже курсив наш. – А. Ж.) гражданина Российской Федерации»; ч. 4 ст. 3 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»[104] – «Федеральные органы государственной власти, органы государственной власти субъектов Российской Федерации обеспечивают государственные гарантии прав населения на осуществление местного самоуправления»).
Естественно-правовая концепция правопонимания является, по нашему мнению, одной из наиболее разработанных теорий, и, несмотря на то, что своими корнями уходит в философские и социально-правовые традиции России, она имеет много современных сторонников. Идейный смысл рассматриваемой концепции заключается в различении нравственных и природных категорий, лежащих в основе права. Законы нравственные имеют характер некоего категорического императива («божественной воли»), законы природные основываются на постулатах человеческого бытия: свобода, равенство, справедливость. «И писаные и неписаные законы имеют общий источник – справедливость. Соответствие справедливости – критерий законности».[105] В более ранний период интересное мнение о понятии естественного права сформулировал Ф. Энгельс: «Естественное право – это то общее, что выделяет теория при сравнении различных правовых систем как заключающих свое обоснование в самих себе. А мерилом, которым определяется, что относится к естественному праву и что к нему не относится, служит абстрактнейшее выражение самого права – справедливость».[106] Данный подход позволяет достаточно широко взглянуть на содержание естественно-правовой концепции правопонимания. Столь широкая интерпретация естественно-правовой доктрины правопонимания имеет в большей мере философско-правовое значение, чем прогностическое, формируя идеологию противостояния всевластию государства с его позитивизмом.
Вместе с тем следует отметить, что в настоящее время сформировались следующие подходы к осмыслению естественно-правовой доктрины. Так, Т. А. Мухина, исследуя проблемы естественного права, делает следующее обобщающее определение данного явления: «Высшие нормы и принципы права, имеющие материальный или формальный характер, стоящие над позитивным правом, либо содержание норм действующего права, содержащих оценки в нравственно-этическом аспекте, либо не поддающихся объективированию в виде норм, конкретный критерий справедливости социально значимых актов, проявляющийся в индивидуальной ситуации».[107] Столь сложное определение не учитывает важного обстоятельства, заключающегося в том, что естественно-правовая доктрина прежде всего направлена на обоснование «права человека». Так, авторы проблемного комментария Конституции РФ отмечают, что «обязанность устанавливается законами, а права человека по отношению к государству имеют естественный, т. е. внезаконотворческий, характер. Никаких дозаконотворческих и внезаконотворческих обязанностей, аналогичных естественным правам, у человека по отношению к государству нет… И если такие обязанности ставить в один ряд, на один уровень с неотчуждаемыми правами человека, то это значит принижать права человека, умалять их юридическую силу, низводить до уровня произвольных суждений законодателя, иначе говоря – считать их октроированными».[108] Данные положения свидетельствуют о том, что в рамках естественно-правовой доктрины нет места юридической обязанности, поскольку они есть продукт позитивизма, а «естественной юридической обязанности», основанной на природе справедливости, не существует, обязанность противна природе человека и есть продукт нравственного «божественного» права.
Таким образом, естественно-правовой концепции правопонимания чужда идея правовой обязанности, так как право человека в ней рассматривается в отрыве от реальных общественных отношений и представляет собой «абстрактную ценность». С подобным подходом вряд ли можно согласиться. Зарождение естественно-правовой концепции права традиционно относят к периоду европейских буржуазных революций, когда сторонники теории естественного права отмечали необходимость формирования и исполнения юридической обязанности. Так, А. Шантавуан разработал проект «Декларации обязанности»,[109] которая была принята Учредительным Собранием Франции при обсуждении проекта Конституции Франции. Статья 2 данной Декларации устанавливала, что «все обязанности человека и гражданина развиваются из двух основных положений, запечатленных природой во всех сердцах: не причиняйте другому того, чего вы не желали бы сами претерпеть от других; творите постоянно другим то благо, которое вы желали бы наилучшим».[110] Согласно ст. 5 «не может считаться хорошим человеком тот, кто не исполняет чистосердечно и свято установленные законы».[111] Вместе с тем последователи, развивающие данное научное направление в юриспруденции, к сожалению, игнорировали указанные обстоятельства. Следует признать серьезным недостатком, что в рамках этой научно-теоретической концепции нет места правовой обязанности, без которой, по нашему убеждению, невозможна эффективная реализация естественных прав человека.
Интегральная концепция правопонимания объединяет коммуникативную концепцию права А. В. Полякова, интегральную (синтезированную) юриспруденцию В. Г. Графского, диалогическую концепцию права И. Л. Честнова и концепцию реалистического позитивизма Р. А. Ромашова.
По мнению А. В. Полякова, право есть социальная коммуникация, где ключевое слово «социальная», а коммуникация понимается как «синтез трех различных селекций: селекции информации, селекции сообщения этой информации и селективного понимания или непонимания этого сообщения и его информации».[112] Далее автор отмечает, что текст (правовой нормы. – А. Ж.) есть некая целостная знаковая система, несущая в себе определенный смысл. Социальное всегда опосредуется текстами, это способ существования социального. Но текст изначально предполагает наличие субъектов, способных понимать смысл и ценность таких текстов (интерпретировать их) и взаимодействовать между собой на основе полученной информации. Если это происходит, значит, коммуникация состоялась. Коммуникация есть своего рода «атом» социальности. Вне коммуникации «социальное» вообще не существует.[113] Применяя приведенные положения, автор показывает, что право есть некий информационный императив, которым пользуется юрист, но в этом случае, по мнению автора, информационный императив устанавливает правила должного, не зависящие от сущего, от социальной реальности.[114] Таким образом, автор отмечает: «Право есть коммуникативная система, которая возникает как результат интерсубъективного взаимодействия на основе определенных текстов, выработанных культурой общества. Право существует на различных общественных уровнях как право социальное и на уровне государства как государственное право».[115] «Если гипотетически представить себе изолированного человека, не находящегося ни в каких отношениях с другими людьми (на недоступном для других необитаемом острове), то невозможно утверждать ни о наличии у него каких-либо прав, ни, соответственно, о наличии каких-либо правовых обязанностей. Это связано с тем, что всякое правомерное поведение, действие, в отличие от простого проявления силы, мощи, своеволия, предполагает соразмерную этому праву корреляцию поведения других субъектов, обязанных действовать или не действовать определенным образом в интересах управомоченного лица».[116] Это означает, что право в коммуникативном смысле, с точки зрения А. В. Полякова, возникает как функционирующий комплекс нормативных правоотношений. Причем правовые тексты, на основе которых возникает право, могут иметь как вербальный, так и невербальный характер. «Например, использование своего права (исполнение правовой обязанности) предполагает как наличие первичных правовых текстов, конституирующих само субъективное право, так и создание вторичных правовых текстов. Такие тексты создаются, в частности, путем адресного обращения с письменным или устным заявлением, требованием, предложением (офертой) и т. д. (вторичные вербальные правовые тексты), а также путем самих правомерных действий. Это может быть жест регулировщика, предписывающий направление движения, включение сигнала поворота перед выполнением соответствующего маневра водителем и пр. (вторичные невербальные правовые тексты)».[117]
