Виктор Шнирельман - Арийский миф в современном мире
Какие бы невзгоды ни обрушивались на голову этих скитальцев-русичей, они всегда оставались солнечными и жизнерадостными, ибо являлись внуками Солнца. Культ Солнца лежал в основе исконной веры русичей, якобы позволявшей им жить в гармонии с окружающим миром. Прибегая к характерному приему народной этимологии, один из неоязыческих авторов даже настаивал на том, что термин «культура» означает не что иное, как «культ Ра» (Лебедев 1991). При этом для него не имело значения и то, что термин «культура» пришел в русский язык из латыни, и то, что Ра был богом солнца в Древнем Египте и не имел никакого отношения к верованиям древних славян. Много важнее ему представлялось доказать «светоносную сущность нашего Отечества», в чем он исправно следовал за Скурлатовым, а косвенно – за ариософами, также писавшими о «светоносности арийцев».
Все упомянутые идеи составляют основу ведического учения, целенаправленно создававшегося в 1990-х гг. Безверхим и его учениками и последователями, учения, в основу которого были положены русский этноцентризм и мегаломания. Что же представляет само это учение? Его содержание излагалось в одиннадцати «книгах волхвов», публиковавшихся в журнале «Волхв». Среди них – «История религии», «История философии», «Физика», «Социология», «Антропология» и ряд других. Рассмотрим здесь «Философию истории», написанную самим кандидатом философских наук В. Н. Безверхим (Безверхий 1993). Надо сразу отметить малую самостоятельность этого сочинения. Например, одна из центральных, принципиально важных для понимания ведического мировоззрения глав (гл. 3), составляющая шестую часть книги, была полностью заимствована у известного нам автора-почвенника середины XIX в. Е. И. Классена (Классен 1861: 14–38), почему-то очень полюбившегося русским мифотворцам-националистам.
Опытный глаз без труда обнаружит также заимствования из сочинений Скурлатова, Емельянова, Щербакова, Знойко, Чивилихина, Гриневича и ряда других писателей-фантастов, причем Безверхий не утруждал себя ссылками на них. Зато он не забывал отметить сходство своей концепции с идеей Гитлера о том, что великие нации погибают по одной простой причине – «из-за утраты чистоты расы» (Безверхий 1993: 90). По его собственному мнению, «коллективная душа кровнородственного сообщества (моноэтнического концентрата) создает цветущие модели культуры, а если моноэтнический концентрат находится в изоляте, побуждает членов сообщества к завоеваниям. Завоевания других народов и спокойная жизнь в благоустроенном государстве разбавляют концентрат иными этносами и ублюдками, что приводит к гибели моделей культуры». Иными словами, этнос возникает из «концентрации в изоляции»; «разбавленный иноэтническими включениями этнос разваливается, погибает», и люди, «утратившие чистоту крови», уже не могут составлять единый народ (Безверхий 1993: 3, 91–92). Для Безверхого и его последователей, «народ представляет собой популяцию (генетическую единицу)» (Волхв 1995). Корни этой нехитрой расовой схемы также можно обнаружить у Классена (Классен 1854а: 55), хотя тот и не опускался до расизма. К ней-то и сводилась вся «философия истории» Безверхого. Ее-то он и пытался подтвердить фактами из истории различных, преимущественно древних, этносов.
В своей книге автор объявлял человеческую историю «историей, прежде всего, белых людей» (Безверхий 1993: 93), бывших создателями культуры и культуртрегерами: «Созданная белыми людьми культура усваивается желтыми людьми, деградирует у черных людей и разрушается у ублюдков». Кого же автор зачислял в категорию «белых людей» и как он мыслил себе их историю? Основной ствол «белых людей», по его мнению, был представлен следующей преемственностью: шумеры, хетто-троянцы, этруски, скифы, сарматы, русские, а к его ответвлениям относились греки, римляне, немцы, англичане, которым тем самым отводилось место «младших братьев» (Безверхий 1993: 3).
По Безверхому, «белые люди» со временем образовали шесть рас, из которых старшей была, естественно, «арийская», а самой молодой – «балтская» (Безверхий 1993: 5)228. Позднее, чтобы не обижать арабов, к ним была добавлена седьмая, семитическая, раса (В твердыне 1995: 2). Автор подчеркивал, что в каменном веке культура «белых людей» намного превосходила аналогичную культуру «желтых». Затем он переходил к краткому описанию действительно высокоразвитых культур позднего неолита и энеолита Юго-Восточной Европы. Их создателей он без всякого на то основания, подобно уже известным нам авторам, отождествлял с «венедами», то есть славянами (а славяне, в его понимании, – это только русские). Тем самым, славяне этой эпохи оказывались в его изложении на голову выше других обществ. В частности, он повторял утверждение о возникновении алфавитного письма уже у трипольцев. Так «венеды» становились первыми на земле искусными металлургами, умелыми гончарами, укротителями диких лошадей (Безверхий 1993: 5–7)229.
Затем начинаются дальние переселения их отдельных групп, несущих культуру всему остальному миру. Они якобы устремляются в Малую Азию, а через нее – в Месопотамию, где теснят «черных людей» и создают древнейшее государство. Этим нехитрым приемом шумеры отождествляются с «венедами-славянами». Позднее «арийцы-венеды» завоевывают Индостан, покоряя местных «черных людей» и устанавливая там кастовый строй, «чтобы не смешиваться с черными людьми». На востоке культура венедов распространяется якобы до Китая, оказав «благотворное влияние на культуру яншао». Иными словами, «венеды» расселяются едва ли не по всему Старому Свету («от Атлантики до Урала»), причем на юге их владения охватывают Малую Азию, Палестину и Египет (Безверхий 1993: 7–9). Затем, как уже отмечалось, автор включал в свой опус главу из сочинения Классена, где говорилось о прародине славян в предгорьях Гиндукуша и об их последовательных миграциях оттуда в сторону Передней и Центральной Азии и Европы вплоть до Балтийского побережья. Автора не смущали противоречия между этой концепцией и тем, что он писал выше о прямо противоположном направлении миграций. Здесь он следовал уже известной нам «модели блудного сына», получившей широкое хождение среди русских националистов и не только у них230. Текст же Классена был ему важен для утверждения мирового приоритета «славянской» религии, якобы введенной Заратуштрой.
Далее события развивались по наезженной колее: «венедами» (то есть славянами) последовательно оказываются хетты (автор почему-то отождествляет их с хаттами, которые на самом деле относились к иной языковой семье и имели иное происхождение), троянцы (автор ошибочно отождествляет их со славянами), скифы (на совести автора остаются сведения о том, что скифы называли себя «русскими» и что их власть простиралась до Китая), сарматы, «турано-пелазги – наши предки», этруски. В ту отдаленную эпоху ареал славян якобы охватывал колоссальную территорию. Автор, например, утверждал, что «под воздействием скифов возникли первые государственные образования в Корее, Японии и Вьетнаме» (Безверхий 1993: 39) и даже «Германия времен Карла Великого была сплошь славянским пространством» (автору было как будто неведомо, что уже в эпоху Юлия Цезаря значительная часть Центральной Европы была заселена германцами). Характерное отражение в работе автора находил давний спор русских шовинистов с немецкими за приоритет: автор утверждал, что «у немцев нет праязыка… и нет германской пракультуры» и что «немцев сотворила и искусственно обособила в отдельный народ католическая церковь» (Безверхий 1993: 81).
В чем же Безверхий видел подтверждения своей расовой концепции? Изрядно потрудившись над сравнением исторического пути разных народов, он «находил» всего лишь два примера ослабления древних государств якобы из-за смешения коренного населения с чужаками. Так, он объяснял упадок Хеттской державы «семитизацией» (кого автор считал источником семитизации, остается неясным, ибо ни о каких сколько-нибудь массовых переселениях семитов в Анатолию во 2-м тыс. до н. э. говорить не приходится) и крушение Римской империи – смешением с «инородцами» (отметим, что смешение было едва ли не перманентным процессом на Апеннинском полуострове, где еще до возникновения римской государственности жили различные по происхождению племена, включая этрусков, и имелись греческие колонии) (Безверхий 1993: 32, 74–75). Как бы то ни было, других примеров в древней и средневековой истории Безверхий не находил. Не слишком ли мало для столь ответственной теории?
Впрочем, Безверхий зато обнаруживал вредоносных «ублюдков». Так он называл индусов, возникших от смешанных браков ариев с местными аборигенами в Индии, а также евреев (он упорно называл их не иначе как «жидами»), якобы появившихся от смешения «белых людей – гиксосов» с «черными египтянами» (Безверхий 1993: 94–95. См. также: Талдыкина 1993: 7). Здесь Безверхому чувство меры уже полностью отказывало. Неужели он забыл свое собственное утверждение о том, что кастовый строй предохранял от смешения (Безверхий 1993: 8)? Или все же не предохранял? И как быть с блестящими культурами Индии периодов раннего железного века и эпохи Средневековья? Или они были созданы не индусами? Совершенно очевидно, что за эвфемизмом «индусы» скрываются цыгане, которые и вызывали у Безверхого отвращение.
